Читать книгу "Чужое сердце - Кирилл Клеванский"

– Кажется, Ройс влюбился, – заметил Ушастый.

– Ага, – кивнул я. – И это любовь с первого взгляда. Если бы еще и ножны прилагались, так я бы уже начал жертвы богам приносить.

– А может, тебе еще и бабу рыжую? – усмехнулся Пило. – Ладно, братва, делаем ноги. Поживились мы нормально, пора и честь знать. Остальные пусть веселятся, а нам с таким добром нужно в лагере хвосты прижать. Пусть Старший прикроет, когда служивые прознают, что их опередили.

Отпуская пошлые шутки про солдат и их руководство, а также поминая всю их родню до пятого колена, мы покинули разграбленный склад и зашагали в сторону ворот. Все смеялись, выпуская пар, и радовались богатой добыче. На небе ярко светили звезды, во всяком случае так мне казалось. Сабли я нес, убаюкивая, словно младенца. И пусть демоны меня загрызут, но я был готов обменять этих малышек на всю сегодняшнюю добычу.

Мы миновали торговый ряд и снова нырнули в переулки. Не стоит светить такой добычей. Поддерживая шутливую перепалку, я вглядывался в лица друзей. Все были счастливы, и только у эльфа на лице застыла улыбчивая маска. Что он чувствует, я не знал, и даже не хотел задумываться об этом. Настроение взлетело просто до небес. Денег от продажи хватит на Академию (может, даже пара золотых останется), а это значит, что совсем скоро я стану магом. Само слово «волшебство» манило меня не хуже чем огонь мотылька. М-да, сбываются детские мечты. Я уже рисовал в своем воображении, как буду вгрызаться в гранит науки, постигая мистическое таинство. Ну и, конечно, куда ж без студенческих вечеринок. Думается мне, студиозусы всех миров очень похожи, а значит, впереди меня ждут пять веселых лет. И по сравнению с войной их точно можно назвать беззаботными. Правда, придется каждое лето искать способ добыть очередные пять сотен, но, надеюсь, банк не откажет в кредите будущему магу. В случае чего наймусь телохранителем, благо теперь, когда у меня на плече красуется наемническая татушка и двухзначная циферка под ней, никто в моей компетентности сомневаться не станет.

Вдруг по ушам резанул дикий свист, будто пуля пролетела в сантиметре от виска или комар размером с овчарку резвился неподалеку.

– Не потеряй кулон, – еле слышно прозвучал шепот эльфа. – Однажды он решит твою судьбу.

– Что ты… – обернулся я к Ушастому, и время застыло.

Я медленно опускал взгляд с сильно постаревшего лица, испещренного морщинами, на его грудь, где из сердца торчало каменное копье.

– Ушастый! – крикнул я и схватил немощного старика, некогда бывшего мне другом.

На мой крик обернулись и другие. По улице прогремел звон от упавших на мостовую мешков, полных железа.

– Демоны!

– Твою мать, Ройс, доставай зелье! Самбер, давай бинты! Руст, не стой столбом, выставь щит, маг стрелял с крыши.

– Нет зелий, все разбиты!

– Демоны! Вытаскивайте все из мешков, будем вязать носилки! – Руст и Принц, не колеблясь ни секунды, бросились выполнять приказание. На землю посыпались доспехи и оружие, шлемы и поножи. Пило подошел ко мне, и вместе мы аккуратно уложили постаревшего друга. – Ты, главное, глаза не закрывай, мы еще поборемся, слышишь, поборемся, демоны всех задери!

Голос Младшего предательски дрожал, а я отказывался принимать происходящее. Эльф старел на глазах, его кожа серела, взгляд туманился, руки истончались, а кожа съеживалась и покрывалась морщинами.

– Не… хочу… так, – прохрипел друг. – Позови их, хочу… увидеть лица…

– Щуплый, Принц, идите сюда, – безжизненным голосом приказал Пило.

Ребята подошли и опустились на колени перед умирающим другом. Руст побледнел, а по щекам Константина катились слезы. Он единственный плакал лицом, и все мы рыдали душой.

– Да… – вздохнул Ушастый, превратившийся в сморщенного старика. – Так лучше… Вы не забывайте… Еще свидимся… Надеюсь… не скоро.

Эльф погиб у меня на руках. Он обратился в изумрудное пламя, которое не обжигало, а согревало. Огонь спиралью поднимался в небо. Когда пламя почти исчезло, оно на миг осветило юного мага, распластавшегося на крыше. Его остекленевшие глаза смотрели прямо на нас, а изо рта текла тонкая струйка крови. Нимиец из последних сил запустил базовое боевое заклинание школы земли и забрал с собой одного из нас. Подул ветер, принеся с собой далекий шепот:

– Падет святая крепость, сжигаемая пламенем войны, а умирающий герой каменной стрелой пронзит прогнившее сердце пронзающего время.

С этим наступила тишина, и лишь что-то со звоном оборвалось в глубине души.

Глава 13

Шоудаун

[3]

Мерцали звезды, миллиарды небесных огней, похожие на рождественскую гирлянду. Далекие, таинственные ночные светила, разбросанные в хаосе по всему небосклону. Но разумным не родственно чувство беспорядка, они не видят изящности в хаосе, не видят красоты за шорами несоответствия, разумные стремятся упорядочить все, с чем имеют дело. Звезды они объединяют в созвездия, системы в галактики, галактики – во вселенные, и так до бесконечности, пока не кончится матрешка. А как снимут последнюю куклу – пару тысячелетий поломают голову и снова продолжат все систематизировать.

Мерно трещало пламя костра, освещая храпящего в обнимку с бутылкой Принца. Руст, с повязкой на глазу, что-то бормотал, прислонившись к дереву. Старший, не в пример остальным, где-то раздобыл одеяло и теперь посапывал в позе эмбриона. На ногах остались лишь я да Пило. Младший сидел с деревянной кружкой, в которой плескалось крепленое вино. Настойка у нас кончилась сегодня утром или вчера. Пьем мы, вернее, отмечаем уже второй день.

Когда вернулись в лагерь, то сразу отправили Вестника за Старшим. Он примчался уже через час, оставив за главного одного из своих генералов. Сперва распределили добычу. Долю Ушастого отправили в общак. По деньгам выходило прилично, и у меня на счету теперь четыреста восемьдесят золотых. И все было бы просто замечательно, если бы не смерть друга. Нет, я не винил себя за то, что не среагировал на выпущенное заклинание, хотя, если бы оставался настороже, смог бы его отбить. Не винил я и того мага, который, уже стоя на грани, забрал с собой врага, – это поистине достойный поступок. Не винил и Ушастого, оказавшегося прорицателем. На Ангадоре существует поверье, быль, а может, и легенда, будто при рождении пронзающий время видит свою смерть. И это становится его первым предсказанием, но оно не предназначено для ушей смертных, ведь младенец не умеет говорить. Прорицание просто вплетается в полотно судьбы и формирует жизнь провидца, а после смерти предсказание выпадает из русла времени, его мы и услышали.

Эльф не знал, когда он умрет, но чувствовал, не мог не чувствовать, хоть и продолжал улыбаться и строить из себя невесть что. Почему он так поступил? Может, устал жить, может, не хотел вмешиваться в естественный ход событий, а может, знал что-то, что уже не узнает никто из ныне живущих, да и из будущих поколений тоже.