Читать книгу "Холодные близнецы - С. Тремейн"

– Ладно, – говорю я. – Но сейчас поздно. Ты не хочешь спать?

– Нет.

– Точно?

– Нет.

– Если хочешь, можешь лечь в маминой кровати.

– Нет!

Лидия крепко прижимает к себе Лепу. Она словно боится, что ветер вырвет его у нее из рук. Но почему бы и нет? Ураган воет в деревьях, как стая волков. Шторм следит за нами, как гигантское чудовище, – крадется впотьмах вокруг дома, ломится в окна, ищет жертву. Он продолжается уже шесть часов и может продолжаться три дня.

– Хочу в кроватку вместе с Лепой.

Слава богу!

– Хорошо, милая.

Так-то лучше: отправив Лидию в постель, я проверю комод и разберусь с этой ядовитой тайной раз и навсегда. А потом мы обе заснем и проспим весь шторм, а когда мы проснемся, то небо будет чистым и голубым, и снег на Нойдарте засверкает из-за Лох-Хурна. Мне придется извиниться перед Энгусом. То, что я сказала, и впрямь ужасно, но все равно они с Имоджин меня предали.

Но что в комоде?

Отправить Лидию спать на удивление легко. Мы бежим в ее комнату. Лидия раздевается, ныряет в свою пижамку и быстро забирается в постель. Я подтыкаю два ее одеяла, она закрывает глаза и обнимает Лепу. Я целую ее. От нее сладко пахнет, меня охватывают грусть и ностальгия.

Дождь хлещет в окно. Я закрываю занавески, чтобы Лидия не увидела отражение умершей сестры. Я хочу выключить свет, но внезапно Лидия спрашивает меня:

– Мама, я превращаюсь в Кирсти?

Я сажусь на кровать и крепко беру ее за руку.

– Нет. Ты Лидия.

Она снизу вверх смотрит на меня. В ее синих глазах – вера, надежда и тоска:

– Мама, я теперь не знаю, кто я. Я думаю, что я Лидия, но иногда внутри меня Кирсти, и она хочет выйти… бывает – Кирсти в окне, а бывает, что она здесь… с нами.

Я глажу мягкие светлые волосы дочери. Мне нельзя плакать. Пусть жалуется ветер – он громче нас. На улице раздается жуткий грохот, похоже, сорвало дверь. Или я привязала лодку неправильно. Но мне плевать. При такой буре мы вообще не сумеем воспользоваться лодкой – мы потонем.

– Лидия, засыпай. Завтра шторм кончится, обещаю. Все станет лучше, и мы отправимся куда-нибудь в другое место.

Лидия недоверчиво глядит на меня, однако согласно кивает.

– Ладно, ма.

– Спокойной ночи.

Я целую Лидию и еще раз вдыхаю ее запах, чтобы хорошенько его запомнить. Затем я выключаю верхний свет, затворяю дверь, несусь в спальню, хватаю ключик и открываю ящик комода. На крыше громыхает шифер. Звук такой, словно по крыше что-то тащат.

Или какой-нибудь сумасшедший пытается проникнуть в дом.

Ага. Много пузырьков из-под таблеток.

Трициклические антидепрессанты.

Они звякают, когда я вынимаю их и верчу в руках. На них написано мое имя: Сара Муркрофт. Самая поздняя дата – восемь месяцев назад. Я узнаю эти таблетки, я смутно помню, как я их принимала. В уме всплывают картины – я отвинчиваю крышку пузырька на кухне в Кэмдене.

Значит, я после смерти Кирсти совсем обезумела? И поэтому забыла о лекарствах. Едва ли это откровение. Умерла моя дочь. Я была в глубоком шоке.

А в ящике лежит и письмо. Я читаю имя отправителя: оно от доктора Мэлоуна, моего постоянного лечащего врача. Ему уже за пятьдесят, и он, наверное, последний врач в Англии, который до сих пор пишет настоящие, а не электронные, письма. Но послание адресовано Энгусу. Почему? Зачем доктору Мэлоуну секретничать с моим мужем?

Я достаю лист бумаги из конверта. Ураган на мгновение стих. Теперь он поет – печально и торжественно.

Письмо от начала и до конца про меня. Выясняется, что я страдаю «синдромом утраты». И я испытываю «постоянное глубокое чувство вины» из-за смерти моей дочери.

Письмо подрагивает в моей руке. Я вглядываюсь в почерк доктора Мэлоуна.

«Очевидно, в данный момент она чувствует или чувствовала ответственность за некоторые аспекты несчастного случая, явившиеся результатом ее внебрачной связи в ту ночь. Однако ее горе столь велико, что сознание не может с ним справиться, и это вызывает ситуационно-специфическую потерю памяти, которая может оказаться постоянной. Это редкая, но встречающаяся разновидность кратковременной глобальной амнезии. Сара будет ясно вспоминать отдельные незначительные эпизоды и выстраивать на их основе ложную версию событий, но критические детали исчезнут из ее памяти.

Подобная разновидность амнезии наблюдается у скорбящих родителей – в особенности, если смерть ребенка послужила результатом их действий. Расстройство психики достигает максимума именно тогда, когда горе входит в болезненную стадию, как и случилось с вашей женой. Здесь нет никакого эффективного лекарства, кроме времени. Однако таблетки, выписанные Саре, облегчат наихудшие симптомы, например мутизм, потерю сна и т. д. Как я уже сказал, если ее психика восстановится, память Сары о самых важных событиях, связанных с несчастьем, будет, вероятно, полностью отсутствовать.

Мой совет – воспринимайте это как дар свыше. Вы сможете жить дальше, начать все с чистого листа – как вы упомянули – и восстановить семью. Но вы не должны даже намекать Саре о ее психическом расстройстве, поскольку это может вызвать регресс и усиление депрессии. Очень важно ограничить знание семейным кругом, как вы и поступили. Если ваша жена узнает правду, возникнет проблема суицидальности».

Я на секунду оторвалась от чтения. Что там в конце? Он желает Энгусу и мне всего самого наилучшего. И подпись.

Внебрачная связь?

В голове проступают первые неясные контуры воспоминаний. Они подобны туману от дыхания на холодном стекле. Я думаю о своем странном сне – я голая, без волос, на кухне. И потом секс.

Тогда я проснулась с сильным и болезненным ощущением вины.

В стекло бьет дождь, я оборачиваюсь. Снаружи царит тьма – она пытается ворваться внутрь.

Шум повторяется – будто кто-то настойчиво и нервно барабанит пальцами. Я опять слышу громкий металлический скрежет. Сорвало с петель дверь сарая? Все разорено, обнажено до самых костей.

На Громовом острове гремит гром. Я смотрю на пол, на маленькие пузырьки. Осталось несколько пыльных таблеток. Я могу наглотаться антидепрессантов. Но я хочу оставаться в ясном и здравом уме. Мне надо вспомнить правду, хотя мне и станет больно от нее.

И мне не нужны таблетки, чтобы отключиться. Я настолько вымоталась, что способна лечь, свернувшись в клубочек, прямо сейчас. Лечь с молитвой: пожалуйста, пожалуйста, пусть буря к утру закончится.

Внебрачная связь?

Стянув с себя верхнюю одежду, я стелю на кровать одеяла, гашу свет и ложусь. Следующие полчаса в голове крутятся события дня, а за окнами скрипят деревья.