Читать книгу "Мертва для тебя - Микаэла Блэй"

костюме и подрезает стебли лилий. Как только полиция нашла в море автомобиль, она приехала, чтобы поддержать дочь. Каролина считает, что ничего бы не изменилось, если бы мать осталась дома.

– Если бы вы заплатили похитителям, девочки сейчас были бы с нами.

Как у ее матери вообще хватает наглости стоять сейчас у них на кухне и делать вид, что она ни при чем?

Не говоря ни слова, Биргитта ставит огромные лилии в латунную вазу.

– Ты слышишь меня? Видишь меня? Эй!

Молча и сдержанно Биргитта переводит взгляд на Каролину.

– Ты не можешь этого знать, – спокойно отвечает она, но во взгляде видна злость. – Мы хотели обратиться в полицию, но твой муж запретил нам это делать.

Биргитта бросает мрачный взгляд на Густава.

– Это не играет никакой роли. Меня убивает сама мысль о том, что вы не заплатили. Все имеет свою цену – папа твердил это всю жизнь. Значит, мы для вас явно ничего не стоим.

– Вы что, правда не понимаете? Мы не хотим, чтобы вы здесь находились, – говорит Густав, резко встав и подойдя к Биргитте.

Он выхватывает у нее вазу с лилиями, достает их и вминает в переполненное мусорное ведро. Потом вынимает белые розы из другой вазы и идет с ними через столовую на террасу. Биргитта и Каролина наблюдают за тем, как он бросает букет на вымощенную известняком дорожку.

– Ты ничего не помнишь, Каролина? Ты правда ничего не помнишь? – шепчет Биргитта.

– Что?

– Им не нужны деньги, ты же понимаешь. Тогда они не сбросили бы девочек со скалы. Это твой муж.

– Мой муж? – Каролина сжимает губы.

– Я думаю, он хотел выманить у нас деньги.

Каролина мотает головой и делает шаг назад.

– Ты не видишь, до чего он тебя довел? Ты же росла со своим братом – должна бы уметь держаться подальше от такого рода мужчин. У него нет никаких чувств ни к тебе, ни к девочкам. Вы не значите для него ровным счетом ничего.

– Да как ты смеешь стоять здесь и поливать Густава грязью, когда мы все переживаем то, что произошло. Я не могу больше слушать. Просто замолчи, – отвечает Каролина и пятится в холл.

Она не знает, куда податься. Так много всего, она просто не справляется с этим.

– Каролина! – зовет ее мама.

Каролина быстро запирается в гостевом туалете, опускается на унитаз, отчаянно желая отгородиться от всего. Она закрывает лицо руками и раскачивается взад-вперед, глотая слезы и подавляя чувство невыносимого одиночества.

Может быть, мама права?

Вдруг в голове всплывают слова психолога: «Порви все контакты, ты ему безразлична, собирай доказательства». Каролина впервые за долгое время открывает зашифрованные файлы на мобильном.

Фотографии ее больше не трогают. Она документировала все синяки с тех пор, как начала ходить к психологу Туве Торстенссон, которая призывала ее собирать доказательства. В первую очередь для того, чтобы иметь возможность вернуться к ним, когда она чувствует фрустрацию и не может отличить реальность от фантазии. Кошмар от правды. А еще для того, чтобы когда-нибудь найти в себе силы порвать с ним все контакты.

Каролина долистывает до последнего фото, чтобы посмотреть, когда оно сделано, и замечает кое-что, о чем она забыла. Снимок экрана другого телефона с перепиской в ватсапе от двенадцатого августа. Память Каролины медленно проясняется, и она подпирает рукой подбородок.

Телефон, который звонил, должно быть, был вторым телефоном Густава, который он забыл дома.

Спазм в животе.

Несмотря на все удары, которые ей пришлось выдержать, она верила, что все наладится. Каролина надеялась, любила, терпела, а Густав плевать на нее хотел. Она пожертвовала всем: карьерой, семьей, репутацией.

Она все предала ради него. Такой должна быть любовь? Она требует, чтобы кто-то платил более высокую цену? А чем в таком случае пожертвовал Густав?

Каролина снимает обручальное кольцо, и все это кажется неприятно знакомым.

Среда. 19 августа

Киллер

На ресепшен отеля MJ’s шумно. Хенрик предпочел бы провести допрос Биргитты в управлении, но она настояла на встрече у себя в номере.

Лифтер пропускает Хенрика в лифт и нажимает на пятый этаж.

Хенрик стучит в дверь номера пятьсот один, и Биргитта сразу же открывает, словно стояла рядом и ждала его.

– Я позволила себе заказать чай и сконы[6]. Надеюсь, вы не возражаете, – говорит она и впускает Хенрика.

– Не возражаю, – отвечает он и разглядывает накрытый стол с фарфоровым сервизом в голубой цветочек, свежей выпечкой, взбитым сливочным маслом и каким-то сладко пахнущим джемом.

– Присаживайтесь, – приглашает Биргитта, садится в одно из цветастых кресел и разливает чай. – Молока?

– Нет, спасибо, – Хенрик усаживается на бархатный диван рядом.

Биргитта занимает просторный сьют с серо-бежевыми стенами и сиреневыми коврами.

– Похитители больше не писали и не звонили?

– С нами они никогда не контактировали. Сообщения от них нам показывал Густав.

– Как вы думаете, он мог все это подстроить сам?

– Честно говоря, я думаю, что он способен вообще на все что угодно, но тут – не знаю. Тем не менее мы решили, что правильнее будет не платить, а обратиться в полицию, но он нам не позволил.

«Почему они его послушались? Неужели тоже боятся Густава?» – думает Хенрик и чувствует, что что-то не сходится.

– Я должен снова задать этот вопрос: где вы находились в ночь, когда Каролина и девочки были похищены?

Хотя он знает, что телефон Биргитты регистрировался в сети Стокгольма, когда Каролина ей звонила, Хенрик хочет услышать ее ответ.

Лицо Биргитты каменеет.

– Мы были дома. Я ведь разговаривала в тот вечер с Каролиной, а потом мы с мужем легли спать. Я плохо спала в ту ночь, беспокойство не давало мне уснуть.

– Но вам не пришло в голову позвонить в полицию?

– Эта мысль посещала меня не раз, поверьте, но я боялась того, что он может сделать с ней в этом случае. Я не решилась подвергнуть ее этому риску.

Хенрик вздыхает. Побои в семье – сложная тема. Ужасно, что родственники не решаются звонить в полицию, боясь эскалации насилия. Общество терпит фиаско, оказываясь неспособным защитить женщин.

– Вы сегодня говорили с Каролиной?

– Я была у них вчера.

Биргитта держит чашку с таким видом, словно принадлежит к британской королевской семье.

– Как она себя чувствует?

– Это трагедия. Поверьте моему слову. Даже не знаю, как Каролина все это переживет. Густав всегда выкарабкивается, но моя дочь… Я так беспокоюсь за нее…

– Почему?

Хенрик берет скон и кладет его в рот целиком.

– Она сломлена. По мнению