Читать книгу "Медленнее, ниже, нежнее… - Татьяна 100 Рожева"

– Романтичная ты такая, – вздохнула я. – Кстати, а как ты объяснишь, что слово «романтик» существует только в мужском роде? Он – романтик, а она кто? Романтичка?

– Истеричка, – улыбнулась Света. – Это слово, наоборот, только в женском роде. Они пара.

– Да. Точно. Может, ты слишком легко его отпустила? Не стала унижаться. Ты же умная. А она дура, но тянула одеяло на себя изо всех сил. Победила грубая сила.

Света махнула рукой и достала из портфеля пачку сигарет.

– Можно?

– Конечно.

Сизый дым поплыл мимо каштанов ее глаз и волос. У Володи, наверное, возникла бы ассоциация с парижским вечером…

– Легко отпустила? – повторила она, стряхнув пепел в блюдце. – Да стыдно рассказывать, что я вытворяла! То, что её подкарауливала и теперь она проплешины на башке маскирует, – это ладно, так ведь и мужу доставалось. Билась насмерть. Последний раз был самый кровопролитный. Он две недели на больничном, полосы от ногтей по всей роже, как глаза не выдрала, не знаю. Тут, конечно, бабке «гречке» отдельное спасибо за южный темперамент, ничего не могу с собой поделать. Разве ж умная так будет себя вести? Надо было даже не умом, а хитростью, мудростью, перетерпеть надо было, а у меня вот не хватило на это ни нервов, ни мудрости. А ты говоришь умная… Зато теперь она в шоколаде. В этом году ездили в Индонезию, по пути в Сингапуре пожили, на Мальдивы в январе летят, а я тут философию ищу. Убила бы, суку. Меня дальше Черного моря не возил.

– А ребёнку он помогает?

– Помогал сначала, деньги давал. Потом сказал: материально помогать больше не могу – кризис, так что бери нашу старую однокомнатную, за сколько сдашь, то и ваше. А там ремонта 15 лет не было, все трубы сгнили. То есть я раньше просто эти деньги на ребенка получала, теперь я их отработать должна. Да нет, ты не подумай, мне деньги и не нужны. Противно просто… Собачонку ей купил за 50 тысяч с родословной, теперь надо эту мелочь по выставкам выгуливать, а я Максу 1000 рублей на свитер дала, так деньги не постеснялся у ребёнка взять. Свитер, правда, 2600 стоил, всё равно противно. Да и о деньгах я только сейчас зачесалась. Мне ж душу его спасать надо было от «чумы», как её ребенок зовет. Выходила я замуж вообще за бедного студента, да и потом в одном плаще зимой и летом. Макс болел маленький постоянно, я на работу вышла, ему пять было. Не скажу, что бедствовали, но жены его компаньонов мне прямо говорили, что я с приветом. Оказалось, точно. Да и сейчас, когда разводились, я могла ободрать его, как липу, но посмотрела, как он жмётся, плюнула, хрен с ним, всё-таки он в основном зарабатывал…

– Мне кажется, он к тебе вернется. Нельзя не вернуться к тому, кто так любил и боролся до последней целой морды. Не сейчас, конечно. Большое видится на расстоянии. И временном тоже.

– Да ну, Тань… Это я от злости и от страха одной остаться боролась. Там такая трещина – каньон. Сам он ни за что не попросится, это проходили уже. Да и уютно ему там, пока он при деньгах и относительно здоров. Мы таких ужасов друг другу наговорили, правильно говорят «слово не воробей». Я вообще убить репликой могу, а уж импотентом сделать – пять сек.

– Да уж. Языки у нас с тобой похожие. Хрена к ним не хватает… Так, может, и сделала? Импотентом. Теперь он там. На лечении.

– Конечно, – грустно согласилась Света, выпустив порцию сизого дыма, в котором чуть не задохнулся тусклый кулончиков зайчик. – Я тёмная в этом деле была совсем, когда замуж выходила, а муж и вовсе краснел при слове «жопа». Под конец я его вообще задавила, он от меня прятаться начал, просто бордово-синий делался, если я его на какие-нибудь фантазии подбивала или выспрашивала. Может, я это нетактично делала, не знаю, люди разные.

