Читать книгу "Иное решение - Андрей Семенов"

Резервные армии: арестовано – 2516;

расстреляно – 894;

расстреляно перед строем – 157.

Зам. нач. Управления ОО НКВД СССР

Комиссар гос. безопасности 3-го ранга

Мильштейн

10 октября 1941 года».

Дневник. 16 октября 1941 г., утро

Итак, крах. Газет еще нет. Не знаю, будут ли. Говорят, по радио объявлено, что фронт прорван, что поезда уже вообще не ходят, что всем рабочим выдают зарплату на месяц и распускают, и уже ломают станки. По улицам все время идут люди с мешками за спиной. Слушаю очередные рассказы о невероятной неразберихе на фронте. Очевидно, все кончается. Говорят, что выступила Япония. Разгром, должно быть, такой, что подыматься будет трудно. Думать, что где-то сумеют организовать сопротивление, не приходится. Таким образом, мир, должно быть, станет единым под эгидой Гитлера.

Был на улице. Идут, как всегда, трамваи. Метро не работает. Проносятся машины с вещами. Множество людей с поклажей. Вид у них безнадежный. Идет военный, еврей, седой, свернутое одеяло, из него просыпались какие-то книжечки. Я посмотрел – «Спутник агитатора». Собрал, пошел. Вдруг приехала все-таки машина. Зашел Шенгели. Он остался. Хочет, в случае чего, открыть «студию стиха» (поэты всегда найдутся!).

Договорились работать вместе. Проехали на машине с ним по городу. Всюду та же картина. Унылые люди с поклажей, разрозненные военные части, мотоциклы, танки. По Ленинградскому шоссе проехали три тяжелые пушки. Теперь смотришь на них, как на «осколки разбитого вдребезги». Заехал к Е.А., отпустил машину, по делам шофера. Она в прострации, не уехала. Хотела уйти – не ушла, отрезана от родных. Были на вокзале. Никто не уехал: евреи, коммунисты, раненый Матусовский в военной форме. Не хочет снимать: «не изменю Родине». Президиум улетел ночью в Казань. Деньги за билеты выдали обратно. Ин-т Горького пешком пошел в город Горький. Это же предложено другим учреждениям (пожелающим). Интересно, что никто не заботится и о коммунистах. Они не собраны, не организованы, остаются дома, ничего не знают. Характерное доказательство давнишней смерти партии. В 4.30 объявили по радио, что в 5 выступит председатель Моссовета Пронин. В 5 перенесли его на 6. В 6 часов он не выступил, а передали распоряжение Моссовета, чтобы учреждения работали нормально. Получили на эвакуационное свидетельство хлеб на 10 дней. В очередях и в городе вообще резко враждебное настроение по отношению к «бывшему режиму»*: предали, бросили, оставили. Уже жгут портреты вождей, советуют бросать сочинения отцов церкви*. Шофер мой умудрился достать бензин, полный бак. Но ехать я не хочу. На местах будет, вероятно, анархия. Ушаковы поторопились. Вернулись посланные копать: негде. Сейчас: ночь, сильно стреляют, но говорят, что уже с утра увозили зенитки. Е.А. озабочена, как быть с идеологией. Как бы ни кончились дела, если даже Англия разобьет Гитлера, старый режим не вернется. «Была без радости любовь, разлука будет без печали». Но, вероятнее, компромисс англичан с Гитлером и мои прогнозы лопнули. Поразительно бездарно мы кончили как раз тогда, когда, казалось, сумели стаби

лизировать положение. Национальный позор велик. Еще нельзя осознать горечь еще одного и грандиозного поражения не строя, конечно, а страны. Опять бездарная власть, в который раз. Неужели народ заслуживает правительства? Новые рассказы о позорном провале в июне: измены, оставления невзорванных мостов и целых дотов. На фронте сейчас дают по 20—30 патронов на стрелка и пять гранат на взвод против танков.

