Читать книгу "Последний штрих - Диана Кизис"

В первый раз с момента нашей встречи атмосфера грозила накалиться. Я морально подготовилась к серьезному разговору. Пора!

– Я хочу, чтобы ты мне объяснила, почему я так тебя разозлила и в чем, с твоей точки зрения, заключалось мое предательство. А потом выскажусь я.

Брин бросила на меня неуверенный взгляд, в котором читалось: а ты действительно этого хочешь?

Я кивнула, заметив, что мы всегда были близкими подругами, но никогда не проверяли нашу дружбу на прочность, никогда не задумывались, на чем строятся наши отношения. Я, например, боялась пойти ей наперекор, и в этом моя вина. Если мы сейчас обсудим то, о чем так долго молчали, то, возможно, все наладится и станет лучше прежнего. Или хотя бы таким, как было. Мне этого хотелось больше всего на свете.

Брин начала первой: несмотря на все ее заверения, ей вовсе не улыбалось, что я встречаюсь с Заком.

– Я, как всегда, была в своем репертуаре: не хотела признавать, что это меня расстраивает, и старалась все сгладить. – Она передернула плечами. – Чтобы потом тихой сапой направить все в нужное мне русло.

Тогда она еще не отошла от смерти Сесил, но не хотела делиться со мной своими переживаниями, дабы я не сочла, что она не одобряет наших с Заком отношений. Брин сказала, что, когда впервые увидела нас вместе, еесловно обожгло. Она чуть не завизжала. Потом начались ссоры с Дэвидом, и в этих размолвках Брин тоже винила меня.

– Послушай, но нельзя же всех держать под колпаком, – сказала я.

– Знаю, – ответила она. – Но мне трудно с этим смириться.

– Помнишь, как мы отмечали день рождения Зака? Я тебя тогда просто возненавидела, – призналась я.

– Знаю, – кивнула ока. – Прости меня.

Я тоже перед ней извинилась. Ведь подсознательно я чувствовала, что Брин не была готова к тому, чтобы мы с Заком встречались, но когда она дала мне зеленый свет, я не преминула этим воспользоваться, ибо услышала то, что хотела услышать. Хорошо хоть я это поняла: хватит играть роль пассивного пассажира.

Но самое страшное, как сказала Брин, началось потом, когда она осознала, что вела себя, как настоящая стервоза: избегала меня, держала на расстоянии... Она не знала, прощу ли я ее после всего этого.

Я с легким сердцем заверила ее, что давно уже простила. Иначе и быть не могло. А простила ли она мои огрехи? Наверное, ей это было нелегко. Брин кивнула и улыбнулась.

– Знаешь, ты иногда бываешь просто невыносима, – сказала она.

Я шмыгнула носом и смахнула слезинки.

– Ты тоже, – сказала я. – Сущее наказание.

Мы переглянулись, и тут я поняла, что мы обе думаем о Сесил. Интересно, могли бы мы с Брин так рассориться, будь она жива? Да запросто! Мы обе какие-то неуравновешенные. Сесил сдерживала наши вспышки, но кто знает, как надолго ее бы хватило. Наверное, она давно уже от этого устала.

– А ты знаешь, что эта хитрюга, можно сказать, увела у меня парня, когда мы учились в колледже? – спросила я.

Брин хихикнула.

– Угу. Сесил кого угодно могла обвести вокруг пальца. Вытаращит свои огромные глазищи и прямо-таки гипнотизирует.

Я кивнула. Действительно. Все именно так.

– И все-таки мне ее очень не хватает.

– И мне тоже, – кивнула Брин.

Я уехала через час, когда Брин стало клонить в сон. Пообещала заехать через несколько дней, проведать ее и посмотреть, как приживаются саженцы.

– Может, мы какой-нибудь фильм с тобой посмотрим? – предложила Брин. Она выглядела очень трогательно и чем-то напоминала маленькую девочку: комбинезон для беременных, крошечные штиблеты и облезлый красный лак на ногтях.

– Конечно, – сказала я. – Тем более что я просто зашиваюсь с работой.

Она оценила шутку.

– Ах ты бездельница! Еду с собой привези. Много-много. Дэвид держит меня на какой-то макробиотической диете, про которую он вычитал в журнале «Опра». Такая гадость, ты даже представить себе не можешь.

Я пообещала, что захвачу с собой всякой вкуснятины, и направилась к машине.

Вечером мы с Уайаттом собирались отделать гипсо-картоном стены моего домика и отшлифовать песком стулья. Вот уже две недели как мы проводили вместе все вечера, с тех самых пор, как он неожиданно поцеловал меня в отделе пиломатериалов при торговом центре «Хоум депо». Иногда, когда он строгал полки или вешал картины, я ловила себя на том, что любуюсь им, зажав в руке кисть, с которой капает краска, и восхищаюсь его умением обращаться с электродрелью. В следующий раз, когда увижусь с Брин, непременно расскажу ей, как влюбилась в толстяка из Техаса. И как приятно было бы свернуться на его пухлом животике, который то вздымается, то опускается, и смотреть телевизор. Расскажу про тонкие, трогательные морщинки у его глаз, глядя на которые хочется плакать...

Я порылась в сумочке, разыскивая ключи от машины, и услышала тихое жужжание. Оно доносилось от кактуса, цветущего у самого дома Брин. Я обернулась на звук и увидела колибри, порхающую с цветка на цветок. Радужная птаха, ловко минуя шипы и длинные стебли, засовывала свой тонкий, похожий на иголку клюв в каждый распустившийся цветок. Она порхала от одного соцветия к другому. «Какая же сегодня замечательная погода!» – подумала я. Мне вспомнилось то утро, когда мы с Сесил играли в теннис. Подумать только, прошло уже полтора года! Тогда тоже было жарко, несмотря на то что близилось Рождество. Красивая, талантливая, лукавая Сесил... Десять лет я обитала в ее тени и чуть там не зачахла. Я жалела только об одном: о том, что я не старалась жить, расти и цвести, пока была жива она. Тогда мы были бы на равных – Сесил и я. Несомненно, именно этого она и хотела. Иначе, много лет назад, она не повесила бы над кроватью мои картины. Она верила в меня, поэтому и оставила мне деньги. Нужно признать, отчасти я сама виновата в том, что в колледже она похитила у меня Зака – не очень-то я за него и боролась. Впрочем, знай я всю правду, я бы все равно ей уступила. Тогда. Но не сейчас. Ни за что!

Я усмехнулась и залезла в машину. Август обещал быть жарким: кожаное сиденье прямо-таки обжигало мои ноги. Я потянулась за солнечными очками. Не забыть бы сказать Уайатту, чтобы он поменял капризный кондиционер у меня в магазине. Впереди много долгих жарких дней, когда раскаленный воздух будет обжигать, как в духовке; у бассейна Лиззи соберутся кинозвезды и будут умащивать себя маслами для загара; а я, наведя последние штрихи в доме очередного клиента, закрою за собой дверь с гордым осознанием выполненной работы. Брин собирается назвать дочку Уилла Сесил Беко. Совсем скоро я буду играть с крошкой Уиллой и вдыхать ее младенческий запах; Дэвид, Брин, Уайатт и я отправимся в ресторан; мы с Брин будем дружно над чем-нибудь хохотать и еще сто раз поссоримся и помиримся. Впереди бесконечная череда солнечных, жарких дней. В Лос-Анджелесе всегда так. Хотя ничего нельзя знать наперед.