Читать книгу "Дно разума - Алексей Атеев"

– Ну?

– Этот Николаев – вампир.

– Чего-чего?

– Вампир! А кто другой из гроба встать может? Только упырь ненасытный.

– Но вы же сами говорите: его убили. Если убили, то как он может в вампира превратиться?

– Вот уж не знаю.

– Нет, погодите, – вцепился в своего собеседника Севастьянов. – Вы-то сами как объясняете его предполагаемый вампиризм?

– Говорю же: не знаю. Вампиром можно стать не обязательно, если тебя другой вампир укусит. Я, например, слышал такое: если человек умер насильственной смертью и не отомщен, то он может превратиться в вампира и, выйдя из могилы, мстить своему убийце самостоятельно. Еще такое известно. Если, допустим, кошка или, там, собака, да хоть курица, перескочит через гроб, в котором лежит мертвец, то он, мертвец этот, тоже может превратиться в упыря.

Севастьянов невольно засмеялся.

– Чего ты, Серёнька, ржешь? – разозлился Кобылин.

– Я нечаянно.

– За «нечаянно» бьют отчаянно.

– Ладно. Больше не буду. Что вы предлагаете?

– Поехать на кладбище и разобраться. Посмотреть, что да как, потолковать с тамошними служителями… А потом отправиться на квартиру к этому самому Николаеву и посмотреть на него.

– Он разве дома?

– А где ему быть? Жена забрала.

– Хорошо, я готов, – согласился Севастьянов. – Только сейчас, наверное, еще рано?

– Я за тобой подъеду ровно в половине девятого, – сказал старик Кобылин. – Где ты живешь, я знаю. Сейчас половина восьмого. У тебя в запасе целый час. Мойся, брейся, завтракай… Но чтобы в половине девятого, как штык, стоял и ждал у подъезда. Усек? Ну до встречи.

– А какая у вас машина? – спросил Севастьянов.

– Машина-то? «Еврейский броневик».

– Это что за транспорт такой? – изумился профессор.

– Ничего-то вы, ученые, не знаете. «Еврейским броневиком», он же «горбатый», в народе называют «Запорожец». Некоторые остроумцы именуют его еще «жопорожец», поскольку выглядит он одинаково что с переда, что с зада. Усек? Ну до встречи.

Ровно через час профессор Севастьянов вышел из подъезда и присел на лавочку в ожидании прибытия старика Кобылина. Прошло пять минут, потом десять… «Еврейский броневик» не показывался. Севастьянов сидел, потом вставал и прогуливался по двору, потом снова садился. Наконец он уже было решил вернуться домой, когда во двор въехал тарахтящий, как несмазанная телега, агрегат на четырех колесах. За рулем сидел старик Кобылин. Руки его были выпачканы смазкой, на лице блестели капли пота. Он открыл дверцу, приглашая садиться.

– Маленько поломался, – объяснил он свое опоздание.

– А мы до кладбища доедем? – осторожно спросил Севастьянов.

– А то! – отозвался старик Кобылин. – Машина – зверь!

Севастьянов в сомнении хмыкнул, но машина действительно довольно резво выехала со двора и понеслась по только что политым улицам.

– А это не утка? – спросил Севастьянов, имея в виду факт оживления убитого охранника.

– Ты про Николаева? Полной уверенности нет, однако и сомневаться не приходится. Сообщил человек, проверенный на все сто. Пришел, говорит, домой. Баба его, значит, в обморок бухнулась. Потом милиция приехала. Вызвали «Скорую», отвезли в больницу… в морг. Там посмотрели, понюхали… Точно мертвый. Но живой!

– Странно.

– Еще бы! Первый подобный факт на моей памяти. Вот о чем нужно писать!

– Никто не поверит.

– Поверят… Другое дело: не опубликуют. Хотя если выдать все это за происки церковников…

– Все равно не поверят.

Вскоре «Запорожец» достиг территории кладбища, подъехал к конторе, где в этот час уже царило некоторое оживление, очень похожее на то, которое мог наблюдать Севастьянов, когда побывал здесь в первый раз. Он вылез из машины и тут же увидел знакомое лицо. Это была смотрительница кладбища Сабурова.

«Кажется, ее зовут Людмила Николаевна?» – соображал Севастьянов.

– Ага, Сергей Александрович, – первой приветствовала его Сабурова. – Опять к нам… По какому вопросу?

– Наслышаны, что у вас тут творится. Поэтому и приехали, – неожиданно встрял спутник профессора.

– А это еще кто? – изумилась Сабурова.

– Краевед Тимофей Иванович Кобылин, – отрекомендовался старик.

– О каких событиях речь ведете?

– А вы не знаете? Об этом мужике, который из могилы вылез.

Женщина поджала губы.

– Ничего подобного у нас не случалось, – холодно произнесла она.

– А вы меня не опасайтесь, – заметил старик Кобылин. – Я сам много лет проработал в органах. Между прочим, почетный чекист. – И Кобылин достал из кармана красную, с золотым тиснением, книжицу.

Сабурова смерила его взглядом с головы до ног.

– Позвонить бы нужно… – пробормотала она.

– Звоните!

– Ладно. И так все знают. Так что вас интересует, товарищи?

– Покажите, где он лежал до того, как… – Севастьянов постеснялся произнести подходящее слово.

– До того, как вылез, – сделал это за него старик Кобылин.

– А вы знаете, имеется еще один подобный случай, – понизила голос Сабурова. – Тоже позавчера случился, а может, вчера ночью. Некий Фофанов ожил.

– Неужели?! – вырвалось у профессора.

– Точно. Схоронили его больше месяца назад. Под трамвай попал. А вчера, под вечер, прибегает старушка и сообщает: «Возле захоронения моего мужа могила разрыта». Мы туда! Точно. Разрыта. Та же картина, что и у Николаева. Земля словно выброшена изнутри. Вроде взрывом. Щепки от крышки гроба вокруг валяются. А самого тела нет и в помине!

– Идем смотреть, – потребовал старик Кобылин.

– Мне сейчас некогда, вас проводят. Дядя Сеня, ты где?! – крикнула она.

Как из-под земли перед ними возник лысый загорелый старец, которого, как вспомнил Севастьянов, величали Семеном Марковичем Волчком. Старик Кобылин тоже узнал его.

– А, махновец! – воскликнул он. – И ты здесь. Здорово, давненько не виделись.

– Вы знакомы? – удивилась Сабурова.

– А то! – На лице старика Кобылина мелькнула зловещая усмешка. – В свое время я ему много крови попортил.

– Слушай, дядя Сеня, – обратилась Сабурова к Волчку, – проводи их на могилу этого… первого.

– Не могу, Людмила Николаевна. Дела у меня…

– Какие еще дела?

– Памятник одному товарищу нужно подправить, а то перекосился. То да се…

– Это он меня опасается, – хмыкнул старик Кобылин. – Не бойся, махновец, не обижу.