* Имеются в виду сочинения Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина.

17 ‹октября›

Сегодняшний день как-то спокойнее. Тон газет тверже. Немцев нет, и нет признаков ближнего боя. Объявилась руководящая личность: выступил по радио Щербаков, сказал, что Москва будет обороняться, предупредил о возможности сильных бомбардировок. Вечером дали тревогу, отправились в убежище, но через 40 минут дали отбой.‹…› Наступление идет уже семнадцатый день. Теперь дело в выдержке, в резервах. Если мы сможем упереться, может быть, немцы и выдохнутся у ворот Москвы. Это было бы эффектно. Но для партии и вообще руководства день 16 октября можно сравнить с 9 января 1905 года. Население не скрывает своего враждебного и презрительного отношения к руководителям, давшим образец массового безответственного и, так сказать, преждевременного бегства. Это им массы не простят. Слухи (как острят, агентства ГОГ – говорила одна гражданка, ОБС – одна баба сказала и т. п.) говорят, что Сталин, Микоян и Каганович улетели из Москвы 15-го. Это похоже на правду, так как развал ощутился именно с утра 16. Говорят, что Тимошенко в плену, Буденный ранен, Ворошилов убит. Во всяком случае сегодня газеты признали, что наши войска окружены на Вяземском направлении. Вчера все шло по принципу «Спасайся, кто может». Убежали с деньгами многие кассиры, директора. Директор изд-ва «Искусство» с револьвером отнял у кассира 70 тыс., разделил с замами и убежал. Где-то убежал директор кожевенного завода, после чего рабочие уже сами растащили кожи. Где-то растащили продовольственный склад. Сегодня говорят о расстрелах ряда бежавших директоров военных предприятий, о том, что заставы на всех шоссе отбирают в машинах все, что в них везут и т. п. Магазины работают всю ночь, выброшено много продовольствия. Дают пуд муки на карточку и т. п. Но очереди огромные. Резко усилилось хулиганство. Появились подозрительные личности: веселые и пьяные. Красноармейцы не отдают чести командирам и т. п. Но части проходят по Москве с песнями, бодро. В Японии смена кабинета. Может быть, к войне?

18 октября

Оставлена та Одесса, которую враг никогда не должен был взять. Ночью была сильная канонада (зенитная). Продолжается, так сказать, консолидация сил. По радио выступил Пронин. В передаче Лютика, его слышавшего, он сказал, что Москву не возьмут, что она опоясывается кольцом укреплений, что бежавшие будут отданы под суд, что те, кто вернулся с копки окопов, – дезертиры, и их возвращение было вредительством, что десант около Москвы полностью уничтожен, что будут открыты новые магазины и пр. Очевидно, повторилась июльская история, т. е. сначала все были перепуганы, а затем удар немцев не дошел до самого сердца. Началось собирание сил и организация сопротивления. Впрочем, мой шофер не без яда заметил, что, «выпустив гриву, за хвост не удержишься», он же уверяет, что немцы заняли Александров и Киржач. Если немцы в ближайшее время не возьмут Москву, то она станет фронтовым, а может быть, и осажденным городом со всеми неудобствами, отсюда вытекающими, но для хода кампании это, конечно, большой минус, с точки зрения немцев. Если они не дорвутся к зиме до Москвы, то настроение их армии должно сильно понизиться. Итак, каждый день вносит все новое и новое – «новизна сменяет новизну». Вероятнее всего, наступят тяжелые дни с голодом и с прочим.

19 октября

120 дней войны. Нельзя отрицать в ней элемента молниеносности. В этот срок мы почти разбиты. Немцы все же задержаны под Москвой, очевидно, км в 50-60-ти. «Но какою ценой?» Говорят, что Ворошилов хотел оставить Москву, чтоб сохранить армию, а Тимошенко настаивал на обороне Москвы. Оба варианта хуже. В городе все несколько успокоилось и нормализовалось.