Читать книгу "Чистилище - Сергей Тармашев"

– К блоку обеззараживания! – скомандовал Штурвал, едва солдаты покинули многоэтажку.

Отряд выстроился в походный порядок и направился к воротам укрепрайона. Позади, у подъезда, началось построение роты охраны. Они ещё провозятся здесь какое-то время, обмениваясь сигналами с наблюдательными постами метеорологов, но уже ясно, что на сегодня боевые действия окончены. Конечно, всегда есть возможность, что зары попытаются напасть ночью, но обычно они не предпринимали нападений два раза подряд. Зараженные прекрасно понимали, что после дневной тревоги часовые глаз не спустят с опасных направлений, а внутри домов будут устроены ловушки и расставлены капканы. Чем, собственно, и занимается сейчас рота охраны.

Штурвал привел отряд к входу в здание Плантаций, и дернул за цепь колокольчика, запрашивая разрешение на обеззараживание. Минут пять химики согласовывали что-то друг с другом, потом дверь распахнулась, солдаты вошли внутрь, и процесс обеззараживания начался. Когда Димка проходил весь этот комплекс процедур в первый раз, они показались ему очень сложными, опасными и долгими. Но со временем пришел опыт, порядок действий и сами действия отшлифовались до автоматизма, и всё стало проходить гораздо проще и быстрее. Пожалуй, самым долгим был первый этап, заключавшийся в сдаче оружия и двадцатипятиминутном ничегонеделании. Солдаты сидели в «отстойнике» и ожидали, когда в камере первичной очистки создадутся необходимые условия. Заодно люди проходили элементарную проверку на нарушение герметичности брони – если кто-то получил разрыв или прокол резинокольчуги, не заметный при визуальном осмотре, то с вероятностью в пятьдесят процентов он мутирует через двадцать четыре минуты. Произойдет это на глазах у всех остальных, и новоявленного мутанта немедленно уничтожит охрана. А вообще такое случается крайне редко. Защита сейчас надежна и просто так не рвется, а в бою с мутантами раненых не бывает.

Колокольчик на стене звякнул, и двери камеры первичной очистки распахнулись. Внутри царил жестокий жар, температура воздуха в герметичном помещении нагнеталась до ста пятидесяти градусов с копейками. Всюду стояли каменные тэны, лежащие на металлических противнях, внизу, под герметичным полом, имелись специальные печи, в которых горели костры. Дышать при такой температуре без охлаждения было невозможно, раскаленный воздух травмирует лёгкие мгновенно. Поэтому заслонку противогазного фильтра было необходимо закрыть, и дышать тем воздухом, что остался внутри противогаза. Хватало его секунд на тридцать, если дышать ровно, но так долго находиться в раскаленном помещении не приходилось. Термостойкая резина, из которой делали резинокольчуги, выдерживала нагрев до двухсот градусов, но вот облаченный в неё человек получал ожоги гораздо раньше. К счастью, инфекционный агент погибал быстрее, и терпеть обжигающий жар приходилось секунд десять. Потом открывались выходные двери, и люди пулей вылетали в следующее помещение.

Там было уже не так жарко, зато предельно сухо, работали вытяжные вентиляторы и пылесборники. Отсюда положено выходить уже по одному. Дальше располагается комната снятия скафандров. Там человек снимает снаряжение, и у него берут кровь на анализ. В комнате тоже очень жарко и предельно сухо, стоит охрана и несколько медиков со шприцами и ампулами. Каплю твоей крови разглядывают под микроскопом, после чего тебе делают укол. Если в твоей крови нет вируса, то тебе вводят пару кубиков дистиллированной воды. Если вирус есть – то сильный быстродействующий яд. В любом случае, ты не знаешь, что тебе колют, а колют всегда. Впрочем, подхватившие инфекцию до комнаты снятия защиты доходят нечасто. Ведь заражение происходит во время боёв, и в подавляющем большинстве случаев тот, кто заразился, об этом знает. Как знает и о том, что его ожидает. Поэтому если изредка и случается заражение, то заразившийся пытается сбежать как можно быстрее, даже не возвращаясь на территорию анклава. Согласно Уставу, его необходимо немедленно уничтожить, чтобы исключить попадание в руки заров оружия и информации о принципах охраны и обороны анклава.

Очередь наконец-то дошла до Димки, и он вошел в комнату снятия снаряжения. Охрана немедленно захлопнула за ним стальные двери, и несколько секунд дежурный медик сверялся с гигрометром. Потом Димке разрешили снять резинокольчугу и уложить её в именной шкафчик. У него взяли анализ крови, он привычно дождался укола, и процедура обеззараживания завершилась. Димка вышел из блока очистки, оказываясь внутри Плантаций, и устало потянулся, хрустя позвонками, затекшими от долгого ношения совсем не лёгкой брони. Как приятно избавиться от противогаза! Он покосился на ближайший гигрометр. Прибор показывал влажность воздуха в два процента. Обычно показатель вдвое выше, значит, химслужба недавно обновила адсорбент во влагопоглотителях. Мешки и короба с силикагелем и чем-то ещё, Димка забыл название, укреплены по всему зданию Плантаций в больших количествах. Исключая грязные зоны, конечно, куда без химзащиты никто не входил. Химики тщательно следили за адсорбентом и каждые несколько дней отправляли очередной комплект силикагеля на регенерацию. Раз сегодня произвели такую замену, значит, завтра будет банный день. К мытью Димка испытывал смешанные чувства. С одной стороны, раз в неделю мыться надо, чтобы не зарастать грязью. С другой – уж очень это было похоже на купание мутантов и прочие «прелести» процесса заражения. Ладно, всё это предрассудки, вода в бане дистиллирована, её можно пить прямо в процессе мытья. Кстати, пить очень хочется, так что сейчас в столовую, ужинать, а затем в казарму – спать.

В столовой уже сидели солдаты его отряда, прошедшие обеззараживание раньше него, и обсуждали между собой закончившуюся экспедицию. Димка получил полагающуюся ему порцию крем-супа и присоединился к обсуждению. Все мнения сходились на том, что следопыты сегодня сорвали солидный куш и что скоро будет ливень. До осени было ещё далеко, но вторая половина лета, похоже, выдастся дождливой, и предстоял период тяжелых боёв с Взрослыми. Дожди – это всегда очень затратное время, боеприпасы расходуются центнерами. Согревала лишь надежда на холодную осень и морозную зиму, при действительно низких температурах активность мутов резко падала. Собственно, имея повсюду снег, мутанты уже не были привязаны к воде, так как могли жрать снег в любом месте и в любом количестве и потому бегать где угодно. Но на морозе им было элементарно холодно, и потому они не особо стремились покидать подземные катакомбы. Наоборот, в город отовсюду сбегались муты из окрестных лесов, полей и рек. Потому что в городе зимой теплее, чем за городом. А иногда случались и вовсе отвратительные зимы, теплые, дождливые и слякотные. В эти жуткие оттепели муты хозяйничали в городе безраздельно, и несколько раз на Димкиной памяти случались едва ли не катастрофические события – мутанты прорывались во внутренний двор Плантаций. Поэтому очень радовало то, что пробиться внутрь главного здания мутам невозможно, в случае фатальной угрозы оно превращалось в одну большую огневую точку. Те, кто готовил старый кинотеатр к сражениям тридцать три года назад, заранее продумали систему обороны и сделали внешние стены здания двойными. Если муты врывались во внутренний двор, охрана забегала в здание и занимала оборону между стен. Открывались бойницы, и огонь велся уже по тем мутантам, что пытались ломать двери.