Читать книгу "Опрокинутый купол - Николай Буянов"

– Что это? – прошептал Ольгес.

– Это божество Древних, – донесся издалека голос Патраша.

– Кто такие Древние?

– Те, кто жил здесь, когда людей было еще совсем мало, они больше походили на обезьян, и одевались они в звериные шкуры. Неизвестно, откуда взялись Древние, у каждого народа на этот счет сложились свои легенды. Кто-то думает, что это боги, за какую-то провинность сосланные на Землю, кто-то – что Древние вышли из глубины Мирового моря. Ижоры уверены, будто они прилетели с неба, из созвездия Конской Привязи (Большой Медведицы). Они были совсем не похожи на людей, но их мужчины взяли себе земных женщин, и племена, которые живут во всех частях света, – это потомки Древних. Не знаю, кто тут прав. Может, и никто.

Голос отдалялся. Теперь он как бы и не звучал – в голове сами собой возникали слова и складывались в образы… Сказочные города с переплетениями путей на разных высотах, непонятные жилища (башенки – не башенки, дома – не дома), все вознесено над землей на ажурных, почти невесомых опорах…

Однако вдруг все переменилось. Что-то темное, страшное появилось на горизонте, точно гигантский змей выполз из пещеры, заполнил небо, подмял под себя землю, и там, где он проползал, она становилась жидкой, будто расплавленное стекло, и застывала – идеально гладкая, бесцветная, лишенная жизни на миллионы лет…

Ольгес испугался и, кажется, закричал – картина перед глазами опрокинулась и раскололась на отдельные фрагменты. Голова больно ударилась обо что-то (оказалось, о камень, на котором только что сидел). Вновь из небытия возникло ночное небо в верхушках сосен и удивленное лицо колдуна. Ольгес поморщился и сел, осторожно дотрагиваясь до затылка.

– Ты действительно видел это, – в голосе Патраша слышалось восхищение.

– Что стало с Древними? – спросил юноша, справляясь с дурнотой.

– Они ушли. Неизвестно, какая беда обрушилась на них… Погибли они все или кто-то сумел выжить.

– Они поклонялись Шару?

– Они создали его. Или скорее получили его в наследство от кого-то еще более могущественного. Древним – тем, кто уцелел в огне войн, пришлось навсегда покинуть свой дом. И теперь Шар – это единственное, что осталось после них.

Патраш замолчал. Костер еще продолжал гореть, но уже затухал, и Стожары переместились на восток, поблекли и растворились в светлеющей рыжеватой полосе. Он рассказал этому мальчишке все, что знал (слышал от отца, а позже – от учителя, а отец – от деда и прадеда, и так на много-много поколений). Теперь Патраш испытывал странную неловкость и (он сам не решался себе признаться) – нечто похожее на страх. Он встретил ученика, во много раз превосходящего способностями своего наставника.

А ученик вдруг задумчиво спросил:

– Зачем же я нужен вам?

Квартира была маленькая – две комнатки, одна из которых – та, что побольше, – играла роль гостиной или столовой (чистенькие занавески на окнах, салфеточка на телевизоре и несколько милых безделушек на безликом серванте производства местной мебельной фабрики, нигде ни пылинки – видна заботливая рука Маргариты Павловны). Дверь во вторую комнату была закрыта, и из-за нее иногда слышались шорохи и тихое потрескивание.

Сама Маргарита Павловна предстала на пороге в милом домашнем халатике. И вся она – милая и домашняя – олицетворяла собой образ идеальной хозяйки-экономки, которой самой природой предназначено вить теплое семейное гнездышко (местную разновидность английского «Мой дом – моя крепость»), содержать его в любовном порядке, растить детишек (жаль, покойный муж не разглядел своего счастья, «сберегал себя» для творчества… А стоило ли?).

Она приветливо улыбнулась, словно Борис и впрямь был желанным гостем, провела его в гостиную-столовую, спросила: «Поужинаете с нами? Рома только что закончил заказ, сейчас присоединится».

Борис покачал головой.

– Тогда, может быть, чаю?

Она выкатила на середину ковра сервировочный столик, достала откуда-то чашки, налила крепкую пахучую жидкость. Присела на диван и сложила руки на коленях. Перехватила взгляд Бориса, устремленный на фотографию на резном дедовском комоде – в аккуратной посеребренной рамочке, уменьшенную копию той, что висела в музее. Те же улыбки, та же бесшабашность в серьезных глазах (парадокс, но точнее не скажешь)… Впрочем, деталей не разглядеть.

– Вам знаком Владимир Шуйцев?

– Да, – слегка удивилась Маргарита Павловна. – Очень милый человек. Жаль, попал в неприятную историю… Вы ведь в курсе?

Борис хмыкнул про себя: вооруженный грабеж с убийством. «Неприятная история», что и говорить.

– Да разве он виноват? – Она помолчала, искоса взглянув на собеседника и ожидая его реакции. – Конечно, мы всегда в ответе за своих учеников. Но тогда уж ответственность следовало бы как-то поделить: есть же еще семья, школа… А то получается, будто Володя в одиночку воспитал преступника.

– А мальчика, который это сделал, Стаса Кривошеина, вы знали?

– Нет, откуда? Володя – другое дело, когда-то они с Романом были не разлей вода.

– Он часто бывает здесь?

– Раньше бывал, – уточнила она нехотя. – Они учились в одной школе, вместе поступали в художественное училище. Потом со второго курса «загремели» в армию, попали в Афганистан, служили в одном взводе… А вернулись в Союз – будто подмененные.

– В каком смысле?

Женщина повела плечом.

– Знаете, те, кто прошел это и сумел возвратиться, всегда стараются держаться вместе… Это как круг избранных, каста. Но Роман с Володей словно сразу отгородились… Когда открывался клуб при Союзе ветеранов, им прислали официальное приглашение. Они не пошли. И друг с другом не общаются, даже не звонят… Вообще прекратили всякие отношения. Мне это непонятно, – она чуть вздрогнула. – Тревожно.

– Тревожно? – удивился Борис. – Почему?

– Вы не поймете. Вы не знали их в прежние времена… – она доверительно коснулась рукой собеседника. – Только не говорите…

– Рита! – послышался голос из-за двери. – Кто у нас?

– Гости! – мгновенно отозвалась она. – Ты выйдешь?

Борис поспешно поднялся.

– Не беспокойтесь, я сам.

Едва он открыл дверь, в носу защекотало от запаха кислоты. Борис огляделся: вот уж где действительно царствовала электроника во всех видах. Вдоль стен на самодельных стеллажах стояли магнитофоны, проигрыватели, телевизоры, приемники с обнаженным нутром, письменный стол был завален схемами, блоками, проводами… Никак не верилось, что во всей этой теле– и радионеразберихе можно как-то разобраться, найти нужную деталь и водворить ее на нужное место. Но хозяин мастерской, видимо, был иного мнения.

Посреди груды непонятно чего гордо высился заграничный проигрыватель компакт-дисков – электронный монстр со сферической акустикой, переливающийся лампочками индикаторов, словно новогодняя елка в богатом доме. Мужчина в кресле-каталке фамильярно похлопал монстра по панели и сообщил: