Читать книгу "Опасная леди - Мартина Коул"

Мора пристально посмотрела на Джэнайн. Потом ласково улыбнулась, в то время как выражение глаз оставалось жестким, и достала из сумки голубую бархатную коробочку.

– Посмотри, что там. – Она резким движением поставила коробочку на постель.

Джэнайн всю трясло, и Мора помогла ей открыть шкатулку. Внутри лежал браслет из сплава золота и платины.

– Я велю выгравировать на нем имя твоего сына.

Джэнайн судорожно сглотнула слюну. Ей был не нужен этот браслет, но она произнесла, заикаясь:

– Спа... спасибо. Какой красивый! Просто великолепный! – По щеке у нее побежала слеза. Мора осторожно смахнула ее своими тонкими пальцами.

– Успокойся, дорогая. У тебя родился такой чудный малыш. Смеяться надо, а не плакать...

Джэнайн вымученно улыбнулась:

– Как ты любишь говорить, дело в гормонах или в чем-то подобном.

Мора засмеялась:

– Попала в самую точку. Ну а теперь я отправлюсь к "Ее Величеству и двум Председателям": если оставить парней без присмотра, Рой напьется и свалится.

Мора повесила на плечо сумку и поцеловала Джэнайн.

– Сейчас я тебе расскажу одну байку, а ты поразмысли над ней. Она была написана на стене в общественном туалете, и Мики ее прочел. "Жизнь – как бутерброд с дерьмом: чем больше хлеба, тем меньше дерьма". На твоем месте я задумалась бы над этим.

Еще раз бросив взгляд на ребенка, Мора вышла из палаты.

"Наверняка вся кипит от ярости", – глядя ей вслед, подумала Джэнайн, и не ошиблась.

Разглядывая браслет, она вдруг почувствовала, как хлынули из глаз горячие слезы: она попала в ловушку, из которой не выбраться.

Свекровь права. Они никогда не отпустят Роя.

Через некоторое время в палату вошла сиделка и попыталась отвлечь Джэнайн разговором. Но та молча сидела в постели, терпеливо выслушивая подробности о "синюшности у детей", а потом, когда сиделка ушла, снова заплакала.

* * *

Когда Мора вошла в пивную "Ее Величество и два Председателя", она чувствовала себя значительно лучше, чем в последние несколько недель. Особенно после того, как раз и навсегда покончила с самоуверенностью Джэнайн и ее мелочным стремлением к респектабельности. Депрессию как рукой сняло.

Мора не кривила душой, когда взяла на руки новорожденного. Ей так хотелось, чтобы сын Джэнайн был ее сыном! Так хотелось быть матерью!

Джэнайн не знала об этом и завела разговор о Рое в самое неподходящее время.

Глава 20

В пивной "Ее Величество и два Председателя" на Дин-стрит было, как всегда, полно посетителей. Протиснувшись между столиками, Мора, наконец, увидела братьев, они сидели в углу. Рой уже основательно набрался. В сигаретном дыму, пропитавшем воздух пивной, было можно, казалось, повесить топор.

Лесли первым заметил Мору и встал, шатаясь, со стула. Мора улыбнулась ему.

– Привет, Мо, – пробормотал он заплетающимся языком.

– Сядь-ка, Лес, пока не упал. – Она оглядела застолье. – Остальные братья продолжали сидеть: все они были как две капли воды похожи друг на друга и все пьяны, кто больше, кто меньше. Только Майкл оставался трезвым. Слишком трезвым. Он уступил Море место.

– Садись, Мо, что тебе принести? Шотландского?

Мора кивнула и села. Майкл направился к бару.

– Неплохо вы тут развлекаетесь, – с нарочитой беспечностью заявила Мора, заметив, как уставились на нее четыре пары глаз.

Впервые Мора испытала на себе их настороженность, и это причинило ей боль. Только Джоффри смотрел на нее как обычно и выглядел самодовольным. Самодовольным и очень уверенным в себе. Мысленно Мора поставила ему мелом "пятерку".

