Читать книгу "Рождение Венеры - Сара Дюнан"

– Еще одно тело?! Он пожал плечами:

– Об этом еще мало кто знает. Вчера утром стражники при церкви Сайта Феличита наткнулись на человеческие останки, разбросанные по алтарю.

– О-о…

– Однако, когда они вернулись туда с подмогой, останки исчезли.

– Значит, это его сторонники избавились от трупа?

– От какого трупа? Вещи и мнение о них – помнишь? Когда Савонарола еще противостоял власти, подобное святотатство было бы для него подарком свыше. Теперь же оно чревато народным возмущением. Или даже хуже. Ты сама подумай. Если Флоренция – Божья республика, но Бог жесток к Флоренции, то пройдет еще совсем немного времени, прежде чем его нынешние сторонники начнут прилюдно задаваться вопросом, а правильное ли благочестие проповедует Монах.

– Вам это кажется – или точно известно? – спросила я. – Оппозиция, даже та, которой нет, должна прислушиваться не только к внутреннему голосу, но и слушать голоса извне.

Он улыбнулся:

– Посмотрим. Ну, так скажи мне теперь, Алессандра, что ты чувствуешь?

Что я чувствовала? За последние несколько часов я побывала в объятиях двух мужчин. Один утолил голод моего тела, второй – моего ума. Если Савонарола и впрямь – посланец Бога на земле, я уже должна была бы чувствовать жар от языков пламени, лижущего мне пятки. Но вместо этого, напротив, я ощущала удивительный покой.

– Я чувствую… наполненность, – ответила я.

– Что ж, я слышал, что раннее лето – удачное время для зачатия, если муж с женой сходятся не в похоти, а в почтительной любви. – Он помолчал. – Будем же молиться о нашем будущем.

Художник покинул наш дом на следующее утро, на заре. Эрила виделась с ним перед этим. Потом она сказала мне, что он был спокоен и вежлив с ней и позволил ей в последний раз промыть и смазать ему руки. Раны уже начали затягиваться, и хотя он все еще был слаб, но съел достаточно, чтобы твердо держаться на ногах, казалось, к нему отчасти вернулось присутствие духа. Напоследок Эрила вручила ему ключи от часовни. Мои родители должны были отсутствовать еще несколько недель, последнее письмо от них извещало, что отцу на водах становится лучше. Теперь художник либо соберет всю свою волю, все силы и переделает фрески – либо нет. Я больше ничем не могла помочь ему.

После того как он ушел, я, лежа у себя в комнате, долго размышляла, какого ребенка мне хочется больше: склонного к государственным делам или к живописи.

Завещание сестры ЛукрецииМонастырь Санта Вителла, Лоро-Чуфенна,Август 1528Часть третья

35

Мой муж оказался прав в отношении многого, что случилось в последующие месяцы. В том числе и в отношении погоды. Лето, горячее и зловонное, как лошадиное дыхание, ворвалось в город, и он наполнился душным смрадом. Там, где два года назад плавали скамьи из церкви Санта Кроче, потоком весенних ливней снесенные к Собору, на тех же самых улицах бесновались теперь пыльные бури, поднимаясь вослед дребезжащим телегам.

В масличных рощах завязавшиеся плоды сморщились и усохли, сделавшись похожими на козий помет, а земля в полях покрылась коркой тверже льда. От августа к сентябрю зной только нарастал, и слово «засуха» все чаще сменялось словом «голод». Без воды «ангелы» Савонаролы не могли блюсти чистоту. Но и работы у них убавилось. Для греха было слишком жарко. Да и для молитвы тоже.

Папа Римский поступил в точности так, как предрек мой муж: повелел Савонароле прекратить проповеди. Предложенную втихомолку кардинальскую шапку Монах отверг, публично заявив, что ему куда больше подошла бы совсем другая шапка – «красная от крови». И все же Савонарола сумел оценить важность момента и потому удалился к себе в келью, чтобы испросить совета у Бога, Даже мой муж с похвалой отозвался о его проницательности. Однако кто знает, была ли то политическая хитрость или искреннее благочестие? Слишком уж перепутались в сем святом человеке самонадеянность и смирение.

Погода, борьба за власть – всё это мой муж предсказал верно. Прав он был и насчет раннего лета. Эта пора и впрямь оказалась благоприятной для зачатия.

Я лежала в своей темноватой комнате и днем и ночью извергала содержимое своего желудка в миску возле кровати. Меня еще никогда в жизни так не тошнило. Началось это спустя две недели после того, как прошел срок очередных месячных. Однажды утром я проснулась и попыталась встать с постели, но ноги подо мной подкосились, желудок, казалось, подкатил к самому горлу, и меня вырвало прямо на пол. Я даже до двери не сумела дойти. Когда появилась Эрила, меня уже рвало желчью, потому что к тому времени больше было нечем.

– Поздравляю.

– Я умираю.

– Не умираете. Вы беременны.

– Не может быть! Это болезнь, а не ребенок. Она рассмеялась:

– Радуйтесь! Раз вас так сильно тошнит, значит, плод хорошо укрепился. Женщины, которые ничего такого не чувствуют, часто выкидывают уже к концу третьей луны.

– А те, кому повезло больше? – спросила я между рвотными позывами. – Сколько это длится?

Эрила покачала головой, протирая мой лоб влажной тряпицей.

– Благодарите Бога за свое крепкое здоровье, – сказала она весело. – Оно вам пригодится.

Теперь тошнота поглощала все мое время. Бывали дни, когда я едва могла говорить из-за того, что все время сосредоточенно прислушивалась к себе, следя, не наполняется ли рот слюной. И в этом была своя польза. Я перестала думать о художнике, представлять, как его пальцы касаются стены, а его тело – моего тела. Я перестала удивляться мужу и даже негодовать на брата. И – впервые в жизни – я не тосковала по свободе. Дом оказался для меня слишком просторным миром.

Мой недуг чудесным образом изменил мое положение в глазах слуг. Если раньше я держала себя дерзко и самоуверенно, то теперь едва ползала. Зато они прекратили перешептываться у меня за спиной и принялись расставлять по всему дому плошки и тазы, ведь тошнота могла застигнуть меня в любом месте. Они даже стали подходить ко мне с разными советами. Я ела чеснок, жевала имбирь, пила земляничный чай. Эрила прочесала все аптеки в городе, выискивая для меня различные снадобья. Она так долго проторчала в лавке Ландуччи рядом с палаццо Строцци, что даже завязала знакомство с ее владельцем – человеком, чья страсть к сплетням была под стать ее собственной. Он прислал мне травы и засушенные кусочки каких-то зверушек, посоветовав делать припарки к животу. Пахла эта смесь еще хуже того, что извергал мой организм, хотя, пожалуй, она принесла мне небольшое облегчение. Но лишь на несколько дней. Мой муж, который теперь был полностью поглощен вещами, которых якобы не существовало, так встревожился, что даже пригласил врача. Тот дал мне питье, от которого меня затошнило пуще прежнего.

Меня тошнило так долго, что к середине сентября даже Эрила перестала надо мной подтрунивать. Наверное, она испугалась, что я могу умереть. Иногда мне становилось до того плохо, что я бы с радостью приветствовала такой исход. Бесконечные страдания настроили меня на мрачный лад.