Читать книгу "Одиннадцать сребреников - Роберт Линн Асприн"

— О, Ганс!

Ганс отвел взгляд, потому что у Мигнариал был такой вид, словно она хочет броситься к нему, но ей мешает незримая преграда. Когда он вновь посмотрел на девушку, она уже вытерла слезы с глаз. Впервые Гансу захотелось, чтобы шейный вырез этого халата не был таким низким.

Ганс рассказал Мигнариал остальное. Все это время он стоял, прислонившись к стене кухни, а Мигнариал стояла на пороге спальни в своем красивом длинном халате и пристально смотрела на Ганса. Он рассказал ей все остальное — кроме приключения с Джанит. Глаза Мигнариал блестели от слез, когда Ганс подвел итог своему повествованию:

— Так что я и вовсе не был здесь до того, как пришел за тобой на базар. А послезавтра ночью я должен буду забраться в дом Корстика.

— Ты.., сделаешь это?

— Да. Они подошли ко мне именно тогда, когда мне это было нужно. Я дал свое слово. И я сделаю это.

Мигнариал тяжело вздохнула, и Ганс зажмурился, чтобы не видеть этого соблазнительного глубокого выреза. Девушка отвела глаза.

— И больше никаких секретов, — сказал Ганс. — Сегодня я купил непромокаемый мешок и спрятал свою черную одежду на крыше. Я мог бы залезть туда и переодеться, а ты так ни о чем и не узнала бы. Я боялся, что ты попытаешься сжечь эту одежду. Вот насколько мы перестали верить друг другу, Мигни.

Потерянно глядя в стену, Мигнариал тихо вздохнула.

Ганс продолжил:

— Я думаю, теперь мы.., теперь ты должна решить, хочешь ли ты остаться здесь или уйти… Хочешь ли ты, чтобы я ушел жить куда-нибудь в другое место. Я и Нотабль.

— Мраур?

Это было сказано как раз кстати. Чтобы сделать хоть что-нибудь, Ганс налил Нотаблю немного пива. Радуга смотрела, приподняв одну лапку, как Нотабль, вытянув шею, с довольным мурчанием наклонился над своей миской. Обернув хвост вокруг лап, кот жадно лакал пиво. Ганс вновь поднял взгляд на Мигнариал. Девушка потрясенно смотрела на него, качая головой.

— О Ганс, так нельзя! Как я могу покинуть тебя или позволить тебе уйти?

— Если мы и дальше собираемся огорчать друг друга, то нам лучше будет сделать именно так, как я сказал.

Мигнариал отступила на шаг и опустилась в кресло, как будто у нее внезапно подломились ноги.

— Ганс, мы провели вместе не так уж много времени, и нам все время мешали эти дурацкие монеты и этот список тоже. У нас не было ни одной спокойной ночи с тех пор, как мы выехали из леса. — Девушка беспомощно и жалко всплеснула руками. — Все время было так тяжело, так душно, — продолжала она, устремив взгляд в стол. — Мы постоянно думали об этих монетах. Воображали всякие ужасы о монетах, о списке. И ничего не могли с этим поделать. Когда мы сегодня шли домой, я рассказала тебе, что я думала о тебе. Потом я размышляла обо всем этом.., и взяла с собой в спальню слишком длинную ночную рубашку. И именно из-за этого я поняла, что веду себя неискренне. Что случилось с моим отношением к тебе и к твоей.., работе? Я люблю тебя и потому беспокоюсь за тебя. Я беспокоюсь за тебя и потому хочу, чтобы ты стал другим. Но разве тогда это будешь ты? Тогда ты станешь кем-то другим!

«Нет, — подумал Ганс. — Потому что я не собираюсь отказываться от самого себя. А для меня быть собой означает быть Порождением Тени». Но когда Мигнариал подняла на него взгляд, Ганс кивнул и посмотрел ей в глаза.

