Читать книгу "Стыд - Салман Рушди"

— Ну, теперь пусть толстозадый янки раскошеливается! — воскликнул Фисадди, намекая на американского посла.

А Бекар уже вслух мечтал о закупках новейшего вооружения на пять миллиардов долларов: ракет, которые могут менять курс, не расходуя лишнего топлива; систем обнаружения, способных в радиусе десяти тысяч миль распознать и чужеземного комара. Генералы так увлеклись, что «забыли» передать президенту еще одно немаловажное известие. Первым вспомнил Радди, и не успели товарищи остановить его, как он выболтал секретнейшую информацию: господин Гарун Хараппа объявился в престижном районе Кабула, столице государства А. Друзья Радди, испугавшись, как бы их товарищ снова не навлек на них гнев президента, поспешили и на этот раз выгородить товарища и стали уверять Резу, что сведения еще нуждаются в подтверждении, что после оккупации Кабула русскими оттуда поступает всяческая дезинформация; попытались отвлечь его внимание, заговорив о беженцах. Но президент, непонятно почему, улыбался все шире и шире.

— Да я готов хоть десять миллионов беженцев оттуда принять, — воскликнул он, — взамен за одного-единственного, кто к ним удрал. Теперь у меня на руках все козыри.

Генералы растерялись: нужно ведь как-то объяснить президенту, что новый просоветский режим в А. встретил Гаруна Хараппу с распростертыми объятиями, и сейчас он сколачивает террористическую группу, вооруженную советским оружием, обученную палестинскими инструкторами. Назвал он ее «Аль-Искандер» в честь любимого дядюшки.

— Прекрасно! — ухмыльнулся Хайдар. — Теперь, по крайней мере, мы можем показать всей стране, что Народный фронт—кучка убийц и бабников.

И он заставил генералов еще раз молитвой отблагодарить Аллаха.

В приятнейшем расположении духа проводил Реза молодых коллег за порог своего кабинета, и когда ошалелые генералы, пошатываясь, удалились, он любезно поприветствовал Омар-Хайама:

— Ну, зачем пожаловал, кобелина?

Тонкий юмор благодушного президента откликнулся иными чувствами в сердце Омар-Хайама, и он чуть не с радостью ответил:

— По делу чрезвычайно тонкому и секретному.

С каким угрюмым удовлетворением следил Омар-Хайам за тестем, пока за плотно закрытой дверью излагал свои соображения и наблюдения: радостное оживление покинуло лицо президента, оно побледнело, посерело от страха.

— Так-так, — изрек Реза Хайдар. — А я было уж тешил себя надеждой, что она умерла.

«Я бы сравнил ее с бурливой рекой, — зашептал у него в левом ухе Искандер Хараппа, — она затопляет долины, сносит дома, вырывает с корнем деревья. Все живое обращается в бегство перед неистовым потоком, но никакая сила его не остановит, и остается лишь смириться. Вот так Судьба являет свою силу там, где на пути ее не воздвигнуты дамбы и плотины».

— Какие еще плотины? — вслух вскричал Хайдар, что еще больше утвердило Омар-Хайама в мысли, что тяготы жизни сказались на президентском рассудке. — Ну разве я в состоянии чем-нибудь отгородиться от собственной дочери?

Но ангел-советчик в правом ухе молчал.

Как падает диктаторский режим? Давнишняя мудрость гласит: «Падение тирании заложено в ее сути». С таким же успехом можно утверждать, что и зарождение, и первые шаги, и становление тоже заложены в ее сути. А порой жизнь тирании продлевается силами, так сказать, извне.

Ай-ай-ай! Я совсем забыл, что рассказываю всего лишь сказку и моего диктатора свергнут силы волшебные. «Ловко вывернулся», — несомненно скажут критики. И я, разумеется, соглашусь, да, соглашусь, только прибавлю:

— А вы сами когда-нибудь попробуйте избавиться от диктатора! И не беда, если моим словам недостает добродушия.

К концу четвертого года правления Резы Хайдара белая пантера стала появляться уже на подступах к столице. Все чаще находили убитых людей и животных, все чаще попадалась на глаза людям сама пантера; кольцо слухов все теснее смыкалось вокруг столицы. Генерал Радди сказал президенту, что эти акты вандализма — несомненно дело рук банды «Аль-Искандер», руководимой Гаруном Хараппой. В ответ, к немалому его удивлению, президент дружески хлопнул генерала по спине и вскричал:

— Все как по нотам разыграно. Не такой уж вы идиот, каким казались.

Реза созвал журналистов и объявил: «В „деле обезглавленных“ повинны гнусные бандиты, засылаемые из соседней страны при поддержке русских, а командует ими выродок Гарун, задавшийся целью подорвать моральные устои нашего народа, ослабить нашу неколебимую веру в Аллаха, сбить нас с твердого курса. Но, заверяю вас, это им не удастся!»

В глубине души, однако, копошился страх — ведь только что Реза расписался в полной беспомощности перед собственной дочерью. И вновь у него мелькнула мысль, что все годы восхождения, создание в стране твердыни порядка — не более чем самообман: что к высотам власти вела его коварная Немезида, чтобы потом с этих высот и низвергнуть. Ведь против Резы восстала его собственная плоть и кровь, от такой измены никто на белом свете не спасет. Что ж, от Судьбы не уйдешь! И, чувствуя приближающийся неотвратимый конец, президент впал в уныние, перепоручив повседневные государственные заботы своим любимцам, генералам. Он прекрасно понимал, что, случись любому из многочисленных отрядов, прочесывающих страну в поисках бандитов-террористов, обнаружить и убить белую пантеру, в ней тут же опознают Суфию Зинобию, имя Хайдара смешают с грязью, и у власти он, конечно же, не удержится. Но даже если она и не попадет в руки преследователей, все равно беды не миновать: белая пантера, словно по спирали, сужая круг за кругом, двигалась к центру— к той комнате, по которой бессонными ночами вышагивает Реза Хайдар и где у него под ногами хрустит скорлупа от орешков. Не смыкал глаз и Омар-Хайам Шакиль: он все сидел у чердачного окна и вглядывался в не предвещавшую ничего доброго ночь.

Никто больше не жужжит в президентское правое ухо. Старец Дауд умолк навеки. И молчание это мучило и угнетало еще больше, чем все более и более злорадные напевы Искандера Хараппы в левом ухе. Реза Хайдар понял, что Всевышний бросил его на произвол судьбы, и генерала поглотила пучина отчаяния.

Я не изменил мнения о Гаруне Хараппе, фигляром он был, фигляром и остался. Время порой зло подшучивает над своими жертвами, и Гарун, некогда оравший с черепашьей спины революционные призывы, в которые никогда не верил, шутовски призывавший изготовлять бутылки с горючей смесью, вдруг оказался в той самой роли, которую всегда презирал — пресловутым вожаком отпетых головорезов.

И Рани, и Арджуманд Хараппа с разрешения властей опубликовали (не выезжая из Мохенджо) заявления, осуждающие террористическую деятельность. Но Гарун, как и всякий глупец, проявил истинно ослиное упрямство — он и ухом не повел. Казнь Искандера только усугубила дело: в сознании Гаруна окончательно померк образ некогда любимой Благовесточки. От любви до ненависти — один шаг, и теперь имя «Хайдар» действовало на Гаруна, как красная тряпка на быка. Но вот еще одна ухмылка Судьбы: сам того не ведая, Гарун помог режиму Хайдара продержаться чуть дольше. Он захватил гражданский самолет на аэродроме в К. и тем самым отвлек внимание прессы и общественности от скандала с белой пантерой.