Читать книгу "Среда выживания - Андрей Ливадный"

Он отчетливо помнил все.

Как помнил и морф, который стал Русановым.

Он вскрыл «Курганы Спящих», подарил надежду пандорианцам, но сам превратился в заложника собственных действий.

Люди отказывались ему подчиняться.

Они не хотели возрождения корпорации.

Морф находился на грани отчаянья, все пошло не по плану, и лишь одно обстоятельство позволяло сохранить надежду: на планете началось внезапное потепление.

Он изучил неожиданный процесс, сумел понять его суть: естественное таяние льдов сместило корабли эшрангов и хонди. Обломки, на борту которых еще работали устройства защиты, причудливым образом совместились, наложение полей стасиса привело к началу катастрофического явления: возник первый пробой метрики, планета начала нагреваться, получая энергию из подпространства.

Катастрофа.

Морф полностью ее предвидел. Мог пресечь на корню, стоило лишь выйти на контакт с эшрангами, пояснить им суть происходящего, заставить растащить обломки, образовавшие опасную конфигурацию, но… он думал только о власти, о возрождении корпорации!

«Беда объединит людей. Они станут сговорчивыми, податливыми, – думал морф. – Я должен лишь составить план спасения, а затем позволить бывшим сотрудникам корпорации заглянуть в глаза смерти!»

Задача для морфа выполнимая, щекочущая нервы, обещающая абсолютную власть, желанную консолидацию интеллектуальной элиты!

Как заманчиво будет провести людей по краю пропасти, заставить работать без устали, посмотреть, на что они пойдут ради выживания? Лучших условий для научного прорыва и не придумаешь!

Судьба Пандоры его не заботила.

Эшранги и хонди заслужили грядущую катастрофу. Наконец-то он получил возможность расплатиться с ними за века прозябания на борту полуразрушенной станции. Пусть их смоет всемирный потоп! Возникшая аномалия подсказала дальнейший путь. «Экспериментируя с пространством и временем, я смогу использовать знания людей, технологические достижения их цивилизации». Уже тогда он планировал захват хондийского крейсера, создание аномальных зон, где машины будут работать в условиях ускоренного времени!

Егор наблюдал обрывочные, сводящие с ума картины, ощущая всевозрастающее сопротивление.

Образы тускнели.

Морф защищался от вторжения в свой рассудок, но пока проигрывал.

Бестужев с болью увидел, как падает в пропасть андроид, заменивший ему погибших родителей.

Он успел впитать отчаянье морфа, когда внезапное землетрясение нарушило герметичность колониального убежища, лишило людей надежды, остановило создание гибридного существа, способного взять под контроль хондийский корабль.

Морф понял – все его планы рушатся! Люди все меньше доверяли ему, вместо того, чтобы работать, они опустили руки, слушали крамольные речи Щедрина, вновь подбивавшего их на бессмысленный, кровавый бунт!

Имитация Русанова его больше не устраивала.

Людям нужен новый лидер!

Выбор остановился на Романе Малехове. Морф уничтожил прототип, предварительно скопировав его образ, и продолжал незаметно формировать события, – вжился в новый облик, сделал ставку на пандорианцев и не ошибся… тварь!

Мысленная связь истончилась, а затем исчезла вовсе.

* * *

Вся жизнь промелькнула перед глазами Егора Бестужева.

Он с ненавистью взглянул на здание корпорации «Прометей».

Ярость всколыхнулась в душе и тут же угасла. Сколько человек погибнет, если я пойду туда? И не факт, что морф окажется в списке жертв!

Мысли путались.

Он создал этот прекрасный город! Воплотил нашу мечту!

Нет. Не он.

Мы. Каждый из погибших на этом пути, каждый, кого искалечили имплантации, кто рисковал жизнью, терял любимых…

Егор не видел выхода. Он узнал правду и теперь мучительно пытался понять, что с ней делать?

Сотни людей вокруг. Их лица светлы. Они счастливы.

Но есть и другая сторона реальности. Та Пандора, что лежит за границей периметра стасиса.

Мир, исковерканный ненавистью, искаженный аномалиями, закрытый, изолированный и в то же время ставший перекрестком еще не освоенных, опасных путей, пролегающий через разрывы пространства и сдвиги времени!

Что еще придумает морф? В кого перевоплотиться, какие задачи поставит перед собой, кем пожертвует?

Изолированный анклав не сможет просуществовать долго. Реальность Пандоры прорвется сюда рано или поздно. Но морф не сдаст без боя свой мирок. Он пожертвует всеми и начнет сначала, если проиграет!

Взгляд Бестужева темнел, в нем появились колючие искорки.

Сияние темпорала становилось все яростнее.

Он представил морфа в человеческом обличье, стоящего у окна.

«Тварь… Он ведь мог предотвратить все! – метнулась одинокая, яростная мысль. – Мог, но не захотел! Не было бы ни климатической катастрофы, ни имплантации нерва, моя душа не сгорела бы от ненависти», – вся боль прожитого вдруг хлынула в сознание, затопила рассудок.

Егор зажмурился.

Мысленно набрал номер импланта Романа Малехова.

Снова увидел прекрасный город с высоты шикарного кабинета.

Морф, скрестив руки на груди, по-прежнему стоял у окна и, как показалось на миг, пристально смотрел в сторону проспекта, на фигуру, которая для всех должна была выглядеть призраком, размытым, едва заметным движением воздуха.

Незримый канал обмена данными, похожий на туго натянутую струну, возник между двумя имплантами.

Бестужев мысленно представил, как энергия темпорала напитывает его, превращая в огненную нить.

Связь прервалась. Расширитель сознания мгновенно взял увеличение.

Оконный проем деформировало. Пластик растрескался, а на том месте, где только что стояла древняя, циничная тварь, медленно вспухало облако мельчайших брызг.

Егор пошатнулся, открыл глаза, развернулся и, уже не глядя по сторонам, медленно пошел назад, к периметру.

Последний всплеск необузданной ярости медленно гас.

Они выживут. Справятся. Сами решат, как развиваться, куда направить силу возрожденных технологий.

Он уходил, понимая, – сам факт его присутствия создает аномалию, может разрушить тут все.

Сияние темпорала стало глуше. Росток больше не давал побегов, но энергетические нити по-прежнему окружали Егора, льнули к нему, формируя ауру сдвига времени.

Прежде чем шагнуть в ведущий к периметру стасиса тоннель, он оглянулся, стараясь запомнить город именно таким – светлым, пронзительным… и недоступным.

Эпилог

Пандора. Предгорья…