— Я тоже вел себя нечестно. Мигни. Мы такие разные. Я всегда был одиночкой. Я всегда думал только о себе самом. И потому я хотел оставаться таким же, как и был, но при этом еще и быть с тобой. Все разом.

— Нет, ты вовсе не был таким! Ты был так добр ко мне, ты защищал меня и понимал меня! Не говори так о себе.

— Давай поспорим еще и из-за этого.

Они пристально посмотрели друг на друга и рассмеялись. Смех немного снял напряжение, а затем последовали объятия, которые все длились и длились, сперва здесь, потом в спальне, потом в постели.., и все обиды куда-то ушли…

* * *

— Ты знаешь, — сказал Ганс много позже, лежа на спине и подложив руки под голову, — мы почти заключили сделку с Периасом-менялой — или даже заключили, — а ведь его имя стоит в этом списке. А теперь я повстречался с этой четверкой. Мне кажется, что Недомерок просто работает на них за деньги, а Малингаза силен скорее мышцами, чем мозгами. Полагаю, что Марлл, вероятно, у них заправила, однако скорее всего на самом деле все замышляет Тьюварандис, и он-то как раз дает советы Марллу. Скорее всего так. Тьюварандис к тому же самый спокойный и понимает лучше остальных — и его имя есть в этом списке.

— А-а.., ну ладно.

— Думаю, что с этим все. Но мне нужно поговорить еще кое о чем. Мне нужно, чтобы ты слушала меня и тоже думала обо всем этом. Мне кажется, что эти четверо участвуют в заговоре, который крутится вокруг политики и магии. Конечно, в этом городе то и другое связано. Быть может, только эти четверо и составляют весь заговор. А может быть, за ними стоит кто-то другой, кто держится в тени. Например, Аркала. Это другой могучий маг.

— Я знаю.

— Ну, тогда.., жалко, что ты не пьешь пива!

— Это что, намек? Могу принести тебе кружечку, — отозвалась Мигнариал, вылезая из постели.

Ганс смотрел, как она идет на кухню, не набросив на себя даже халат. О боги, какое замечательное зрелище! Потом Мигнариал вошла обратно, и это зрелище понравилось Гансу ничуть не меньше. «Джанит, — с горечью подумал он. — Какой же ты дурак, Ганс!»

Приподнявшись, Ганс взял одной рукой кружку, а другой обнял Мигнариал.

— Потише с ласками, милый. Кажется, ты хотел, чтобы я слушала тебя и думала о том, что ты говоришь.

— О… Так вот, я сказал им, как зовут меня и как называть меня за глаза. Мне кажется, они согласились с этим как-то чересчур легко. Потом я наорал на них якобы за то, что они относятся ко мне как к наемнику — и они отнеслись к этому точно так же легко. Марлл и Недомерок вообще не сказали ни слова. Малингаза разозлился, но Тьюварандис его успокоил и без возражений согласился со мной. Понимаешь.., еще в Санктуарии кое-кто пытался втянуть

меня в заговор, и тогда они действительно пользовались мной. Я был их орудием. И именно твоя мать предупредила меня об этом. — Ганс прервался, чтобы глотнуть пива. — Орудие — это то, чем ты пользуешься, когда в нем нуждаешься до тех пор, пока оно не сломается. А тогда ты просто выбрасываешь его. — Он подождал немного, но Мигнариал молчала. — Если ты уснула, я задушу тебя и скормлю котам.

— Я не сплю. Я думаю. Ты так много видел в жизни, Ганс! Так много испытал! Ты такой осторожный и недоверчивый, потому что должен был стать таким. А мне никогда ничего подобного не требовалось. В тот раз тебя использовали. В этот раз все может быть так же, а может быть иначе, но теперь ты знаешь достаточно и можешь наблюдать за ними. Поэтому ты так осторожен, и это хорошо. Теперь я лучше понимаю твою настороженность, милый, и отношусь к этому с уважением. Намного лучше, чем месяц назад, когда мы приехали сюда! Ганс посильнее прижал ее к себе и отпустил.