Читать книгу "Превыше всего - Карен Рэнни"

— В Монкрифе есть призраки?

— Жена первого графа, умершая во время родов, старая тетушка, молодая служанка, соблазненная одним из моим предков и покончившая жизнь самоубийством. — Фрэдди бросил на нее устрашающий взгляд. — Не исключено, что они явятся посмотреть на нового члена нашей семьи.

— Ночью меня может испугать только живой человек, а не бесплотные призраки, милорд, — мягко улыбнулась она и многозначительно блеснула глазами.

— Что ж, в таком случае в Монкрифе тебе бояться нечего, — произнес он безупречно вежливым тоном.

Фрэдди продолжал разыгрывать роль гостеприимного хозяина, довольного своей жизнью и гордящегося миром и порядком в своем доме. Хотя, похоже, это была не только роль.

Приезд молодой графини с графом в Монкриф был обставлен по всем традициям доброй старой Англии. Для их встречи у парадного входа выстроились все слуги. Кэтрин позволила Фрэдди взять себя под руку и пошла с ним по дорожке, вдоль которой стояли горничные, лакеи, конюхи, садовники и повара. Экономка поочередно называла их имена. Они улыбались ей искренне и открыто. Кэтрин отвечала немного смущенной улыбкой. Последним в этом почетном карауле стоял дворецкий Ньютон, мужчина немного старше самого графа, с подтянутой фигурой и явно не страдающий артритом подобно Таунсенду. Экономка, которая проводила Кэтрин в комнаты, предназначенные для хозяйки дома, отличалась от миссис Робертс, как солнечный день отличается от пасмурного.

Покои графини выходили окнами в прекрасный сад, по которому протекал извилистый ручей. Весной, как сказала ей экономка, сад становится весь белым и розовым от цветущих яблонь, и комнаты наполняются таким ароматом, что чувствуешь себя словно на небесах. Кэтрин не сомневалась в этом. Ее комнату вполне можно было назвать райским уголком. Все здесь было выдержано в желто-золотых тонах: полог кровати, занавески на окнах и стены, и на этом золотом фоне ярко выделялись изумрудные листья комнатных растений, которых было так много, что помещение напоминало сад. Кэтрин подумала, что в убранстве этих апартаментов принимала участие Мириам. Она или кто-нибудь из ее слуг побывали здесь перед приездом молодой графини.

Сразу за ее комнатами были расположены покои графа. Но Кэтрин даже не заглянула туда. Она подошла к двери, разделявшей их комнаты, тщательно закрыла ее и проверила замок. Это был надежный барьер.

Кэтрин услышала, что кто-то вошел в комнату, повернулась и увидела сияющую Абигейль. Молодая графиня рассмеялась от радости. Она с любовью и любопытством оглядела девушку. Абигейль почти не изменилась и осталась прежней жизнерадостной толстушкой. Даже привычка слишком часто приседать, которая в свое время рассердила Фрэдди, сохранилась. Горничная и сейчас первым делом изобразила перед хозяйкой глубокий книксен.

— Ой! Только не надо мне рассказывать, как ты здесь оказалась, — весело произнесла молодая хозяйка, довольная появлением Абигейль не менее самой девушки.

Ей все больше нравился этот дом с прочными стенами и четырьмя белыми башнями по углам, напоминающий сказочный дворец принца и принцессы. Монкриф был очень похож на те замки, которые снились ей в детстве. Только вот принцесса и принц, живущие в этой сказке, злились друг на друга и почти не разговаривали.

Глава 20

Фрэдди был зол и расстроен безмерно. Ему казалось, что их отношения с Кэтрин вряд ли улучшатся. Вот уже скоро год как он ведет холостяцкий образ жизни: попытки в пьяном угаре удовлетворить мужские потребности оказывались тщетными. А та, из-за которой он страдал все это время, сейчас беззаботно спала всего через две двери от его собственной спальни.

