Читать книгу "Профессия-первая леди - Антон Леонтьев"

Я не могла сказать, чего больше было в словах Нади о своем муже – восхищения, любви и уважения или разочарования, затаенной обиды и сарказма. Только потом мне стало понятно, что для Надежды вполне естественно одновременно любить и ненавидеть кого-либо, и ее собственный муж не был исключением. О, загадочная герцословацкая душа, воспетая Тостоевичем, Болстым и Гулгаковым, она всегда занимала и пугала меня.

– Мы поссорились, точнее, кричала я, а Гремислав, как это за ним водится, сохранял хладнокровие, пытался убедить меня перенести поездку на следующую неделю. Но я была обижена – я так ждала выходных, и внезапно выясняется, что ничего не будет! Мне не хотелось переносить поездку, и я заявила Гремиславу, что или мы поедем в эти выходные, или не поедем вообще. На что он сказал, что оставляет решение за мной. Как это в его духе возлагать принятие решение на других! Я знала, что у меня не будет другого выхода, как согласиться с доводами Гремислава и перенести поездку. Но я не хотела!

Надя была очень страстной и эмоциональной, однако внешне она производила впечатление замкнутой и дистанцированной женщины. Впрочем, как уверяла меня она, это характерно для ее знака Зодиака – она была Козерогом. Надежда очень гордилась тем, что родилась на православное Рождество. На самом же деле она чрезвычайно чутко и даже болезненно реагировала на происходящее, ни одна мелочь не ускользала от ее внимания, она стремилась к превосходству, и если ее усилия шли крахом (что случалось не так уж редко), то это ввергало ее в состояние глубочайшего уныния. Но и огорчаться подолгу она не умела – Надя была устроена так, что радость у нее сменялась печалью, и происходило это едва ли не в течение секунды, бурная активность перерастала в безделье и лень, и, наоборот, период безделья мог внезапно закончиться и сменялся фазой лихорадочной активности. Надя редко задумывалась о возможных последствиях своих поступков, но это не мешало ей радоваться жизни и быть хорошей матерью. Она была чрезвычайно упряма, но при этом ее прагматичность иногда одерживала верх над сиюминутными перепадами ее настроения.

– Я не хотела! Я так и сказала Гремиславу, а он в свойственной ему манере заметил, что у нас есть не только желания, но еще и обязанности. Я бросила ему в лицо, что он – эгоист, хотя понимала, что несправедлива к нему, вскочила в машину и поехала забирать детей из школы. На светофоре я не затормозила и столкнулась с пикапом…

Надежда была на грани между жизнью и смертью. Врачи констатировали ушиб головного мозга, перелом нескольких ребер и, самое ужасное, перелом основания черепа. Обычно пациенты с таким страшным диагнозом обречены на существование в парализованном виде до конца дней своих. Надежде сказочно повезло – она же сама была уверена, что у нее, как у Козерога, произошла мобилизация скрытых жизненных сил. Гремислав оказался у постели жены сразу же после катастрофы, он задействовал все свои связи и знакомства, чтобы Надежду оперировали лучшие иоаннградские хирурги. Профессор, который руководил сложной операцией, получил место министра здравоохранения – разумеется, когда президентом страны сделался муж Нади. Но до этого было далеко, никто тогда не мог и помышлять, что мало кому известный политик, один из нескольких заместителей мэра северной столицы, станет преемником непредсказуемого и капризного Благояра Никлотовича, тогдашнего главы Герцословакии.

Надя провела почти восемь месяцев в больнице, и Гремислав навещал ее дважды в день – не каждый способен на такое! Он же занимался и детьми, одновременно продолжая интенсивно совмещать это с политической деятельностью.

– Гремислав очень целеустремленный, – объясняла мне Надя. – Но производит впечатление мягкого и радушного человека, и это отчасти так: он любит хорошую компанию и виски со льдом. Но на самом деле Гремислав чрезвычайно скрытный и амбициозный, хотя никогда не показывает эти свои качества. Он поддерживает со всеми ровные отношения, у него нет врагов, для каждого он находит комплимент и слово поддержки. Но это не значит, что у него нет своего мнения. Он очень хорошо знает, что ему нужно, однако предпочитает держать свои мысли при себе. Я бы не хотела иметь Гремислава в своих врагах – он будет мягко улыбаться и в то же время воплощать в жизнь план, который направлен на полное уничтожение человека, рискнувшего противопоставить себя ему. И при этом никто не сможет упрекнуть его в предвзятости! Он, как Весы, стремится к поддержанию равновесия и балансу, но в акцеденте он – Скорпион, и это наложило на него отпечаток властности, безжалостности, он стремится воплощать в жизнь свою точку зрения любыми, пускай непопулярными и грубыми методами.

У меня вырисовывался не очень-то приятный облик супруга Нади. И все же ему надо было отдать должное – он нежно любил жену, заботился о детях и поддерживал свою семью как только мог. Я знала, что двухмесячный курс в клинике доктора Оссенберга стоит весьма дорого, и провинциальный герцословацкий чиновник не очень высокого ранга просто не в состоянии оплатить его из собственного кармана. Далеко не каждый состоятельный немец сможет позволить себе пребывание в этой частной клинике.

Я задавала Наде наводящие вопросы, но каждый раз она или игнорировала их, переводя разговор на совершенно постороннюю тему, или делала вид, что не слышит их. Но я-то видела, как сверкают ее глаза и сжимаются в кулачки тонкие пальчики – Наде не нравился мой интерес. Я даже решила, что Гремислав, как и многие из облеченных властью герцословаков, не чурается того, чтобы обогатиться за счет государства. Развал Герцословацкой Социалистической Конфедерации предоставил чиновникам ни с чем не сравнимые возможности колоссальных заработков. Неужели и супруг Нади, которого она представляет мне кристально честным и помешанным на справедливости человеком, один из числа высокопоставленных коррупционеров? Мой муж Петер рассказывал, что шикарные виллы в центре Гамбурга, которые стоят по несколько миллионов марок, давно скуплены герцословаками – причем по большей частью теми, что работают в системе власти.

Но Надя развеяла мои подозрения. Она сама завела разговор на эту тему, и по ее непринужденному тону и хорошо подобранным фразам я поняла, что она готовилась и, возможно, даже составила заранее ту речь, которая была обращена ко мне, ее единственной слушательнице.

– Гремислав раньше работал в КГБ, – сказала она.

Я невольно вздрогнула – я и представить себе не могла, что ее супруг имеет отношение к могущественной и зловещей организации. Моя гипертрофированная реакция насмешила Надю, она со смехом и огоньком в глазах заметила:

– Он был шпионом в Дрездене!

Честно говоря, я была немного напугана. Герцословацкие спецслужбы всегда внушали мне страх. Надя пыталась успокоить меня:

– Гремислав уже давно не имеет к КГБ отношения! Он всегда был критически настроен к коммунистической системе. В первый день августовского путча он добровольно подал в отставку и вышел из партии.

Для меня это много значило. Летом 1991 года весь мир с небывалым напряжением следил за исходом противостояния старой номенклатуры и нарождающейся новой демократической Герцословакии. В первый день путчисты были сильны, они не сомневались в своей победе, перелом наступил позже, и человек, который отважился подать в отставку и положил на стол партбилет именно в первый день, тем самым выражая свое несогласие с попыткой повернуть колесо истории вспять, заслуживал уважения и восхищения.