Читать книгу "Одержимая - Фейт Хантер"

Солнце пронзало небо золотыми копьями, я сидела на самом высоком камне. Он был теплым и теперь приятно согревал мои голые ягодицы, успокаивал. Я открыла сумку со звериными талисманами, вынула из нее ожерелье из перьев и когтей, повесила его на шею, а двойную цепь с золотым самородком положила на камень. Он был слишком велик для выбранной мной формы.

Дотронулась до когтя. Закрыла глаза. Расслабилась. Чувствовала ветер и притяжение повисшей на горизонте луны — она уже не была похожа на серп и уверенно набирала полную силу. Прислушивалась к биению собственного сердца.

Я замедлила работу организма, заставила сердце снизить ритм, давление упало, мышцы расслабились, — состояние, напоминавшее отход ко сну. Согнув ноги в коленях, вытянув руки вдоль тела, я сидела на валуне, окутанная влажным воздухом. У органической материи массу не отнимешь — даже у дерева своя РНК. А вот камень подходит в самый раз — он чист. У него легко забрать массу.

Ход мыслей замедлился. Я погрузилась в перья, когти и клюв, нанизанные на нитку вокруг моей шеи. Глубоко внутрь. Я не думала ни о чем, кроме места будущей охоты. Эта мысль засела у меня под кожей, в дальних закоулках сознания, чтобы не потеряться после превращения и изменения. Упала еще ниже. Глубже. В бездонный серый мир внутри. И начала повторять про себя: «Масса к массе, камень к камню... масса к массе, камень к камню...»

Барабаны памяти медленно отбивали ритм. В воздухе появился ароматный дым костра с травами. Ночной ветер с земли моего народа ласково овеял тело. Я искала двойную спираль ДНК, внутреннюю змею в когтях и перьях на ожерелье. Как обычно, она нашлась, спрятанная и клетках, в остатках мягкой ткани. Я проскользнула в нее, в змею, живущую внутри каждого зверя, в змею-ДНК. Проникла словно бегущая ручьем вода. Как снег, нисходящий с горных склонов. Темный мир поглотил меня.

Дыхание сменило ритм, биение сердце участилось. Последняя мысль — о существе, которым я должна была стать. Евразийский филин. Бубо-бубо. Кости плавно поползли, кожа покрылась рябью. Масса двинулась вниз, к камню. К валуну подо мной. С громким, трескающим эхом. Черные частицы силы кружились вокруг меня, обжигая и покалывая, как острые стрелы. Масса к массе, камень к камню.

Боль, словно нож, врезалась между мышцами и костями вдоль позвоночника. Руки незаметно превратились в крылья. Обросли золотыми, темно-желтыми, коричневыми перьями. Ноздри сузились, сжались вровень с маленькими легкими. Сердце стучало как сумасшедшее, здоровое сердце дает силы для полета. Когти царапнули камень.

Ночь ожила — новые, яркие ощущения. Слух атакован звуками со всех сторон. По земле бежит мышь. Не подозревает об опасности. Шорох листьев на дереве — в километре отсюда. Птенцы пищат. Гнездо птицы. Еда. Вьет гнездо.

Глаза, способные видеть в темноте, не упускали ни мельчайшей детали. Болели от интенсивных и резких переходов света и теней. Неприятный человеческий свет. Я собралась, расправила крылья и, соскочив с камня, полетела над садом. Рассекала воздух крыльями размахом в полтора метра — существо, никогда не обитавшее на этом континенте. Последний раз я летала очень давно, но память об этом сохранилась в змее птицы. Меня покачивало из стороны в сторону, тело было напряжено. Поймала поднимающийся теплый поток и дала ему увлечь себя — так легче, все время самой работать крыльями крайне утомительно.

Посмотрела вниз, в глубину ночи, увидела золотое ожерелье на валуне, занимающем свое место в окружающем пространстве. Моя совиная память установила его нахождение в сетке улиц. Человеческое сознание слилось с совиным, растворилось в клетках бубо-бубо.

