Читать книгу "Очаровательная дикарка - Николь Джордан"

Элеонора подумала, что необходимо немедленно исправить ситуацию и потому ненадолго нужно забыть о советах Фэнни. До этого момента она полностью полагалась на советы куртизанки, но пришло время следовать собственным инстинктам. О любви и страсти они подумают потом. Сейчас Дэймону нужен друг.

Элеонора вдруг поняла, что, добившись его дружбы, она скорее достигнет и его любви, нежели будет продолжать разжигать его сексуальное желание к ней. Она все еще была решительно настроена, заставить Дэймона влюбиться в нее и убедиться, что любовница ему не нужна, пока есть она, законная жена. Но теперь Элеонора решила полагаться только на собственную интуицию, а не на чьи-то инструкции.

Все еще находясь в волнении, она снова присоединилась к компании, однако теперь чувствовала себя почти окрыленной, в течение последующих нескольких часов, составляя план.

Дэймон не явился и на ужин, хотя Элеонора знала, что он вернулся в Роземонт — по ее просьбе конюхи сообщили ей об этом.

Если кто-то и заметил пустовавшее место Дэймона за столом, то не обратил на это особого внимания. Но Элеоноре его явно не хватало. Несмотря на старания Маркуса, Арабеллы и Тесс, пытавшихся отвлечь ее, вечер казался бесконечным. Элеонора поглядывала на позолоченные часы на каминной полке и терялась в догадках — пьет он сейчас бренди, чтобы прогнать навязчивые воспоминания, или нет?

Поздно вечером, перед чаепитием Элеонора незаметно выскользнула из гостиной и поднялась по лестнице наверх. Дэймон не ответил на ее тихий стук в дверь, но она все же вошла к нему в комнату.

Эль увидела, как он сидит в одиночестве перед камином, который уже почти потух. На Дэймоне была легкая рубашка, бриджи и сапоги для верховой езды. Комната освещалась лишь тлеющим камином, в котором мерцали догорающие угольки, но Элеоноре удалось рассмотреть его лицо… Оно было мрачным и задумчивым, когда он встретился с ней взглядом.

— Что ты здесь делаешь, Эль?

Слова были произнесены довольно внятно, однако она подозревала, что он выпил очень много.

— Я хотела вас видеть, — ответила она непринужденным тоном.

Дэймон отвел взгляд, уставившись в пол.

— Ну что ж, ты можешь отправляться восвояси. Я сейчас не в настроении отвечать на твои заигрывания.

— Я тоже так считаю, — сказала она, усмехнувшись. — Однако я здесь не для того, чтобы заигрывать с вами или дразнить вас.

— Тогда какого же черта ты сюда пришла?

— Чтобы составить вам компанию. Я предположила, что вы не захотите уснуть, опасаясь, что ночной кошмар повторится вновь.

В ответ Дэймон нахмурился и поднял голову.

— Мне не нужна твоя дурацкая жалость, Эль.

— Конечно же, не нужна. Однако я намерена остаться. Любой друг поступил бы так же. Вам не следует оставаться сейчас одному. Нужно, чтобы кто-то разделил с вами печаль.

— Да что ты знаешь об этом? — резко спросил он.

— Я думаю, что смогу понять, какую роль играл для вас ваш брат.

Он прищурился, глядя на нее.

— Корнби сболтнул лишнее?

— Он случайно обмолвился, что сегодня годовщина смерти Джошуа.

Тихо выругавшись, Дэймон одним глотком медленно осушил свой бокал.

— Если ты пришла со словами утешения, я не желаю их слышать.

— Очень хорошо, тогда я просто посмотрю, как вы напьетесь в стельку. Можно я налью вам еще немного бренди?

Хотя его лицо так и не потеплело, Дэймон, немного подумав над ее предложением, все же протянул бокал.

— Да, боюсь, что сейчас я не в том состоянии, чтобы сделать это самостоятельно.

Взяв у него бокал, Элеонора до краев наполнила его и протянула мужу.

— А можно и мне немного бренди? Дэймон пожал плечами.

— Угощайся. — Затем, сделав паузу, он внимательно посмотрел на нее. — Дракон сказал бы, что благовоспитанные девицы не пьют бренди.

Элеонора проигнорировала его насмешку в адрес тетушки.

— Мне не хочется сегодня быть благовоспитанной девицей, Дэймон. Я просто хочу быть вашим другом.

— Черта с два… Я не нуждаюсь в друге, Эль.

— Ну а я, вероятно, нуждаюсь. Я всегда получала большее удовольствие, находясь в вашей компании, чем среди тетушкиных приятелей, и как раз сейчас я чувствую, что сыта ими по горло.

Дэймон довольно долго смотрел на нее, прежде чем, ухмыльнувшись, согласиться.

— И я тоже.

Обрадовавшись, что ей впервые за все это время удалось немного развеселить его, Элеонора смело наполнила свой бокал бренди и присела в кресло рядом с ним.

Некоторое время Дэймон хранил тягостное молчание, и Элеонора твердо решила помалкивать до тех пор, пока он сам не заговорит.

К счастью, Дэймон нарушил тишину первым.

— Ты меня поражаешь, Эль. На твоем месте любая женщина пришла бы в ярость, увидев мужа вдрызг пьяным.

Наверняка она могла бы что-нибудь съязвить в ответ, однако вместо этого произнесла серьезным тоном:

— У вас есть веская причина, чтобы напиться. Вы не хотите забывать Джошуа и таким вот способом пытаетесь сохранить память о нем.

— Ты на самом деле, понимаешь, это? — немного удивившись, пробормотал Дэймон.

— По крайней мере, стараюсь. — Элеонора подняла бокал. — Может, помянем Джошуа?

Сначала Дэймон ничего не ответил. Она заметила, как его взгляд омрачился тихой грустью, а потом густая бахрома черных ресниц спрятала его глаза.

Так и не ответив, Дэймон сделал большой глоток бренди, а затем глубоко вздохнул.

— Мне очень жаль, что вы потеряли брата, Дэймон, — мягко произнесла Элеонора. — Особенно если учесть, что его смерть была такой ужасной.

В ответ на ее искреннее сочувствие он искоса посмотрел на нее, и выражение враждебности исчезло с его лица. И как будто в подтверждение этого темный локон, выбившись из его роскошной шевелюры, упал на лоб, давая Элеоноре некоторое представление о том, каким Дэймон был в юношеские годы. Сейчас он выглядел очень ранимым и явно не знал, что сказать.

Пока он хранил молчание, Элеонора как можно тише прибавила:

— Мистер Гиэри рассказал мне, каким особенным мальчиком был Джошуа.

Отвернувшись, Дэймон устремил взгляд в бокал.

— Какая жизнь угасла. — Она услышала нотки гнева в его словах, звучавших почти как проклятие. — На его месте должен был оказаться я.

— Думаю, что я чувствовала бы то же самое, если бы с Маркусом случилась беда.

На лице Дэймона застыло ничем не прикрытое выражение ранимости, отчего сердце Элеоноры сжалось от боли. Красивые черты ее мужа исказились от безысходного отчаяния и безутешного горя одновременно.