– Ну, Рой, наконец-то у тебя сын!

Рой кивнул, и его пьяная физиономия расплылась в дурацкой улыбке.

Мора пошарила в сумке в поисках сигарет. Ясно, что ее здесь не ждали. Но почему? В том состоянии, в каком она сейчас находилась это трудно понять. Неужели из-за Бенни? Или им просто захотелось устроить мальчишник? Вернулся Майкл, неся поднос с напитками. Мора взяла двойную порцию шотландского виски и залпом выпила все, без остатка.

– Тебе очень плохо, Мо? – мягко спросил Майкл.

– Нет, а в общем, хуже некуда. Вы уж извините меня, ребята, но я пойду: у меня дела в клубе. Ладно?

Она взяла сумку и быстро пошла к выходу. Очутившись на улице, Мора с удовольствием вдохнула в себя морозный ночной воздух. Все еще шел небольшой снежок, превращаясь в кашу и темный лед.

Осторожно ступая. Мора пошла по Дин-стрит в сторону "Ле Бюзом". Больше всего пострадал фасад дома, а вся сила удара от взрыва зажигательной бомбы пришлась на маленькую конторку, за которой в ту ночь сидела Шири Дэвидсон. Ущерб от разрушений оказался для клуба минимальным. Затронута была, в основном, "косметика". Но входя в клуб, Мора с особой остротой ощутила, что никогда уже здесь не будет сидеть Шири, не будет рассказывать свои бесконечные истории и заливаться низким раскатистым смехом. Ее любили и клиенты, и сами "хозяйки". Она оставила двоих детей, находившихся теперь под опекой суда. Их отца или отцов – этого никто не мог бы определить точно, даже сама Шири, – обнаружить было невозможно.

Что касается Джерри Джексона, то его отвезли в Ожоговый центр в Биллерикей, а его жене передали в качестве компенсации две тысячи фунтов на Рождество и Новый год. Теперь ока будет еженедельно получать приличную сумму, пока не выяснится дальнейшая судьба Джерри. И если он не сможет работать, ему обеспечат безбедное существование.

За какую-то неделю после случившегося клуб заново отстроили, и жизнь там вошла в свою колею. Едва переступив порог, Мора окунулась в волны теплого воздуха, – хорошо знакомое ей ощущение, – услышала песенку "Мои глаза обожают тебя", мысленно отметив, что ее исполняет Луиз Бартон. Часы показывали почти одиннадцать, и Мора удивилась, что уже так поздно. Она сбросила шубку и заперла ее в маленькой раздевалке, у самого входа.

Затем пошла к местам для рандеву и принялась за свои обычные дела. Несколько недель тому назад к ним поступила новая девушка по имени Моник, настоящая француженка, жившая когда-то во Франции. Необыкновенно красивая и умная, она не была похожа на потаскуху. Одно в ней удивляло Мору: она не была разборчива в клиентах и соглашалась на "съем" меньше, чем за полсотни фунтов, как сообщила Море одна из девушек, тогда как минимальной платой была сотня фунтов плюс их собственные "хозяйские" гонорары. И Мора терялась в догадках: либо у Моник жестокий сутенер, требовавший ночную "квоту", либо проблема с наркотиками.

Скорее всего, с наркотиками, думала Мора.

И если это так, придется выдать ее полиции. Организованы подобные выдачи были хорошо.

Не меньше чем за неделю клубное начальство предупреждали, что будет облава, так что можно было заблаговременно увести из зала всех сколько-нибудь известных жителей города, например судей и, что гораздо реже, политиков. Полиция имела полное право арестовать любую девушку, так или иначе связанную с наркотиками. Чтобы все это выглядело "правдоподобно", многие владельцы клубов нанимали специально для этих случаев "подставных лиц". Но Мора так не поступала.