Читать книгу "Авалон-2314 - Евгений Гаркушев"

– Да, в Китае кто-то бросил гранату в мобиль. Погибла моя спутница.

– Печально, но не так трагично, как прежде.

– И все равно нехорошо и неправильно поступать так с девушкой.

– Разумеется. Выяснили, кто совершил покушение?

– Вроде бы пока нет. Сам ты откуда знаешь о моих проблемах?

– В информационных сводках писали. Я имею привычку отслеживать новости, напрямую касающиеся моих близких родственников.

– Кирилл, я не понимаю, что творится вокруг меня.

– Не ты один, – хмыкнул внук. – Но знаешь, в современном мире есть принцип: пусть лучше происходит плохое, чем не происходит ничего. Если вокруг тебя имеется какая-то активность, значит, ты что-то значишь.

– В мое время говорили: «Не пинают только мертвую собаку». Но мне интересно, кто и зачем меня пинает? Я что-то знаю? Маловероятно…

– Думаю, вероятность тут немалая, – усмехнулся Кирилл. – А еще вероятнее – что ты будешь что-то знать.

– То есть меня хотят убить, прежде чем я что-то сделаю?

– Тебя хотят затормозить. Убить по-настоящему – задача слишком сложная.

– Но реализуемая?

– Политическими методами. Подставками. В первую очередь тебя попытались подставить, обвинить в убийстве – ты помнишь?

– Еще бы.

– Но, видно, прогностические способности есть не только у твоих врагов, но и у друзей. Ты нужен Галахаду и Моргане, нужен проекту.

– А будущее реально можно просчитать?

– Просчитать – нет. Принцип неопределенности Гейзенберга не велит. Но выявить линии наиболее вероятного развития событий вполне под силу тем, у кого есть массивы исходной информации и нужные вычислительные мощности.

– А у многих есть такие массивы?

– В мире сейчас достаточно открытой информации. Да и закрытую можно украсть. Мощности тоже не проблема. Поэтому по наличию возможностей преступника не вычислишь, увы.

Мобиль тряхнуло на струне, изображение Кирилла подернулось рябью.

– Долго еще ехать? – поинтересовался внук.

– Часа три-четыре.

– Ты никак не попадешь ко мне в гости по-настоящему, хоть я и обещал. Если есть желание – прогуляемся сейчас? В одну из моих личных вселенных?

– Давай.

– Подключайся к вирту. Радиоканала будет недостаточно.

* * *

Оказавшись в клубе канализаторов, Соловей испытал когнитивный диссонанс. Вроде бы вполне приличный ночной клуб. Ни окон, ни дверей, декорированные под естественный камень стены, богатая барная стойка из настоящего дерева, хорошая подсветка. Столики, опять же, симпатичные, полупрозрачные, в форме палитры для красок. А вот сидящие за ними ребята доверия Диме не внушали. Видно, на входе отсутствовал фейс-контроль.

И правда, чем еще можно было объяснить присутствие в заведении громил не только в толстых шерстяных свитерах, но и в рабочих комбинезонах с пятнами? Что их, пригнали сюда прямо со смены? Или они сами пришли?

Большинство посетителей имели на лице неопрятную растительность, некоторых украшали причудливые шрамы, а порой и ожоги. Женщин среди канализаторов вообще не было, что тоже напрягало. Почему бы не прийти на концерт с женой, с детьми? Или его выступление анонсировали как-то странно? Например, представили исполнителем непристойных частушек.

Ольга за кулисами поспешно настраивала музыкальную аппаратуру. Ей помогал молоденький канализатор с длинными волосами и редкой бородкой. Он тоже был в комбинезоне и все время как-то странно подергивался.

– Парень, а отчего ваши все такие суровые? И одеты в рабочее? – спросил Соловей.

– Ну так с работы, – резонно пояснил тот.

– И что же? Переодеться некогда?

– Зачем? – удивился молодой человек. – Мы что сюда, покрасоваться идем?

– А зачем же?

– Пива выпить и поразвлечься.

Пиво действительно развозили активно. Две роботележки сновали между рядами с полными кружками светлого и темного, то и дело ныряя в низкие воротца рядом с баром за новыми порциями.

– Жен на вечеринки у вас тоже не берут? – спросил Соловей.

– Да у нас здесь холостых много, – ответил парень. – К тому же ребята съехались на работу со всей Луны. У кого-то семьи на обратной стороне, у многих в экваториальной зоне. Твой концерт – мероприятие сопутствующее. Главное здесь – пиво!

Кадык на шее парня дернулся, и Соловей понял, что возиться с аппаратурой молодому человеку не в радость, он с удовольствием сел бы за столик и утолил жажду. Обидно! Первый концерт – и перед такой мрачной публикой… Но, может быть, удастся растопить их сердца? Это стало бы настоящей победой.

Дима задумался, глубоко вздохнул. Лучше бы он этого не делал. Внешний вид канализаторов раздражал меньше, чем запах. Пахло в зале тяжело. Какими-то химикатами, аммиаком, сыростью и гнилью. Сами канализаторы, наверное, принюхались к профессиональным ароматам и не замечали их, а вот постороннему человеку с тонкой душевной организацией и нежными чувствами было тяжело.

Звукоусиливающие колонки взвизгнули, захрипели и ожили фонограммой «Ласкового вечера». Кто-то говорил Диме, что это ремейк. Но публика всегда воспринимала песню на «ура», и Соловей не видел причин от нее отказываться. Пора было петь.

Дима поманил Ольгу. Когда та подошла, шепнул:

– Я тут сам справлюсь. А ты иди в гостиницу, закажи ужин. Идет?

– Хорошо, – девушка сдержанно улыбнулась.

– Отпразднуем выступление.

– Ладно. Обратно дорогу найдешь? Я тебе коммуникатор так и не купила…

Соловья задело то, что Ольга объявила: «Я не купила», словно он был у нее на содержании или она распоряжалась деньгами. Но он ничего не сказал, только кивнул и выскочил из-за занавеси на площадку танцпола.

Канализаторы не стали аплодировать, только покрепче сжали кружки с пивом. Дима запел.

Отзвучал «Ласковый вечер». Канализаторы сидели молча. Хотел бы Соловей сказать «как громом пораженные», но нет, не совсем так. Они прихлебывали пиво, бросали в рот горсти чипсов и орехов и смотрели, смотрели на Диму во все глаза. Спросить, как здесь обычно проходят концерты, было не у кого – паренек, который помогал налаживать аппаратуру, сбежал в дальний конец зала и поглощал пиво утроенными порциями.

Не дождавшись аплодисментов, Соловей запел «Мою малышку». Канализаторы продолжали пить пиво и хрустеть чипсами. Роботележки сновали между рядами, кружки стучали по столам. Дима не мог сосредоточиться, ему было обидно.

«Моя малышка» суровых работников водно-канализационного хозяйства не проняла, и Дима затянул «Серенаду любви». Канализаторы притихли. К концу песни они словно даже подобрались, хотя должны были, наоборот, расслабиться. Когда последние звуки серенады отзвучали, поднялся здоровенный мужчина с густой черной бородой и пробасил на весь зал: