Читать книгу "Мост шпионов. Реальная история Джеймса Донована - Александр Север"

Я выразил свое изумление. Единственной причиной моей поездки в Берлин, сказал я, было письмо от Фогеля, в котором приводились слова г-жи Абель. Если Шишкин не намерен обсуждать это предложение, то у меня никаких дальнейших инструкций от моего правительства нет и мне остается только вернуться восвояси.

– У вас нет никаких дальнейших инструкций? – лукаво спросил Шишкин.

– Никаких, – ответил я. – Но я хотел бы рассказать вам о подготовительных мероприятиях, проведенных для того, чтобы доставить Абеля сюда, если обещание Фогеля будет выполнено. Я сообщу о нашей договоренности в Вашингтон. Абеля немедленно отправят сюда на военном самолете в сопровождении заместителя начальника Управления тюрем США. Последний будет иметь при себе приказ об отмене приговора, уже подписанный президентом Кеннеди, но на нем должен будет поставить свою подпись и заместитель начальника Управления тюрем. Это будет сделано на месте, где будет произведен обмен (мы предлагаем мост Глиникер-брюкке), после того как я засвидетельствую, что мы получили именно тех людей, которых должны были получить. Человек, который может опознать Пауэрса, уже в Берлине. Семья Прайора, как вам, вероятно, известно, находится здесь, а людей, которые знают Макинена, нетрудно найти. Нужно только ваше согласие, и Абель будет вам передан.

Выслушав меня внимательно, Шишкин сказал:

– Вы уверены, что президент Кеннеди уже подписал такой документ?

– Абсолютно уверен, – ответил я. – Конечно, в нем указано, что Абель никогда не сможет вернуться в США под страхом того, что нынешний приговор будет приведен в исполнение… Я хотел бы указать еще на одно обстоятельство. Уже некоторое время наша печать выступает за такой обмен. По моему личному мнению, если вы хотите, чтобы Абеля освободили, действовать надо именно сейчас. Если мы затянем дело, благоприятная атмосфера может измениться в связи с каким-нибудь международным инцидентом или из-за изменения внутриполитического положения у нас в стране.

– Вы уверены, – спросил Шишкин задумчиво, – что точка зрения, которую вы только что выразили, отражает также и мнение правительства Соединенных Штатов?

– Безусловно, – ответил я.

Шишкин снова заявил, что его беспокоит то обстоятельство, что у меня нет при себе никаких письменных подтверждений, кроме «туманного» письма атторнея по делам о помиловании. Я сообщил ему, что в случае необходимости мог бы передать ему дополнительные мандаты от главы нашей миссии в Западном Берлине.

– И больше того, – добавил я, – неужели не ясно, что ни один загруженный своими делами частный гражданин не поехал бы за несколько тысяч миль с таким заданием, если бы у него не было на это достаточных полномочий.

Я также выразил серьезное неудовольствие по поводу того, что вопрос нельзя решить сразу на месте.

– Коль скоро я приехал сюда, пожертвовав своим личным временем, – заявил я, – и выясняется, что Фогель ввел меня в заблуждение ложными утверждениями, то он – отъявленный мошенник и должен быть наказан.

– Я вас понимаю, – ответил Шишкин, – но, как бы то ни было, ваши предложения невозможно обсудить сегодня. Мне придется связаться с моим правительством.

Я невольно обернулся к г-же Абель и сердито сказал:

– Фогель говорил, что это вы велели сделать такие заявления. Правду он говорил или нет? – Она выглядела испуганной и смущенной, но продолжала молчать.

Шишкин быстро перебил меня:

– Сейчас больше не о чем говорить. Однако мне кажется, вы рассердились всерьез.

Затем Шишкин сказал, что он хотел бы оставить письмо атторнея по делам о помиловании пока у себя. Я спросил, не может ли он снять с него фотокопию, чтобы я мог сохранить подлинник у себя.

– Я официальный представитель советского посольства, – раздраженно ответил Шишкин. – И если я обещаю вернуть, вы можете не беспокоиться.

Я дал согласие и затем спросил, нельзя ли ввиду ограниченного времени, которым я располагаю, прервать нашу беседу. Я позавтракаю где-нибудь в Восточном Берлине, а тем временем Шишкин мог бы запросить Москву по радио о согласии на мое предложение и мы могли бы закончить дело позднее, сегодня же.

– Сегодня суббота, – ответил он. – Вы предлагаете слишком быстрый план действий. Не сможете ли вы приехать сюда в понедельник в пять часов дня?

Я ответил, что смогу, но что после понедельника мне нельзя оставаться здесь долго, ибо, напомнил я ему, мне потребуется еще сорок восемь часов, чтобы доставить сюда Абеля. Между тем, продолжал я, если он получит ответ из Москвы до понедельника, он сможет связаться со мной по одному западноберлинскому телефону. Я записал на карточке не указанный в справочнике телефон Боба и передал карточку ему. Он спросил, ответят ли по этому номеру ночью и в воскресенье. Я заявил, что у этого телефона дежурят все время, пока я нахожусь в Берлине. Мое правительство, добавил я, сознает, насколько мне дорого время, и оказывает мне эту любезность, чтобы облегчить мою задачу.

Затем Шишкин задумчиво произнес:

– Итак, они хотят трех за одного!

Я заметил, улыбаясь:

– Один истинный художник всегда стоит больше трех ремесленников.

Он ответил мне самодовольной улыбкой при моем упоминании об Абеле.

– Мне хотелось бы теперь выразить свое личное мнение, – сказал я. – Поскольку Абели теперь утверждают, что они являются гражданами Восточной Германии, а Прайор задержан восточными немцами, то освобождение Прайора, безусловно, избавит Советскую Россию от каких-либо трудностей, когда ей надо будет официально объяснить свою позицию. В противном случае это было бы расценено как проявление чрезмерной заботы о восточногерманском гражданине Абеле.

Он задумчиво кивнул, как будто я подал ему новую идею.

Шишкин спросил, насколько трудно мне было попасть в Восточный Берлин. Я рассказал ему, как проехал, и пояснил, что единственной трудностью было то, что на станции собралась большая толпа. Если мне придется вернуться сюда, добавил я, то я просил бы его избавить меня от стояния в очереди. Он заявил, что очередь обычно бывает на станции только по субботам, но, если она доставляет мне неприятности, он может договориться о предоставлении мне особой привилегии. Почему, спросил он, мое правительство не предоставило в мое распоряжение машину, которая могла бы пройти через «контрольный пункт Чарли»? Я пояснил, что поехал рабочим поездом специально, чтобы остаться незамеченным и не привлекать к себе внимание прессы. Ответ как будто удовлетворил его.

Я вручил Шишкину свою адвокатскую визитную карточку и в качестве дружественного жеста дал ему также свою карточку вице-председателя Управления по делам просвещения города Нью-Йорка. Он внимательно посмотрел на нее и заметил:

– У вас замечательная работа.

Я попросил его карточку, но он с удивлением спросил:

– Разве это необходимо?

Я ответил:

– Нет, но желательно.