Читать книгу "За тридцать тирских шекелей - Данил Корецкий"

Юздовский заперся в своем кабинете, который располагался рядом с запасным выходом, через который Граф впускал и выпускал постоянных контрагентов либо тех, чьи визиты предпочитал не афишировать. Сейчас он беседовал с одним из таких тайных знакомых, облик которого не вписывался ни в обстановку ювелирного магазина, ни в то внимание, которое оказывал ему Граф. Лет сорока, мешковато сидящая одежда, татуировки на руках, тяжелый недобрый взгляд, специфическая манера говорить, угрожающе растягивая слова… Это и был Коробейник, по «окрасу» – вор-домушник, в молодости заработавший погоняло тем, что открыто выносил из чужой квартиры огромную коробку с украденным имуществом и тем привлек внимание проезжающего мимо патруля…

– Пробил я твою тему, – глухо говорил Коробейник, нервно шевеля пальцами, синие перстни на которых отражали его криминальную биографию: три судимости за кражи и грабежи, общий срок – восемь лет. – Это заезжие, москвичи, они «коляш» трусят, «крыши» им ставят, на чужую землю лезут… Под Голованом ходят, он «черной масти», в Череповце зону держал, вроде даже «в законе», хотя некоторые базарят, что нет… В последнее время фарт к нему идет… На него буром переть все ссут, потому и беспредельничает, что укорот ему никто не дал… Придется тебе его на кол насадить!

– Мне?! – поперхнулся Граф.

– Тебе! – кивнул Коробейник. – Иначе никак!

– Послушай, я тебя зачем на зарплату брал? – возмутился Юздовский. – Ты же сказал, что на зону больше не хочешь, хаты бомбить тебе в падлу, а мне «крышу» от блатных поставить – для тебя раз плюнуть! Не так, что ли?

– В цвет базаришь, – кивнул собеседник и, прищурившись, выдвинул нижнюю челюсть, что выражало его готовность «лезть в бычку». – И с тех пор на тебя никто не наезжал! Так, в натуре?

Графу ничего не оставалось, как тоже кивнуть.

– Так…

– И Голован не на тебя наехал, а на какого-то фрайера… Это тебя вообще не шибёт, можешь ветошью прикинуться и отвернуться! Но если в чеклане масло есть, то вкуришь тему, а тогда ясен пень, что ветошью прикидываться нельзя! Если ты, конечно, всех этих коляш под себя взять хочешь!

– Почему?

– Да потому, что ты тогда им должен быть и за папку, и за мамку, и за ментов, – за всех, короче! А для этого надо себя поставить! И если кто-то сунул рыло в твое корыто и из него хлебает, ты должен засветиться и вопрос задать: а почему ты, пес, так делаешь?!

– Гм… А ты не можешь за меня обозначиться? Ну, от моего имени?

Коробейник то ли улыбнулся, то ли ощерился.

– Тогда надо у нотариуса доверенность выписать!

– Доверенность? – ошарашенно переспросил Юздовский, представляя, как где-нибудь на пустыре съехались с двух сторон машины с вооруженными бандитами и Коробейник предъявляет Головану зажатую в татуированных пальцах доверенность с такими же синими печатями, как его перстни. Сцена была совершенно невероятной!

– Включи мозги! – еще шире ощерился Коробейник. – Какая, нафер, доверенность! Просто разъясняю наши рамсы: на «терку» выходят равные по авторитету пацаны! Голован со мной и базарить не станет! Я против него – все равно что конь против слона!

– А я?!

– С тобой другой расклад! Ты же не на блатную педаль жмешь, у тебя другая жизнь, и в ней ты фигура крупная… Голован про тебя слышал – зуб даю!

– Я с ним встречался, – вырвалось у Графа, и он поспешно добавил:

– Давно.

– Тем более! Я его разыщу и скажу, что ты «стрелку» забил: один на один, в центре города, чтобы ясно было, что без пальбы… Ну, и потолкуешь аккуратно, обозначишь свой интерес, но без предъяв… Посмотришь, как он настроен. А потом будем решать – куда дальше рулить!

– Гм, – сомнения не покидали Графа, но он понимал, что в словах Коробейника есть резон.

– Ну, и ладушки, – страшноватый гость расслабился и откинулся на спинку стула. – Ты мне как-то хорошего бухла наливал…

– Кончилось! – сухо сказал Граф. – Да и директор сейчас зайдет!

Пьяный Коробейник был гораздо хуже трезвого: навязчив, подозрителен и агрессивен. Поэтому лучше всего, покончив с деловой частью общения, тут же с ним распрощаться.

– Кончилось? – криво улыбнулся нежеланный гость. – А может, жаба душит? Ну, харэ… Пойду жалом повожу, где Голован шхерится!

* * *

«Стрелка» была назначена на пятнадцать часов в «Катькином садике», как называют старожилы Екатерининский сквер.

– Правила знаешь, – в очередной раз, напоследок, проинструктировал Коробейник. – Опаздывать нельзя – неуважение, раньше прийти тоже нехорошо – могут подумать, что подлянку затеваешь… Пришел ко времени, один, руки в карманы не суй, голос не повышай, держись спокойно и уверенно, будто правда на твоей стороне!

– А на самом деле? – нервно сглатывая, спросил Юздовский. – На моей стороне правда?

Коробейник задумался.

– Смотря кто «разводить»[16] будет… Хотя… Если по чесноку, то хрена тут думать? Голован в своем праве бомбить кого хочет. На чужие территории, правда, лезет, – это против правил. Только за тобой никто территорию не закреплял. Так что и предъявлять тебе ему нечего. Потому и предупреждаю – веди себя аккуратно!

Граф поёжился.

– Ну… А как он вообще настроен?

– Кто?

– Ну, Голован…

Коробейник усмехнулся.

– Очень хорошо, дружески… Только это ничего не значит. Он однажды за общим столом красивый тост за своего близкого корефана сказал, выпил, засадил ему перо в бочину, а потом закусил, как ни в чем не бывало…

– Так вы меня хоть прикройте там! – воскликнул Граф, понимая, что ступил на тернистый, кривой и опасный путь, с которого не свернешь и назад не вернешься.

– Прикройте… Тут главное – не перебдеть: засекут, подумают, что ловушка, и сразу шмалять начнут, в тебя первого! – Коробейник помолчал и явно для успокоения добавил: – Поставлю в стороне человечка, пусть сечёт издали…

В общем, к монументальному памятнику Екатерине Великой Юздовский подошел ровно в пятнадцать часов и далеко не в лучшем настроении. Волнение, дурные предчувствия, опасения и откровенный страх бурлили в душе, как бурлит в животе после пьянки и невоздержанной жратвы. Вокруг взирающей свысока Екатерины сидели на скамеечках пенсионеры, прогуливались мамочки с колясками, с шумом гонялись друг за другом школьники с портфелями – наверное, убежали с уроков. Царица рассматривала их снисходительно и удовлетворенно, очевидно считая, что это всё ещё её подданные.

Почти сразу Феликс увидел приближающуюся с другой стороны гориллообразную фигуру Голована и двинулся навстречу. Они сошлись на середине широкой аллеи, Голован протянул руку и даже изобразил улыбку.

– Здорово, Граф, давно не виделись! – с улыбкой его физиономия была еще страшней, чем без нее.