Читать книгу "Морально противоречивый - Вероника Ланцет"

людей.

Приводят следующего человека. Он одет полностью в черное, что только подчеркивает бледность его кожи и белизну волос.

— Что с ним? — спрашиваю я, видя, как он спотыкается.

— У него генетическое заболевание, которое называется альбинизм. Его организм не вырабатывает меланин, поэтому у него нет цвета кожи, — начинает он, рассказывая мне о биологии, стоящей за этим заболеванием. — Тебе следует отвернуться, Сиси, — говорит он мне, притягивая меня к себе, готовый заслонить меня.

— Почему?

— Скорее всего, это будет жестоко, — поджимает он губы. — Альбиносов обычно ищут только для одного, — говорит он.

И в этот момент рука мужчины оказывается привязанной к столу, а к ним на сцене присоединяется другой мужчина с огромным клинком.

— Последний шанс, — шепчет Влад, но я качаю головой.

Мне нужно это увидеть. Я хочу увидеть, насколько поганым является этот мир. По своей наивности я думала, что пережила худшее в Сакре-Кёр, но постепенно я узнаю, что жизнь за стенами монастыря не менее жестока.

На самом деле, это просто ужасно.

Он обнимает меня, и я вижу, что он пытается меня утешить, особенно когда лезвие опускается на руку альбиноса, перерезая ее по локоть.

В воздухе раздается пронзительный крик, и люди подбадривают друг друга, все уже выкрикивают непомерные суммы.

Руку забирают у альбиноса и кладут в горшок.

— Ты же не хочешь сказать, что они... — Я в шоке, когда вижу, как они варят руку на плите.

— Конечности альбиносов используются в колдовстве. Многие суеверные люди верят, что зелье, приготовленное из плоти альбиноса, принесет им процветание, — говорит Влад, а я ошеломленно смотрю, как они готовят живое зелье для того, кто потратит на него миллионы.

— Боже, — шепчу я.

— Ты должна была отвернуться, Сиси.

— Нет. Это реальность, в которой мы живем. Я должна видеть.

Первый горшок продается на аукционе за два миллиона, еще три горшка готовятся из другой руки и двух ног. Крики продолжаются, пока двое мужчин пилят его ноги пилой. Бедняге даже не дали ничего от боли, и толпа, кажется, ликует от его продолжающихся криков. Когда кость поддается, кровь медленно начинает стекать на пол, а затем внезапно хлынет рекой, когда они отнимают конечности.

Выражение его лица полузакрыто, боль слишком сильна. Я задаюсь вопросом, сколько еще он проживет.

Оглянувшись вокруг, все с восторгом наблюдают за этим бесчеловечным обращением с человеком. Кто-то даже кричит, чтобы отрезали голову. Я вдруг понимаю, насколько глубока глубина разврата, и что в некотором смысле внешний мир функционирует так же, как Сакре-Кёр.

Ешь или будешь съеден.

Есть только два варианта. Быть жертвой или охотником.

Один взгляд на Влада, и я вижу, как он отводит взгляд от кровавого зрелища перед нами. Сцена уже покраснела, так как большая часть крови вытекла из тела мужчины. Плечи Влада слегка вздрагивают, когда он борется за контроль над собой.

— Ты в порядке? — я поворачиваюсь к нему, замечая бледность его черт и напряжение в челюсти. Он близок к тому, чтобы сорваться. Я чувствую это.

Он бодро кивает мне, но выглядит он далеко не в порядке. Взяв его лицо в свои руки, я поднимаюсь на цыпочки, отворачивая его от кровавого зрелища. Я наклоняюсь к нему, пока мои губы не встречаются с его.

Его глаза расфокусированы, так как он не шевелится, а в моей голове прокручивается сцена из ресторана.

— Я здесь, — говорю я ему в губы. — Все хорошо, — я провожу губами взад-вперед по его, дразня его едва заметным прикосновением. — У меня есть ты.

Он медленно начинает реагировать, раздвигая свои губы под моими, позволяя мне исследовать глубины его рта.

То, что начинается как осторожный, но чувственный поцелуй, вскоре превращается в голодный и горячий, когда он прижимает меня к своему телу, его рот открывается поверх моего, чтобы поглотить меня. Он уже твердый, и по моему телу пробегает дрожь от того, что я смогла пробудить в нем такую реакцию.

Его рот покидает мои губы, когда он начинает проводить маленькие поцелуи по моей шее, посасывая кожу на стыке между шеей и ключицей, его зубы царапают поверхность.

— Я здесь, — повторяю я, видя, как он медленно выходит из своего кризиса, его зрачки расширены, все его тело полно нерастраченного напряжения.

— Боже, Сиси, — стонет он, прижимая меня ближе к своей груди, прижимаясь головой к моему сердцу. — Спасибо, — глубоко вдыхает и выдыхает он. — Спасибо, — повторяет он.

Улыбка тянется по моим губам, когда я вижу, как цвет возвращается в его щеки.

— Кажется, я знаю свое предназначение, — нахально говорю я, почти потерявшись в его черных глазах.

— Какое? — спрашивает он, его голос опасно грешен.

— Я заземляю тебя, — отвечаю я, довольная этим открытием. Потому что если я это сделаю, то он никогда не отвергнет меня. Я всегда буду нужна ему.

Грустная улыбка играет на его губах, когда он качает головой.

— Ты не просто заземляешь меня, Сиси. Ты делаешь меня чертовски человечным.

Я впитываю похвалу, невероятно счастливая от перспективы стать для него незаменимой.

Когда Влад под контролем, мы возвращаемся на сцену, где происходят все более странные торги. Пара сросшихся близнецов и несколько людей с невероятно редкими заболеваниями спешат на сцену, выставляются перед всеми и продаются за миллионы.

Все это невероятно наглядно, и вскоре обнаруживается закономерность.

Власть. Контроль.

Все эти люди слабее, а значит, ими легче управлять. И они просто используются больными ублюдками для ежедневного повышения своего эго.

В тот момент, когда я думаю, что уже все видела, на сцену выходит человек с обезьяной на поводке, представляя ее миру.

— Это... — мой рот открывается в шоке.

Обезьяна совершенно безволосая, одета в бикини из двух частей и парик, все ее лицо раскрашено в гротескные цвета.

— Зачем обезьяне... — я запнулась, просто потеряв дар речи.

— Это обезьяна, — поправляет Влад с раскаянным видом, — точнее, орангутанг. И, похоже, кому-то здесь нравятся нечеловеческие партнеры, — добавляет он мрачно.

— То есть кто-то хочет трахнуть орангутанга? — спрашиваю я, ошеломлённая.

— Не удивляйся, Сиси. Люди — дегенеративные существа. И, к сожалению, то, что ты видела сегодня, — это только верхушка айсберга. Пока у тебя есть деньги, ты можешь позволить себе что угодно... и кого угодно.

— Ты когда-нибудь... — спрашиваю я