От голода острая боль пронзала желудок. Внизу что-то шевелилось, беззвучно топало четырьмя лапами, серое с белыми полосами. Крепко прижав крылья к туловищу, нырнула в ночь. Выпростав когти, врезалась в жертву. Сжала ее загибающимися вперед когтями. Впилась клювом в затылок, пробив позвоночник. Бездомная кошка. Сидя в тени, я ела, разрывая кровавую плоть когтями и клювом, пока в желудке не появилось приятное чувство насыщения. После превращения всегда так. Голод. От кошки мало что осталось. Лапы, кости, череп.

Этот поздний ужин всколыхнул похороненную под кожей память о самой себе. Я люблю кошек... Моя человеческая сущность оплакивала ее гибель. Затем переключилась на другую мысль. Карта. Да-а-а. Охота. На одного из них. Я втянула в себя запах ночи, шум криков и стрельбы вдалеке: отвратительные человеческие запахи и звуки, мерзость их мира. Моторы и двигатели. Кошачья кровь. Взлетела вверх. Потоки воздуха в городе сбивали с толку, поднимались и опускались над зданиями, потревоженные неожиданным дуновением ветра с реки. Река.

Сделав вираж, я обнаружила ее, сияющую и пестрящую белыми барашками волн, гонимых усиливающимся бризом. Скоро будет дождь. Умение предсказывать погоду — врожденная способность, в генах любого хищника. Нагретый за день воздух помог мне подняться, теперь я парила высоко в небе. Внизу появилось шоссе — лента, усеянная движущимися огоньками, пересекала реку. Я полетела вдоль нее, удаляясь от города, следуя карте, хранящейся под кожей, в человеческой части меня. К месту, где вампиры хоронят своих мертвецов и исцеляют раненых.

Глава 18

Не теряем надежды на отпущение грехов

Высоко-высоко над землей луна посеребрила ночь, звезды сверкали миллионами огней, меня переполняла радость полета. Сердце отбивало бодрый, уверенный ритм. Широко расправив крылья, я парила в небе. Потоки воздуха ерошили перья, в желудке приятной тяжестью осела добыча, удовольствие будоражило кровь.

Мое внимание привлекла большая крыса, появившаяся из болотистой земли далеко внизу. Неплохой ужин, если ты голоден, — сгодится для кормления птенцов. Вблизи болота я заметила маленькое, покрытое побелкой здание в конце улицы, засыпанной дроблеными раковинами. Ведомая любопытством, я сложила крылья и ринулась вниз. Расправила их снова и сделала круг.

Открывшийся вид всколыхнул давние воспоминания. Я искала это место. На здании не был установлен крест, но стены поднимались высоко, крыша сводчатая, а увенчивающий ее острый шпиль пронзал небо. Кейти. Вампиры. Вспомнив, я спустилась ниже.

Узкие арочные окна сужались кверху — церковные окна из витражного стекла. Только без света. Темные. Вампирически темные. Белое здание построено давно из цемента, перемешанного с ракушками. Оно светилось, отражая лунный свет, несмотря на то что свет ни внутри, ни снаружи не горел.

Земля вокруг бывшей часовни усеяна белыми мраморными склепами, семейными мавзолеями, мерцающими в темноте. Они гнездились повсюду, небольшие домики для отошедших в мир иной или живых мертвецов. Кружась, спустилась пониже и заметила свет фар стекавшихся отовсюду машин. В старинном строении было по-прежнему темно.

Способность видеть в темноте и острый слух помогли мне досконально обследовать здание. Снизившись и поймав бриз, я парила над часовней: внутри горели свечи, освещая внутреннее пространство, дрожащими всполохами прорываясь сквозь арочные окна и отбрасывая приглушенные цвета на дорожку из белых раковин. Витражи всех оттенков крови: рубиновый, темно-красный, цвета бургундского вина, розовый — разведенной водой крови. Кровавый свет разливался по земле.