Читать книгу "Камень судьбы - Тимур Туров"

Обработали бойцов, не без проблем, правда. Приковали друг к другу, давай разбираться. Тут и выясняется – все трое родные братья, а ссора у них как раз из-за девчонок тех и вышла. Щедрин, понятное дело, решил – не поделили, три на два-то не делится. Оказалось, наоборот: уступали друг другу. Типа «для тэбя, брат, ничэго нэ жалко!»

И главное – все они, все вот эти без царя в голове живущие людишки, цветы жизни, будущее наше, мать его, именно в выходные дни окончательно с катушек съезжают. Гуляй, Москва, понедельник не скоро!

Дежурство начинается в десять утра. Щедрин обычно приезжал на работу впритык, к самому разводу – а чего без дела по двору ОВД шататься? Начальство увидит, припашут еще куда-нибудь. Но сегодня спозаранку нужно было тещу в аэропорт отвезти, а дальше расклад по времени получился – ни то ни се. Домой вроде ехать бессмысленно, только доедешь и уже на работу надо, а напрямки в ОВД все же рано. Рано-то рано, но куда ж деваться? Щедрин и поехал.

Коротая время до развода в уличной курилке, он потягивал кислую «мальборину», прислушиваясь к разговорам «ночников». Им тоже досталось не сахарное время. В ночь с пятницы, не зря прозванной в народе «питницей», на субботу дежурить хлопотно, канительно, но прибыльно – бухариков много. Старлей Некрасов, широко расставив крепкие ноги и устало потирая небритую щеку, не спеша рассказывал:

– К часу на Буракова подскочили. Там ресторанчик есть, ну, вы знаете, «Арамаси», до последнего клиента работают. Работяги с Сортировочной по пятницам там зависают, а потом ковыляют по домам, один другого кривее. Ну и вот: едем по Буракова, сечем клиентов. Народишку на улице мало, вроде все тихо. Тут Гаврилин мне и Симоненко говорит: «Мужики, видите иномарку у продуктового магазина?» Я гляжу – ага, стоит «мерсюк» темный. На просвет вижу – внутри трое сидят. Мужики. У Гаври нюх, он сразу стойку сделал. Да и мне тоже непонятно – чего трем мужикам в машине просто так сидеть в час ночи? Явно ждут кого-то. Ну и вот: мы ход сбавили, катим потихоньку. Тут из двора «беха» выруливает. И в ней, главное, тоже трое! Подъехали они к «мерсюку», рядом встали. У меня холодок по спине до самой задницы – нечисто дело! Что-то будет… А они окна опустили, переговорили коротко, потом «мерсюк» уехал, а «беха» осталась, на смену. Понимаю: пастьба здесь. Причем магазин-то закрыт уже, народу вокруг – ни души. Ладно, подъезжаем к «бехе», встаем. Гавря автомат с предохранителя снял, Симоненко кобуру расстегнул, я тоже. Выходим. Те сидят. Я с водительской стороны подошел, стучу в дверцу. Ну, как обычно: «здрасьте-здрасьте, ваши документы». Водила стекло опустил, смотрит на меня. Здоровый такой, башка как у кабана. Не русский, черный, кучерявый, с носом. Но определить не могу – кто? Не чечен, не айзер, не армян.

– Айсор, может? – влез сержант Паршин. – Айсоры такие бывают, с башкой и большие.

– Да погоди ты! – отмахнулся Некрасов. – А то я айсоров не видал! Говорю же – не могу определить… Ну и вот: говорит мне водила, чисто так, без акцента, без фени – командир, да все у нас нормально, товарища ждем, он ночью улетает, в аэропорт поедем. Документы показал – все в порядке. Фамилия у него, кстати, самая простая оказалась: Фокин. Я голову нагнул, двух других пассажиров срисовал – они такие же носороги кудрявые. Ну, думаю, все. Или киллеры, или на шухере. Прошу выйти всех из машины, а у самого очко – жим-жим. Смотрю на Гаврю – он с лица сбледнул… Ну, чего ты, чего? Скажешь, не было?