– Мне кажется, не в бестактности дело. Просто отношения муж-жена – это все-таки некие границы нравственности. Я тоже, когда пыталась раздвинуть их слегка, как мужу казалось, он такое лицо делал, ну типа, ты женщина, ты мать! Он же перешёл от материнской сиськи к жениной, и жена не должна быть блядью, в его понимании. Должна блюсти! За блядью он отдельно сходит. За углом налево.

– Ну да, за развратом они в другое место идут. У меня любовник был как-то, очень секс любил в разных формах. А жена – пуританка просто. 20 лет прожили в одной позе. Он пытался пробовать, а она всегда делала вид, что её происходящее не касается. Закрытые глаза, полностью расслабленное тело, типа мёртвая она. Ролевая игра труп. Голой он её ни разу не видел, то ночнушка, то трусы по колено. Один раз вынудил её со скандалом минет сделать, жалел потом об этом. Человек физически не мог чужую письку в рот взять, её, бедную, трясло, рвало и гнуло. Это, конечно, он мне всё рассказывал. Зато, как он её ценил за то, что она такая фригидная. Она верна мне, она точно никогда налево не побежит, говорил. Аж слезы в глазах от умиления. Я к чему. Напугала я своего бывшего напором, хитрить с ними надо и притворяться, редко когда в семье идиллия сразу складывается, да ещё смолоду. Конечно, я понимаю, что причина развода именно в этом, всё остальное как результат. Он и когда уходил, орал мне: «да ты и не баба вовсе!» Они ж нежных и беззащитных «хочут», а я тут со своим конём, горящей избой и потугами на юмор… Мужики таких баб сами как огня боятся, убегают галопом от них, прихватив из горящей избы самое ценное. Так что все закономерно… – Света докурила сигарету, раздавив бычок об земляничку в блюдце, и сразу зажгла другую.

– Капля никотина убивает лошадь, – напомнила я.

– Да ладно, эту лошадь уже ничем не возьмешь, – улыбнулась Света. – Ты не куришь?

– Нет, – ответила я. – Я за здоровый образ жизни.

– Правильно. Я как врач целиком за. А как лошадь, хочу еще каплю, – Света засмеялась – Ладно, ладно, последняя, честно.

– Ну, ты просто найди, от чего тебе хорошо. Вот мне от спорта хорошо, например. В зале забываю обо всём. А тебе что?

– Мне? Работа, наверно. А вообще плевать… Мне сейчас хорошо. Я даже какое-то удовольствие нахожу в том, что можно быть самой собой. Мне совершенно все равно, нравлюсь я кому-то или нет. Стараюсь больше работать. А в выходной – мне бы под уютным пледом с книжкой затаиться, и больше ничего не надо. Вот и вся моя философия с психологией. Знаю, многие люди находят удовольствие в физических нагрузках. Тоже химия. Но это не для меня. Я ненавижу спорт с детства. Выносливости ноль, больное сердце к тому же. А фигура хорошая просто так досталась, от мамы. Вот уж кто спортсмен у меня! На велике гоняет, ещё мешок комбикорма привяжет, бабки и куры в разные стороны, обруч крутит 30 минут в день, и плюс скотины полный двор и огород. Я в гости приезжаю, она меня норовит приобщить: «шевелись, Светка», а я не даюсь: «нет, нет, меня не кантовать! я лучше посуду помою, обед сготовлю». Такие вот мы разные с ней. Я даже плаваю строго параллельно берегу, как крокодил. Жопа из воды торчит, потому что мелко. Дед, материн отец, тоже в детстве пытался из меня Ирину Роднину сделать. Мучилась я ужасно, коньки ненавидела, ноги свои просила, чтобы выросли побыстрее, чтобы коньки малы стали, и у меня передышка была бы, пока за новыми соберутся. Зато книги у меня отбирали, «глаза испортишь», я читала круглыми сутками. Дожидалась, пока все уснут, и уходила читать в ванну или туалет. Нередко там и засыпала, чем пугала свою заспанную родню. – Света улыбнулась. – Чего-то я разошлась. Надо завязывать с биографией… Это все ты! Слушаешь хорошо. Как доктор.