Читать книгу "Ухожу на задание… - Владимир Дмитриевич Успенский"

деревянную лавку в доме караван-сарая. Часто даже не успев разуться, расстегнуть ворот и ослабить, ремень. Сарбазы осторожно снимали с него ботинки, заботливо подсовывали под голову свернутую шинель.

Отдохнет часа три — и вновь на ногах, вновь как пружина.

Ел капитан как все, паек был добротный, да и фруктов поблизости, в заброшенных садах, было много, только бери, но при всем том оставался он очень худым, несоразмерно высокому росту, и сарбазы считали: это потому, что мало спит командир. Удивлялись: прикорнет ненадолго, как птица на ветке, и хватит ому. И никто, за исключением сержанта Искандера и еще нескольких земляков, давно знавших капитана, не задумывался: отчего так? Лишь земляки догадывались, когда и почему лишился Фарид Гафур покоя и сна.

Началось все в тот страшный день, который переломил надвое его жизнь. Возвращался он из города, с учительского совещания, довольный, радостный. Было о чем рассказать жене: на совещании его ставили в пример. Другим-то людям не будет он говорить об этом, неудобно хвалить самого себя, а жена поймет, что это не хвастовство, порадуется вместе с ним… А еще двух молодых учителей, только что окончивших лицей, обещали прислать ему для работы с детым младшего возраста. Сам он будет заниматься со старшими, им требуется больше внимания.

Вез Фарид Гафур подарки жене и дочке. Так хорошо было у него на душе, так ярко светило солнце, такой праздничной была свежая зелень полей и горных склонов, что он глазам не поверил, когда увидел вдруг среди зелени черные обугленные деревья, кусты с обожженной свернувшейся листвой, закопченные стены выгоревшего изнутри дома. Разрушенный, пустынный кишлак был перед ним. Валялось несколько трупов. К запаху гари и паленой шерстя примешивался тошнотворный запах разложения. Нигде ни одной живой души. Лишь собака с перебитой задней ногой появилась было на улице, да и та при виде Гафура торопливо проковыляла за разбитый дувал.

Почудилось, стонет кто-то, зовет… Может, жена или дочка? Он бросился к школе. Стон — все ближе, все явственней. Вбежал в комнату, которую занимал с семьей, и увидел женщину на полу: она лежала навзничь, ногами к глухой стене. Вся верхняя часть ее тела была изуродована взрывом, однако Фарид Гафур сразу узнал свою жену. И едва не упал без сознания возле нее. Но где-то совсем рядом все еще слышался стон, будто кто звал его, и это давало ему надежду… Гафур поспешил на этот звук о увидел только полусорванную дверь. Она слегка покачивалась на одной петле, жалобно поскрипывая…

Фарид Гафур пытался узнать хоть что-нибудь о судьбе дочери. Разыскал несколько земляков, бежавших в горы во время налета душманов. Эти уцелевшие свидетели рассказали, как отрубали бандиты кисти рук мальчикам-школьникам и пальцы девочкам, осмелившимся учиться писать. Учителю Гафуру грозили отрубить обе руки, забить мелкими камнями глотку, чтобы задохнулся в мучениях. А когда к кишлаку подоспели сарбазы и началась сильная стрельба на окраине, душманы принялись взрывать и поджигать дома. Мужчин и молодых женщин угнали с собой, остальные люди бросились кто куда. Многие погибли от пуль, от мин. А из уцелевших никто не хотел возвращаться в кишлак, потому что душманы грозились прийти снова.

В тот вечер Гафур, измученный всем виденным и пережитым, лег спать на плоской крыше своего дома, завернувшись в кошму. Мертвенно и холодно мерцали в черном небе далекие звезды. Тишина была глухой, давящей, почти физически ощутимой, лишь где-то за садами скулил, подвывая, шакал. И представилась вдруг Гафуру его дочка с расширенными от ужаса глазами, ее худенькая смуглая ручонка с окровавленными обрубками пальчиков. Пронзил душу страшный, умоляющий крик. Она просила, взывала: где ты? спаси нас! Гафур вскочил. Ему казалось, что сходит с ума. Бросился вниз, сорвал дверь, продолжавшую раскачиваться и скрипеть. Прочь из этого выморочного кишлака! Он тогда пешком отправился в город, шагал до полного изнеможения, пока не подкосились ноги, и беспамятно заснул прямо на траве.

Стой поры так и повелось. Пока бодрствовал, теплилась у Гафура надежда, что дочка жива. Ее не было рядом с матерью, никто не видел ее мертвой. Может, убежала в страхе куда глаза глядят, попала в какой-нибудь дальний кишлак. Он разыщет ее, свою кровиночку. И брат, неизвестно куда исчезнувший из Кабула, тоже еще может найтись. Они соберутся вместе, и у Гафура опять будет семья. Конечно, никто не заменит ему жену, да он и не сможет видеть возле себя другую женщину, но рядом с ним будут самые дорогие люди, спокойно жить под одной крышей — вот о чем он мечтал. Это — когда был на ногах, когда мог рассуждать логично, когда разум еще владел чувствами. А едва приляжет, намереваясь заснуть, возникает перед ним лицо дочери, звучит в ушах ее голосок.

Какой уж тут сон, одна мука! Гафур решил вообще не ложиться. Когда уставал до продела, когда перед глазами начинал плыть туман, и ноги становились ватными, непослушными, он засыпал где придется. Словно проваливался в глухую тьму, без сновидений, без кошмаров…

И вот наступили еще одна ночь, не холодная, но уже по-осеннему длинная и темная. Прекратилось движение на шоссе. По рации передали, что крупных душманских групп поблизости не замечено. Возможны одиночные попытки минировать дорогу. Патрулям следовать по шоссе с получасовым интервалом. В каждом патруле не менее трех бойцов. Привычный режим.

После полуночи Фарид Гафур подробно проинструктировал двух сарбазов — метких стрелков, которых решил отправить в засаду к разрушенному кишлаку. Туда, в сады, наведывались с гор душманы. Голодно было бандитам в каменных ущельях, фруктов хотелось. Пробирались поодиночке даже днем, маскируясь среди кустов. Узнав об этом, Гафур решил проучить бандитов. На подходе к садам есть совершенно открытая каменистая полоса шириной метров триста, ее и возьмут под наблюдение сарбазы. Никто не проскочит. Обойдутся проклятые душманы — кровавые убийцы — без персиков, без винограда и без хурмы. Пусть американскими консервами давятся.

Близилось утро, и уже можно было считать, что ночь прошла спокойно. На рассвете группы душманов возле шоссе обычно не появлялись, опасаясь, что не успеют скрыться в горах. Гафур чувствовал, как его одолевает усталость, как тяжелеет тело: он не спал всю прошлую ночь, весь минувший день и теперь должно было наступить наконец забытье. Подумал, что останется здесь, в будке. Вот сейчас проводит в засаду сарбазов и присядет на ящики… Да, пора отправлять бойцов.

Вместе с сарбазами и сержантом Искандером капитан прошел метров двадцать вдоль дороги до того места, где бойцы свернули с шоссе на едва приметную тропинку. Поначалу