– Да не сбледнул я! – тонким голосом выкрикнул старший сержант Гаврилин. – Тока, мужики, вот хоть режьте – почуял я косяк какой-то. И стремно стало. Они из тачки вылазят, а меня как будто в грудак кто толкает: уходи, уходи!

– В натуре, и меня так же, – пробурчал лейтенант Симоненко, нагибая коротко стриженную голову. – На измену подсел капитально.

Некрасов решительно рубанул воздух ладонью:

– Короче, голяк! Ксивы у этих, из «бехи», в норме. И главное – фамилии у всех русские, ты понимаешь? И прикинуты как олигархи – «гучи-дрючи», часы золотые. Но нервные, резкие, чуть чего – брови супят.

– Бандюки, факт, – пробормотал Щедрин.

Некрасов услышал, скривился:

– Ни хрена. В том-то и дело, Санек. Бандюков я хор-рошо знаю. Да и все наши тоже. Эти – другие. А время идет, надо отпускать да отваливать. Думаю: если сейчас досмотр проводить, неизвестно, чем все закончится. И тут…

– И тут белая «Ламборджини» вылетает с Пятой Соколиной! – возбужденно перебил старшего лейтенанта Гаврилин. – Килов под сто двадцать прет!

– Вот чего ты лезешь, а?! – взвился Некрасов. – Прямо неймется тебе. Как шило в жопе, твою мать!

– Ну все, все, старшой… – Гаврилин поднял ладони перед собой. – Молчу!

– Так и молчи. Ну и вот: «Ламборджини», белая. Красавица, а стоит, между прочим, три сотни тонн баксов!

– Да ну?.. – недоверчиво протянул Паршин.

– Вот тебе и ну! У меня старший, Генка, по машинам с ума сходит, у него каталогов, распечаток всяких с компьютера – вся комната завалена. Короче, знаю я.

– Чего дальше-то было? – не утерпел Щедрин.

Некрасов хмыкнул, попросил сигарету. Прикурив, он выпустил облако сизого дыма и продолжил рассказ:

– Мы стоим, носороги стоят. Подлетает эта «Ламборджини» к нам, по тормозам бьет – аж дорожки дымятся на асфальте. И вылезает из нее баба, охренительная такая, с буферами. Волосы, правда, странные, темные, но с зеленоватым отливом, как у русалки, но зато до задницы, натурально. Ну и вот: командует она этим, из «бехи»: типа атас, все за мной. Потом на меня посмотрела и дунула. Легонько так, с ладошки, как будто воздушный поцелуй послала. А меня словно бревном садануло! Брык! – и я лежу. И Гавря рядом, и Симоненко. Пока поднялись, пока зенки протерли от пыли – они уже в точку ушли, и «Ламборджини», и «беха». Мы, конечно, мужикам на шоссе Энтузиастов передали: так, мол, и так, попытка нападения на патруль, но только глухо – ни на Авиамоторе, ни в Перове никто ничего не видел. Мы сперва сами попробовали проехаться, да тачка захромала. На «Жигулях» за «Ламборджини» разве угонишься? Вот, с шести утра загораем…

– Гавря, – Паршин недоверчиво посмотрел на сержанта. – Было такое?

– Гадом буду! – Гаврилин покраснел, беспомощно оглянулся на Симоненко.

Тот угрюмо кивнул.

– Теперь вот кумекаем – рапорт писать или ну его нах. – Некрасов бросил окурок в ведро с водой. – Чего посоветуете, мужики?

– А заяву по поводу нападения на патруль приняли? – спросил кто-то из подошедших «дневников».

– Не. Я связался с Давыдовым, он старшим на посту у Авиамотора был, попросил замять. – Некрасов жестом потребовал у Щедрина еще одну сигарету.

– Раз замяли, то и забудьте, – посоветовал тот же голос. – Ладно, мужики, пошли на инструктаж.

– Вы только это… поосторожнее сегодня, – сказал в спину патрульным Некрасов. – Предчувствие у меня…

«Пошел ты со своим предчувствием, – зло подумал Щедрин. – Тоже мне, Ванга в погонах нашлась».