Читать книгу "Мертвые тоже скачут - Маргарита Малинина"

– Ладно, слушай, – смилостивилась я. – «А кто обманом помышляет – да будет сам обманут».

– Что? Ты что, издеваешься? Что это такое?

Я хохотнула. Пояснила:

– Дед знал, что охотников будет масса. Он оставил мне один адресок, неподалеку от банка, в котором хранил ожерелье. Там дедок, хозяин антикварной лавки, старый друг Генки Любимова, оказал мне услугу: подарил изготовленные много лет назад еще по заказу деда отлично выполненные копии этого старинного изумрудного набора. Именно это ожерелье досталось тебе вначале. А серьги с перстнем ты получил уже позже, я успела переложить подделку из сумки в мешочек, а настоящие, наоборот, бросила в маленькое отделеньице. Потом вышла из комнаты и кинула тебе мешочек с измененным содержанием. Вот и все дела.

– Ладно, прекрасно, – сдержанно сказал он. – Ну и главный вопрос. Это как водится во всех дурацких детективах. Цитирую пятьсот прочитанных мною книжек: где я прокололся?

– Это чтобы в следующий раз, надувая кого-то еще, ты уже не допустил той ошибки? – язвительно вставила я.

– Да нет… Ну то есть… Слушай, говори. Тебе ж охота похвастаться!

Я покачала головой:

– Нет, что-то не тянет.

– Ну прекрати! – стал он уговаривать. – Давай отвечай! Ну будь человеком!

Я вздохнула.

– Тогда ты ответь мне. Как тебе удалось: ледяная кожа, дырка в груди, не есть, не пить… А в последний день такой спектакль: лицо порозовело, кровь полилась по футболке… Я понимаю, феромоны, но это!

– Ах, да проще простого. Медикаменты, замедляющие процессы жизнедеятельности организма. Оттуда вялость, бледность кожи, холодность конечностей, тон, лишенный эмоций, малоподвижность, отсутствие аппетита и т. д. и т. п. У меня много связей, сумел достать такую прелесть. Конечно, дороговато, и здоровью вредит адски, но выгода светила, с лихвой покрывающая все издержки! А теперь… Черт… А последний фокус связан с пузырьком, приклеенным к коже под футболкой. Я надавил чуток, ну и «кровь» полилась. Детский трюк, но мне казалось, вышло убедительно. Вон ты как из дома полетела. А оказалось, блин, все впустую…

Он тяжко вздохнул, что дало мне понять: сейчас мой черед.

– Ну, во-первых, по твоей теории я должна была думать, что отец застрелил тебя, ведь он был единственным, кого ты помнил, став зомби. Я должна была пожалеть тебя и загладить вину за отца. Восстановить справедливость. Но ты не знал одной детали: лжеотец предупредил о твоем визите, оставив мне записку. Ведь он продолжал следовать первому плану. А если верить тебе, то зачем ему готовить меня к приходу гостя, если он его застрелил еще три дня назад, чтобы не отдавать долг, а забрать цацки себе, обманув свою дочь? Не сходится. Во-вторых, об обмане мне сказали карты.

– Карты? – задумался незримый собеседник. – Ах, ну да, ты гадаешь на Таро, как я мог забыть? Ошибка в том, что я недооценил твою веру им. Что ж… В-третьих будет?

– А в-третьих, птица Феникс, я не верю в зомби. Вот не верю и все тут, – развела я руками почти досадливо, едва не выронив телефон.

На том конце молчали. Затем раздался заливистый смех. Восторженный смех побежденного, признающего превосходство победителя и отдающего ему этим честь.

– Классно! Обалдеть, блин. Ну вот, а я старался. А как же щенячья любовь в твоих глазах? А ночь любви и слезы расставания? Вранье? Ну ты и сука. Я ведь поверил. Мне было тебя жалко, я даже не стал тебя из-за этого убивать.

«Зато ты убил другого!» – рвалось с моего языка, но вместо того я сказала:

– Нет, не вранье. Часто ментальное эго идет вразрез с астральным и физическим. Но в моем случае перевес всегда за первым. А теперь и астрал успокоился: оказывается, это была не любовь, а дурацкая химия.

– Любовь – если она и существует, это и есть дурацкая химия, и больше ничего.

– Мы можем спорить на эту тему сколько угодно. Жаль, батарейка садится. Вынуждена откланяться.

– Ну ладно, солнышко, – сказал он с той милостью, за которой кроется дикое, отчаянное желание предать оппонента вскорости самой мучительной смерти. – Мы еще встретимся с тобой, так и знай.

– Да пожалуйста, – беззаботно отозвалась я и нажала на сброс, ничуть не испугавшись.

Я надавила кнопку звонка.

– Ага, мириться пришла! – обрадовалась открывшая мне Юлька, точно сама с минуты на минуту собиралась с тем же заданием идти ко мне. – Удивительно, ты явилась первой, мир перевернулся! Ну заходи.

Немного смутившись и потоптавшись на пороге, я вошла внутрь однокомнатной квартиры. Родители лучшей подруги также были дома, так как сегодня по календарю выдался выходной день.

Мы прошли на кухню, чтобы нам никто не мешал. За чашкой зеленого чая я поведала ей свою историю. Это заняло столько времени, что правильнее было бы сказать во множественном числе: «за чашками», потому что их количество приближалось к бесконечности, а время между тем – к полуночи.

Образцова и не думала уставать и ложиться спать. Вовсе нет: оживляясь с каждым часом (может, она просто подлила нам в чай коньяк, как мне Бориска? Но вроде неделю назад подругу я оставляла непьющей), под конец она выпучила глаза и прошипела:

– Они у тебя с собой? Драгоценности? Покажи!

– Эй, девочки! – крикнула из комнаты тетя Люда. – Что-то вы засиделись там, вам не кажется?

– Опять Катерина хочет втравить нашу Юльку в опасное приключение, – резюмировал дядя Сережа, на сей раз ошибившись. Он так говорил всякий раз, стоило мне переступить порог этого дома, но к его чести будет сказано, доселе ни разу не ошибся в своем выводе.

Осторожно кивнув в ответ на Юлькин вопрос, я полезла в сумку.

– Батюшки светы! – воскликнула подруга по прошествии минуты, разглядывая свято охраняемую моей семьей реликвию. – Настоящие изумруды!

Я неделикатно хихикнула: как будто она что-то в них понимала! Если даже Мертвицин, в смысле Феникс, с двумя первоклассными мастерами не отличил подделку, Юльке и лезть некуда.

– Насчет второго дедова афоризма я поняла, – сообщила Юлия, – а вот что он хотел сказать первым? Про справедливость?

Я молча пододвинула ей ожерелье, перстень и серьги, которые она успела мне вернуть.

– Ты ведь рассказывала мне про свою родословную. Ну я и решила… Мы же у Голицыных это сперли. Забирай.

– Что?! – Образцова свалилась со стула, как делала довольно часто. В смысле что не со стула, а просто она часто падает. Поднявшись, оглядела изумрудное великолепие и снова подняла на меня лицо. – Любимова, ты спятила. Головка не бо-бо? – Надо же, за последние двадцать четыре часа мне уже второй раз советуют обратить внимание на эту часть тела. Может, уже стоит прислушаться? – Я же говорила, – продолжала Юлька, – мы не знаем своей дворянской фамилии, через столько поколений она затерялась. Ну было подозрение на родство с Голицыными, но это же не сто процентов и даже не пятьдесят!