Читать книгу "Crysis. Легион - Питер Уоттс"

Впереди – яркий свет плещет в вывороченные глыбы камня. Я вжимаюсь в тень, словно отведавший яблока Адам, пытающийся укрыться от Господнего гнева. Ветер выпихивает меня на свет. Пальцы мои впиваются в трещины гранита, цепляются, сражаясь с ураганом. Прижимаюсь к скале, ползу вперед.

В основании шпиля огромная дыра, которую загораживают колоссальные сегментированные колеса – ими можно было бы заткнуть Гудзонов туннель. За ними – портал, сияющий ослепительно-белым светом, ход, ведущий в башенное нутро. Это воздухозабор. Или, если уж потворствовать романтике, тот самый сияющий туннель в конце всех концов.

Да, самое время – я уже два дня как помер.

Вспоминаю уроки, усвоенные на харгривовской коленке: споры, в сущности, – антитела. Они слетаются к ране. И тут Натан Голд, великий специалист по особо гадким новостям, возвещает пискляво: «Парень, тебе внутрь!» Ветер воет, слов почти не разобрать.

Является Тара Стрикланд, специалист по новостям еще горшим: «Черт возьми, они уже приказали бомбардировщикам сниматься! Алькатрас, ты опаздываешь! Спеши!»

Вот же дерьмо.

Я делаю шаг за камень – и даже прыгать не приходится. Сияющий туннель засасывает меня, как птицу – самолетный движок.

Буря, пожалуй, не совсем подходящее слово. Ураган – тоже как-то не так. Аэродинамическая труба – вот, наверное, ближе всего по свойствам, но это выражение техническое, упорядоченное, оно не передаст ощущения лютого неистовства воздушной стихии.

Да и вообще, словами здешние прелести не опишешь.

Башня вдыхает тебя, и на мгновение вокруг становится почти спокойно. Стены на бешеной скорости сливаются в расплывчатое однородное целое, и, пока безвольно несешься в потоке, проблем никаких. Но потом вытягиваешь руку, цепляешься за первый попавшийся выступ, и поток на скорости в две звуковых рушится на тебя гребаным Эверестом.

Без Н-2 я и уцепиться б не сумел, пальцы б из руки вырвало. А если бы чудом и зацепился, ни за что не удержался бы. Рука так и осталась бы висеть на стене, а остальное унеслось бы…

Кстати, а где я сейчас? Во всяком случае, далеко под гигантским нарывом в небе – мимо него я, наверное, пронесся за доли секунды после того, как меня засосало. Наверняка я снова на земле, а скорее, под нею, в подземном потаенном лабиринте, где варится поголовное истребление двуногих. Споры носятся вокруг меня сонмищем острых игл, дробью из двустволки. На экранах перед глазами – череда вспыхивающих желтых строчек, Н-2 непрерывно информирует о «целостности покровов» и «максимизации защиты». Но, кажется, это просто слова, комбинезон стирается в пыль прямо на мне, как оболочка космического корабля при возвращении на Землю.

Я не вижу, где я, вокруг проблески оранжевого и синего, все в высочайшем контрасте, мигает картинка из стробоскопа, видимость – пара сантиметров от лицевого щитка. Вдруг понимаю: за что б я ни держался, делаю это одной рукой, а вторая чудесным образом еще удерживает гранатомет. Прижимаю его к груди будто младенца, держу изо всех сил. Пытаюсь нацелить вверх, но ветер не дает, направить ствол получается лишь вниз и чуть в сторону, к стене шахты. И под этой стеной могут быть трубопроводы, правильно? Могут быть силовые кабели, важные схемы. И я палю наугад, опустошаю магазин в неистовый вихрь, затем он выдирает иссякшее оружие из моей руки. Кажется, вдали слышится приглушенный грохот. А может, мне лишь кажется в завываниях ветра?

Но стены сотрясаются, уж в этом сомнений нет. Меня стряхивает, и я лечу по очередному бесконечному туннелю.

А он вдруг заканчивается.

Может, комбинезон смягчил удар, и потому я не превратился в кисель. А может, я уже кисель, залитый в человекоподобный контейнер. Но я теперь на горизонтальной поверхности, ветер дует вбок, а не вниз, и я умудряюсь закатиться за торчащий из стены кусок машинерии. Там не то чтобы тихо, от завихрений настоящего урагана меня дергает и колотит, но все же ветер здесь куда слабее, чем на открытом месте, и комбинезон, надеюсь, справится без труда – если его еще не доломало вконец.

Атомная бомба могла бы уже взорваться – а я здесь ничего бы и не заметил.

Тут ко мне приходят мысли – то ли мои, то ли БОБРа, я больше разницы не ощущаю. В общем, кто-то из нас думает: «Скверно воздуховод сделан, слишком много турбулентности». Кто-то мыслит в ответ: «Может, это не главная шахта, а главные отключены или повреждены. А может, цефы вообще ламинарных потоков не любят?» Новая мысль: «Вокруг этого чертова комбинезона крутится столько спор, что ног не видать, – так почему ж оно не взаимодействует?» А-а, это точно моя личная мысль, потому что вопрос бестолковый. Ответ-то проще пареной репы.

Спора-то – антитело. Антитело стремится к ране. До сих пор я – просто инертная частица в чужом организме. Время пришло обернуться враждебной и агрессивной.

Всяких чудных пушек на мне больше нет, но у Н-2 отличная кунгфушная хватка. А тут, глубоко в фундаменте адской машины, обязана быть важная машинерия. Не обязательно жизненно важная, мне хватит и просто важной. Чтоб лейкоциты пришли в движение, можно и не повреждать сердце или мозг, любого участка живой ткани достаточно.

Например, того куска, за каким я спрятался.

Поднимаю кулак, бью – ничего.

Еще раз – появляется вмятина. Кажется. Возможно, лишь рябь перед глазами.

Нахожу сочленение, запускаю пальцы под него, тяну – подается слегка. Тяну снова, изо всех сил.

Целая панель отдирается, словно крышка с банки кошачьего фарша. Сверкают голубые искры.

Оно самое.

Голубой свет угасает, разгорается оранжевый. После каждого удара трещат и сверкают ветвистые оранжевые разряды. За тридцать секунд вся отодранная полоса – один сплошной разряд.

Антителам и тридцати секунд не требуется. Они струятся от главного потока, будто вдруг продырявили невидимый шланг, черные сердитые облака в поисках места, где можно разразиться грозой. Им нипочем ветер, они летят поперек воющего кошмара, вовсе его не замечая. Они – не дым, не облако инертных частиц, они – коллектив, миллиарды единиц, действующих сообща. Смотрю в их клубящуюся тьму и вижу миллионы слабеньких искорок, перебегающих в облаке. Наниты общаются: договариваются, планируют. Дескать, структурное повреждение на уровне таком-то, ослабленное питание магической штуки номер такой-то.

Чужеродное тело.

Вторжение извне.

Вот он!

Меня окутывают целиком, колышутся вокруг чудовищной амебой. Комбинезон загорается: вид – словно с орбиты на пылающий тропический лес в Амазонии, когда половина Южной Америки одета в оранжевые сполохи. Однако дым не поднимается от множества крошечных огоньков на моем теле, но падает на них, проливается ливнем, конденсируется – как если бы ролик про бразильский лес прокрутили в обратную сторону. Комбинезон впитывает споры, сияние моих рук и ног угасает, и пару моментов не происходит ничего вообще.

В кончиках пальцев начинается покалывание, они светятся.