Читать книгу "Рай, ад и мадемуазель - Гарольд Карлтон"

— Привлечем внимание закупщиков и прессы, подготовим их к переменам, — распорядилась Саманта. — Но у нас не будет позолоченных стульчиков для позолоченных задниц! Сделаем показ открытым для народа: модели будут прохаживаться в витрине, и все желающие смогут посмотреть прямо с улицы. Перерывов не будет, зрители могут меняться.

— Сможешь убедить свою девушку дефилировать в нашей витрине? — спросила Жислен.

— Мы давно не общаемся, — признался Кристофер.

Женщина подняла брови.

Хатчинс и Рив стали коллегами. Их вкусы и стиль во многом совпадали, а встречи, примерки, эскизы, планы заставляли время скакать галопом, и у парня просто не оставалось сил на печаль.

Забыть Софи было трудно, особенно когда он каждый месяц видел ее фотографии на страницах английского «Вог». Британец надеялся, что у нее роман только с камерой. Постепенно будущая мама начала фотографироваться в просторной одежде или выше плеч, рекламируя украшения, шляпы, прически или макияж. Видимо, беременность стала заметна.

Когда муж Жислен приезжал в город, Кристофер назначал свидания молоденьким моделям. Бросал их до того, как отношения становились серьезными. Софи так и осталась для него Единственной.

Утром юноша со стыдом вспоминал события вечера и ночи и, чтобы забыться, погружался в работу.

Он слишком много пил.

Кристофер по-прежнему видел в моде свое призвание. Он не желал пользоваться одиночеством Шанель, просто каждую субботу ужинал с ней в «Рице». Поэтому парень растерялся, когда мадемуазель однажды предложила ему работу.

— И чем я займусь? — удивленно спросил юноша.

— Будешь делать мою жизнь проще: налаживать отношения между мной и портными, моделями, главами ателье… У нас слишком много конфликтов. Знаю, со мной трудно. Но ты сможешь контролировать мой перфекционизм.

— Простите, но я не «миротворец», — вежливо сказал Кристофер, — а дизайнер. И только-только сбежал от кутюр, создал фирму. Вы — революционер среди модельеров. А я нашел новый способ быть дизайнером. Пока что идея Жислен неплохо работает.

— Наверное, ты прав, — печально кивнула Шанель. — Кутюр пришел конец. Баленсиага определенно думал то же, когда решил отойти от дел! Если я не найду себе замену, мой дом ждет та же участь.

— Подскажи, как тактичнее закончить отношения? — спросил британец Клауса в конце недели.

— Крис, это за меня всегда делали девушки, — пожал плечами немец, — и отнюдь не тактично.

Это был один из редких вечеров, который друзья провели вдвоем. Около полуночи они сидели во «Флёр».

— Жислен намекает, что может уйти от мужа, — сказал Кристофер. — Надо бы подбодрить ее, но я не стану. Софи вернется, уверен. Ты ведь видел ее недавно?

— Да, в Лондоне. В доме «Вог». Она стала еще красивее.

— У нее есть парень?

— Не знаю.

Кристофер кивнул, у него будто камень упал с души. Работа не помогала притупить чувства. Алкоголь не заливал воспоминаний. Некоторые знакомые британца вечерком пускали по кругу косяк, и отказываться считалось немодным. Но как ни старался парень уйти от реальности, он прекрасно знал, что любимая скоро родит его ребенка. И что тогда почувствует он, отец малыша? Всегда оказывалось, что проще налить себе еще вина, чем искать ответ на вопрос.

— Саманта?

— Д-да. Кто это?

Она нанесла на лицо йогурт (недавно вычитала — отличная маска). Вот только будет ли эта маска так же хороша для трубки, в которую затекла?

— Джерри. Джерольд фон Шлоссберг. Номер мне дал ваш отец.

О себе мужчина рассказал следующее: высокий, симпатичный американец, холост, друг ее папы, остановился в «Рице» — шесть фактов, которые сразу заинтересовали девушку, особенно «высокий», «симпатичный», «холост» и «Риц».

Джерри пригласил ее выпить.

Будет забавно наряжаться для незнакомца, решила она. Мужчина показался Саманте очень интересным и слегка опасным. Может, отец подослал шпиона? В любом случае она должна экипироваться на все сто.

— Я просто обязана выглядеть ослепительно! — призналась девушка Жан-Жаку.

В пятницу в три часа дня мадемуазель Шанель позвала месье де Кузмина в гостиную. По опыту он знал, что это опаснейший момент недели: старушка сталкивалась с одиночеством лицом к лицу.

Из всех своих директоров Коко немного доверяла только этому крупному неуклюжему мужчине. Он хотя бы не из семейства Вертхеймеров, которые сначала купили права на парфюмерию «Шанель», а потом — на весь дом. Неважно, сколько юристов заверяло пожилую даму, что сделка прошла честно, она считала себя обманутой. Обманутой самой жизнью.

Шанель предложила Эдуару выпить.

— Мне восемьдесят семь, — начала она.

Мужчина кивнул.

— Кого оставить во главе дома? Мне нравятся четверо молодых людей. Трое — Софи Антуан, Моник Фар и Саманта Липштадт — работают здесь. И еще Кристофер Хатчинс, англичанин. Они понимают мой стиль, мой настрой.

Габриель внимательно посмотрела на собеседника.

— Могу я быть уверена, что все пункты моего завещания будут исполнены? Ты поможешь?

— Мадемуазель, это дело ваших душеприказчиков.

— Они в Швейцарии. Мне будет спокойнее, если кто-то в доме встанет на защиту моих интересов. Ты единственный, кого я могу попросить.

Месье де Кузмин, как всегда, пожал плечами.

— Мадемуазель, будет конфликт. Я бессилен.

— Но Вертхеймеры доверяют тебе! — Старушка сурово глянула на Эдуара. — Должно же быть у тебя хоть какое-то влияние?

Мужчина грустно посмотрел на начальницу.

— Как директор «Шанель» может быть нейтральным? Предлагаю мадемуазель найти постороннего человека.

— Сможешь ли ты отказаться от миллиона долларов? — отчеканила Габриель.

— Подкуп, мадемуазель? — нахмурился он.

— Не называй это так. Я оставлю тебе значительную сумму, надеясь, что ты проследишь за соблюдением других пунктов завещания. Дом должен возглавить тот, кого я знаю, кто мне не безразличен и был ко мне добр. Разве это не благоразумно?

Де Кузмин прокашлялся.

— Мадемуазель, вы не учли один важный факт, — тактично начал он. — Это больше не ваш дом.

«Неблагоразумно? — думал де Кузмин по дороге домой. — Ха! Мадемуазель сделала карьеру на неблагоразумии! Шапки долой! Будешь благоразумным — ничего не добьешься». По его мнению, быть «благоразумным» означало позволять другим переступать через тебя. Мужчина улыбнулся, размышляя о попытках старушки контролировать «Шанель и Ко» даже после смерти.

Эдуара включили в совет директоров как отличного администратора. В каких-то вопросах Вертхеймеры прислушивались к де Кузмину, но он не был достаточно весомой фигурой, чтобы повлиять на выбор следующего главы дома. Мадемуазель просила слишком многого.