Читать книгу "Один в поле воин - Михаил Нестеров"

В мыслях Василий переключился на Курлычкина. Как же так, думал следователь, ведь все должно было закончиться в кабинете главаря преступной группировки! Да, Станислав Сергеевич активно плетет себе лапти, очень активно. Он отказался от выгодного – и в первую очередь для него – проекта закончить это дело полюбовно. Больше жестами, взглядами, меньше словами, но мосты были наведены, взаимные претензии сняты. Для этого не требуется большего, никаких там расписок, прочих бумаг. Даже запредельных беспредельщиков разводят подобным методом. Тем более что сторону судьи – она же потерпевшая, она же обвиняемая – представлял старший следователь по особо важным делам городской прокуратуры. Лицо официальное и очень весомое, считай – третье. Чего еще надо? Обычно после таких процедур споры снимаются или, во всяком случае, очень надолго прекращаются.

Не считая самого Курлычкина, его сторону представлял Максим. Отец и сын, потерпевший и обвиняемый. Обвиняемый судьей. Если бы Маргелов не был уверен в окончании этой истории, он бы не оставил Валентину одну, увез бы ее к себе на дачу, в любое безопасное место. Однако понимал, что дома ей, несмотря ни на что, будет легче.

Да еще помощник Валентины, ее сосед. Нет, Маргелов не понадеялся на него – случись что серьезное, и взвода автоматчиков не хватит.

Следователь расплатился с частником и, бросив взгляд на освещенные окна судьи, поднялся в квартиру.

На Валентину страшно было смотреть. Шея вздулась вокруг темнеющего рубца, от уха до груди протянулась кровяная дорожка. Над судьей склонилась женщина лет тридцати пяти, рядом стоял мужчина, поприветствовавший следователя кивком головы.

Не ответив на приветствие Михайлова, Маргелов присел на корточки и уже вслух, качая головой, повторил:

– Валя, Валя...

Поманив на кухню Грачевского, прикрыл за ним дверь.

– Рассказывай.

– Чего рассказывать? – Сигарета в губах Грача подрагивала. – Еще бы чуть-чуть...

– Ты видел их?

– Да. Два человека.

– Внешность запомнил?

Грачевский покачал головой:

– Смотрел на них через дверной "глазок". Разве запомнишь...

– Кто еще в курсе?

– Все, кто здесь.

– Хорошо, – одобрил Маргелов. – Позови Михайлова.

Василий больше был зол на себя, меньше – на Валентину. У него не было повода проявлять неприязнь по отношению к Николаю. Однако не смог скрыть легкого раздражения, глядя на него.

Но тут же оправдал и его, и себя. Все эти чувства в комплексе, думал он, и лично к Михайлову не относятся. Таким же взглядом он встретил бы любого – мать Грачевского, жену Николая, оказавшую первую помощь пострадавшей судье.

С чего начать, продолжил он размышления, бросая короткие взгляды на этого худощавого мужчину. С вопроса? Мол, теперь-то ты хоть что-то понял? Все доказательства невиновности Ильи на лице его матери, на ее шее. Это тебе она доказывала, тебе.

Можно и так начать. "И переложить вину на него?" – спросил себя Маргелов. Выходит, что так.

В голове следователя родились не его, какие-то чужие мысли, что именно сейчас ему необходимо быть предельно корректным.

– Знаешь, Николай, мы с Валентиной ровесники, давно дружим, лет пятнадцать, наверное. – Сделав паузу, продолжил, как ему показалось, сменив тему: – Илью, как ни странно, я стеснялся. Не знаю почему, но мне всегда казалось, что он все знает обо мне, читает мои мысли. Взгляд у него был не как у других людей. Он знал то, чего мы никогда не узнаем. Честное слово, порой мне хотелось хоть одним глазком заглянуть в его мир. Наверное, там все как в норвежском городке. Улочки чистые, люди приветливые. Понимаешь меня?

Маргелов покачал головой. Дипломат из него был посредственный. Он правильно начал разговор, но продолжить не смог. Получилось бы длинно, в какой-то степени сентиментально. Однако не зря он сказал эти слова, не зря. После них пропало то самое раздражение к Михайлову.

– Одним словом, Николай, нет пока конкретных имен, но они будут. Обещаю. Скорее всего, я скажу их тебе на ухо. Вот как сейчас. – И он действительно приблизился к Михайлову, понизив голос: – Валентину хотели убить люди, которые расправились и с твоей дочерью. Нужны тебе еще доказательства?

Михайлов покачал головой, поймав взгляд следователя. Он понял это еще до приезда следователя, прочитал их в глазах выбежавшей на площадку судьи. "Здравствуй, Коля..." Вот тогда и понял.

Маргелов без труда определял настроение шефа. Обычное состояние прокурора – это смесь выжидания и недовольства. Последнее часто бывало напускным, для поддержания марки. Сейчас, когда Анатолий Сергеевич с утиным после сна носом осматривал место происшествия, Маргелов увидел на его лице явные признаки лопнувшего терпения.

– Жаль, силами одной прокуратуры не справимся, – как всегда, издалека начал прокурор, уединившись с "важняком" на кухне, – придется подключать к делу городскую управу. Но ограничить число посвященных в это дело до минимума: оперативно-следственная бригада, судебный медик, пара-тройка оперативников и опытный врач невропатолог. Подыграем этому подонку, пусть порадуется смерти Ширяевой.

Да, качнул головой Василий, лидер "киевлян" достал-таки шефа. "Поставлен на карту прокурорский престиж?" – неуклюже подумал он.

– Есть соображения, куда поместить на время Ширяеву? – спросил Волков. – Больницы и поликлиники, разумеется, исключаются.

– Найду, – с некоторой запинкой пообещал следователь.

– Определимся со свидетелями, – продолжил прокурор, – это четыре человека: Михайлов с женой и Грачевский с матерью. Грачевский обнаружил тело судьи. Надеясь помочь, обрезал веревку. Когда будут делать снимки, проследи, чтобы шнур попал в кадр. За свидетелей отвечаешь лично. И еще. Последнее, наверное. Проследи, чтобы судью вынесли вперед ногами.

– Не рановато ли? – спросил Маргелов, ухмыльнувшись.

– В самый раз, – зло обронил прокурор.

Часть IIIСУД

64

Волков был мрачен. Бросив на вошедшего взгляд исподлобья, молча ждал, когда тот усядется, раскроет перед собой папку.

"Ну, – спросил он глазами, – что ты там нарыл?"

Маргелов откашлялся.

– Я подготовил приличную версию, Анатолий Сергеевич. Я бы даже сказал – красивую. Судебный медик помог.

– Ты должен был подготовить две версии, – напомнил Волков.

Следователь кивнул. Наказ прокурора, как и полагается, он выполнил. По одной из версий следствие должно было со стопроцентной точностью установить самоубийство Валентины Ширяевой и закрыть дело. По другой – прикрыть его, точнее, сфабриковать, но все с той же формулировкой – самоубийство. Разумеется, в этом случае можно будет обнаружить улики, указывающие на убийство судьи и на нежелание прокуратуры отрабатывать эту версию. Из двух, хорошенько подумав, прокурор должен выбрать одну.