Прошлым вечером она не вышла к ужину, заявив, что устала от поездки, которая продолжалась не более двух часов. Сегодня у нее неожиданно разболелась голова. А завтра? Мигрень? Кэтрин напоминала его сестру Мелиссу, у которой всегда найдется тысяча причин, чтобы избежать неприятного разговора.

Он не сомневался, что Кэтрин намеренно избегает встреч с ним. Если она таким способом пытается еще больше разжечь рознь между ними, то она достигла цели. На ее счастье, Жака пришлось послать по срочным делам в Шотландию. И теперь ему приходится работать за двоих. Если бы не спешная работа, которую надо было сделать еще неделю назад, граф плюнул бы на все, отправился из кабинета прямо в спальню жены, вытащил бы ее из кровати и потребовал ответить на один простой вопрос: зачем она пытается довести его до безумия?

Может, она делает это бессознательно, так же как напевает какой-то мотив, гуляя в саду, или проводит пальцем по мебели, словно проверяя, нет ли на ней пыли? Знает ли она, что делает?

Кэтрин была самым загадочным призраком в Монкрифе. Когда он входил в столовую, то видел только взмах ее юбки, а она сама исчезала. Когда он гулял в саду, то еле успевал заметить ленты ее шляпки, развевающиеся от легкого ветерка, а она уже удалялась от него. Иногда ему казалось, что женщина, на которой он женат, — плод его воображения. О нет, он слишком хорошо знал, что его жена состоит из плоти и крови, иначе бы не ворочался бессонными ночами в своей постели!

Фрэдди с горькой иронией рассмеялся над своей страстью к собственной жене. Он взял подписанный документ, лежащий перед ним, и положил его в папку с надписью «Сделано». Работа продвигалась намного медленнее, чем обычно. В этом была виновата его невнимательность. Воспоминания отвлекали его, он не мог не думать о ней.

Она беспокоилась о том, что дети могут помешать ему работать. Граф подумал, а знает ли она, что ее присутствие полностью отвлекает его внимание. Ни смех детей, ни их слезы и шумные игры не могли бы довести его до такого безумия, как эта предательская тишина.

Что она делает с ним, черт побери! Будь на месте Кэтрин любая другая, граф, наверное, давно бы оставил ее. Он выбросил бы из головы все мысли о ней и спокойно вернулся к прежней жизни. Но Фрэдди восхищался своей женой. Она притягивала к себе людей своей бесхитростной прямотой, своей иногда резкой речью, своей простотой и открытостью. Она не была манерной и суетливой. С кем бы ни общалась Кэтрин, будь то слуга, крестьянин, горничная или маркиз, она вела себя одинаково просто и достойно. В ней не было ни капли высокомерия, надменности или презрения к людям. Если бы это было лицемерием, Фрэдди бы заметил это. Но она на самом деле была искренна и всегда готова поверить людям, даже ему. Именно эта доверчивость, которую сумела сохранить в душе Кэтрин, поражала и смущала Фрэдди больше всего. Ее улыбка всегда была открытой, а в темных глазах можно было прочесть все ее мысли. Она обладала душевным теплом, которым всегда была готова щедро поделиться с ближними. Со всеми, кроме него.

Фрэдди понимал, что Кэтрин вышла замуж за него не из-за денег. Но и то, что она стала его женой исключительно ради детей, тоже не укладывалось в голове графа. Ни одной женщине его круга в голову бы не пришло даже подумать о столь благородном поступке. Возможно, есть другие причины? Если да, то она слишком хорошо их маскирует.

Упорство Кэтрин, ее понятие о чести и гордости волновали Фрэдди, вызывая противоречивые чувства: хотелось одернуть ее и поставить на место и в то же время восхищаться. Граф Монкриф привык к тому, что женщины постоянно нуждаются в его помощи, и поражался стремлением Кэтрин к самостоятельности и независимости.