Читать книгу "Самоход. "Прощай, Родина!" - Юрий Корчевский"

Однако ничего не произошло. Зато в приборах наблюдения светло стало – это горела вторая «пантера».

Не сплоховал экипаж второй самоходки. После первого прозвучавшего выстрела они не поняли ничего, ведь самоходка Виктора закрывала им обзор. Но свою пушку зарядили. А уж как увидели в отблесках пожара «пантеру», своего шанса не упустили. Этим выстрелом они фактически спасли и экипаж Виктора, и его боевую машину.

Оба экипажа выбрались из самоходок. От горящих танков шел жар, и к самоходчикам уже бежали ремонтники из танкового тягача.

– Что за стрельба? – стали они наперебой задавать один и тот же вопрос.

И замолчали, увидев горящие танки.

– Парни, уезжать надо, что вы на них пялитесь? Сейчас боезапас рванет!

Экипажи разбежались по машинам. Взревели моторы, и танки стали набирать ход – экипажи старались как можно скорее покинуть опасное место. Через какое-то время они услышали тяжкий взрыв, за ним – второй.

Догнать своих на марше они не успели: полк уже добрался до пункта назначения – села Макарьева. Оба командира самоходок пошли к комбату на доклад – о причинах задержки, о немецких танках.

Алексей с помощью экипажа стал заниматься гусеницей.

– Стрелков, вечно ты в какие-то передряги попадаешь!

– Виноват! Первой двести двенадцатая машина остановилась из-за движка. Ну и мы – гусеницу подтянуть.

– Разгильдяи! Но что танки подбили – молодцы!

Виктор знал, что с начальством лучше не спорить, а виниться и молчать. Тем более что русская пословица как гласит? «Повинную голову меч не сечет». Сожженные «пантеры» комбат записал поровну, на каждую самоходку – по танку.

В селе они застряли на неделю. Технические неполадки устранили – у кого они были. Отдохнули, подхарчились. В наступлении полевая кухня за самоходками не поспевала, да и перерыв на обед не сделаешь. Хорошо, если раз-два поесть удавалось. Зато в спокойной обстановке на отдыхе они три раза ели.

Помылись, поскольку к полку подогнали банно-прачечный отряд. Для помывки палатки установили, чистое белье выдали, а верхнее на прожарку забрали. В боевых условиях возможности для нормальной помывки нет – ни мыла, ни горячей воды. Спали скученно, вплотную друг к другу и в самых неподходящих для этого местах, и потому живность вроде вшей и блох водилась. Иногда и сами, когда непрошеные «гости» допекали, ставили на костер пустую бочку из-под горючего с вырезанным сверху дном. Когда она нагревалась, по очереди бросали в нее одежду. В этом случае главное было – вовремя вытащить комбинезон, штаны или телогрейку за заранее привязанную к ним проволоку. Иначе одежда начинала тлеть, в ней прогорали дыры. А поди выпроси у старшины хозвзвода новую форму, когда есть определенные сроки носки! Среди бойцов ценилось трофейное шелковое офицерское белье – на нем вши не заводились.

Население освобожденных от оккупации сел встречало бойцов Красной армии с радостью, порой последним старались угостить, для ночевки уступали свои избы и хаты, перебираясь в сараи или землянки – они у многих на огородах вырыты были. В них прятались при артналетах или авиабомбежках – сначала немецких, а потом и наших.

Кроме того, в приличных избах или домах квартировали немецкие солдаты и офицеры. Уходя от наступающих войск Красной армии, они зачастую жгли дома – для этого у них были специальные команды. Или же обливали бензином, а потом швыряли в дом горящие факелы. Либо команды огнеметчиков действовали. И чем стремительнее было наступление наших войск, тем меньше страдало оккупированное население. Немцы спасались сами, и в этом случае им становилось не до изб местного населения.

Хозяйка избы, где расположился экипаж Виктора, была украинкой. Рядом с домом, в запущенном саду, стояла самоходка. Муж хозяйки служил в Красной армии, а сама хозяйка и рада была бы угостить воинов, да нечем. Единственное – компота сварила из сухофруктов. Но бойцам и это в радость, они за годы службы компот пробовали первый раз. Хозяйку же подкармливали тем, что с полевой кухни приносили, котелок супа и ломоть хлеба выделить – не в тягость.

Трудно жителям в оккупации приходилось. Почти всю живность немцы съели – кур, гусей, поросят. И полицаи из своих зверствовали, отбирали ценные вещи, одежду, насиловали женщин и девушек, наводили немцев на партизанские отряды. В дальнейшем, боясь расправ, уходили вместе с немцами.

За неделю отдыха посвежели, да и то – каждый день брились, что в условиях боевых действий было просто невозможно. Подворотнички чистые к гимнастеркам пришили – во время стрельбы они мгновенно становились серыми от пороховой копоти, а затем и черными. И отстирать их не удавалось, мыло было в дефиците.

Но вот загромыхали батареи, низко над селом пронеслись штурмовики. Самоходчики завели двигатели и стали их прогревать, хотя команды на выдвижение еще не было.

О скором грядущем наступлении фронтовики узнавали по второстепенным признакам. Движение грузовиков по дорогам оживилось – войскам подвозили с железнодорожных станций боеприпасы, топливо. Командирам выдали топографические карты, на которых были новые районы – к западу от места дислокации. Более активно стала действовать разведка, почти каждую ночь уходили разведчики в поиск во вражеский тыл за языком. Все вместе сложенное говорило о подготовке к наступлению.

По рации поступила команда:

– «Коробочки», на исходную позицию.

Сохранять режим радиомолчания после артподготовки и авиаштурмовки смысла не было.

На нашем переднем крае уже было пустынно, танки и пехота ушли вперед.

Самоходки с короткого марша сразу стали разворачиваться в боевой порядок. Местность для действия большого количества бронетехники не самая хорошая, холмистая слегка, на таких холмах удобно устраивать позиции для противотанковой артиллерии. Хоть и небольшая высота у холмов, а поле боя видно как на ладони, и накрыть эти позиции можно только огнем гаубиц или минометов. В наступающих же порядках наших войск данного вида артиллерии не было.

Обстановку Виктор оценил сразу, подосадовал – быть потерям среди атакующих. И как в воду глядел: один танк встал, другой загорелся…

По рации сразу поступила команда:

– Всем экипажам! Открыть огонь!

А куда стрелять? Толком и не видно.

Внезапно рядом с самоходкой, совсем близко справа – взрыв. По броне резко ударили осколки и комья земли. Самоходка проползла еще метров восемьсот, когда прозвучал еще один взрыв, и тоже справа. Стало быть, это не случайное совпадение.

Виктор стал внимательно осматривать сектор впереди и справа – ничего похожего на артиллерийскую позицию. И вдруг из ложбинки показался орудийный ствол, а следом за ним – корпус самоходки.

Это было штурмовое орудие на базе танка T-III, но уже не тот «артштурм», который был в сорок первом году – немцы постоянно усовершенствовали свою технику. Теперь им противостоял StuG40Ausf F с мощной длинноствольной, в 48 калибров пушкой с дульным тормозом. Орудие такое же, как и на «пантере». А еще сильный козырь – бронирование лобовой части теперь достигало 80 мм. По бортам для защиты от кумулятивных снарядов навешаны броневые экраны. Но и вес боевой машины увеличился почти до 24 тонн, соответственно – ухудшилась ее проходимость по мягким грунтам. Наше командование зачастую именовало эту самоходку «танком без башни».