Читать книгу "Щит побережья. Блуждающий огонь - Елизавета Дворецкая"

Вдруг в голосе ветра что-то изменилось. Сторвальд поднял голову, прислушался, ладонью стер воду с лица, точно это могло помочь. Потом вовсе сбросил капюшон. Ветер ревел как-то по-иному: в нем появилось что-то резкое, чуждое. Врожденным чутьем эльденландца Сторвальд ощущал, что где-то в этом море тумана появился кто-то живой и враждебный. Какое-то злобное существо неслось на спине злобного колдовского ветра, но увидеть его не получалось, нельзя было даже вообразить, кто это. Сторвальду стало так жутко, что он закричал изо всех сил, хотя и не надеялся перекричать рев бури:

– Вальгард! Вальгард! Ты слышишь? Кто-то есть! Какая-то нечисть!

– Это моя старуха! – проревел берсерк, не оборачиваясь и не очень беспокоясь, услышит ли собеседник. – Сама идет! Я с ней посчитаюсь!

Сторвальд крепче вцепился в борта. Лодку непрестанно швыряло с волны на волну, а ему мерещилось, как вслед за ними по воде, раздвигая туман, идет страшная косматая старуха, с троллиным проворством прыгает с гребня на гребень. Скальд никогда не видел Трюмпы, а собственное живое воображение на сей раз сослужило ему дурную службу.

Из тумана позади долетел резкий крик. Что-то большое пронеслось над лодкой, холодный жадный ветер лизнул, как чудовище, влажным языком, и дрожь пробрала до самых костей. Сторвальд невольно пригнулся: начинается. Дождались! Между морем и туманом, в пляшущих волнах, ощущая под собой холодную бездну, а над собой – невидимого врага, он вдруг почувствовал свою смерть так близко, с такой острой и резкой ясностью, что ему стало жарко, несмотря на мокрую одежду.

Подняв голову, Сторвальд торопливо шарил взглядом по туману, заменившему небо. Ему было трудно дышать, сам туман давил, и в порывах ветра ощущалось что-то злое, ядовитое. Этот ветер не летел вольно и легко, а чья-то посторонняя воля упрямыми усилиями толкала его от берега к морю. Ветер сопротивлялся, огрызался, злился, но мчался вперед, взметая волны.

Сторвальд готов был увидеть чуть ли не дракона – кому еще под силу такое? Когда из серой метущейся мглы вылетела птица вроде глухаря, он сначала испытал облегчение: всего-то! Но тут же прямо ему в лицо метнулась жуткая птичья голова с раскрытым клювом и вытаращенными глазами, и невидимая сила острым жалом ткнула в грудь. Сторвальд упал лицом на колени, онемевшими руками цепляясь за борта лодки. Он слишком хорошо ощущал близость нечисти, и его сила стала его слабостью. Злая холодная сила чудовищной птицы ударила его в самое сердце, как нож.

– Вот она ты! – заревел Вальгард. – Ну я тебя…

Лишь на миг он ослабил движение весел, и лодка заплясала, как щепка. В груди у Сторвальда что-то гулко и холодно ухнуло, дыхание перехватило. Холодная волна окатила спину, и он уже не мог разобрать, что кричит Вальгард. В голосе берсерка звучала дикая радость, и он вплетался в рев бури, как ее живая часть.

– Иди сюда, мерзавка! – орал берсерк, горящим диким взглядом выискивая огромную ворону в бурлящем тумане. – Иди сюда, я сверну тебе шею! Боишься! Иди сюда! Узнаешь, как я кусаюсь!

Ворона показалась снова: распластав крылья, она зависла над лодкой, увлекаемая только силой ветра, потом резко метнулась вниз, ударила крыльями над самой волной. Резкий птичий крик прорезал рев бури острым клинком.

Волна взмыла и бросила корму лодки; Сторвальд заорал, сам себя не слыша. Вокруг него плескались вода и туман, холод в груди не давал дышать, смерть распахнула пасть под самыми ногами. А Вальгард вдруг вскочил на ноги и с размаху швырнул в ворону одно весло. Он уже не думал, чем это грозит: он видел перед собой врага и весь сосредоточился на том, чтобы его достать.

Лишенная управления лодка завертелась, волны бросали ее туда-сюда. Весло задело крыло птицы и пропало в воде; ворона жутко, хрипло вскрикнула, покачнулась, задела воду крыльями.

Вальгард дико и гулко хохотал, как морской великан. Оставшимся веслом он кое-как направлял лодку, но Сторвальд уже простился с жизнью. У него не оставалось никаких мыслей, даже памяти, он не знал, кто он такой и как попал в эту зыбучую холодную бездну. А ворона удержалась на потоке ветра и снова бросилась на лодку. Теперь ее клюв был нацелен прямо в грудь стоявшему Вальгарду. Берсерк с диким хохотом ударил веслом подлетающую птицу; она увернулась в последний миг, но тут же напала снова. Тяжелое весло обрушилось на ее спину; падая, она обрушилась на берсерка и ткнула черным клювом в голову врага.

Огромная волна подняла и перевернула лодку; резкий крик вороны, рев Вальгарда и последний отчаянный крик Сторвальда вплелись в гул бури и потонули в нем, разорванные на клочки и разметанные ветром.

Сторвальда накрыло волной, он выпустил борта, забился, не понимая, где верх, а где низ. Вода свободно швыряла его, он почти захлебнулся, как вдруг голова его оказалась на поверхности. Мокрые волосы облепили лицо, текущая вода едва давала вдохнуть, но все же тяжесть моря не сдавливала, как только что, и он жадно ловил воздух открытым ртом. Этот вдох он считал последним: холод весеннего моря сковал его и тянул вниз, мокрый плащ облепил и не давал даже барахтаться.

В плечо его ударилось что-то твердое и тяжелое; чудом высвободив одну руку, Сторвальд вцепился в какой-то острый край, чувствуя, что нежданно обрел опору на поверхности моря. Волна взметнула его на гребень, потянула куда-то. Буря ревела, как чудовище, и больше никаких голосов не было слышно.

* * *

Обнаружив под собой камень, Сторвальд не поверил, что такие твердые и неподвижные вещи бывают на свете. Он вообще очень плохо сейчас представлял, что бывает, а что нет. Он лежал лицом вниз на гладком камне, насквозь мокрый и холодный, как утопленник, а кто-то дергал его за края плаща. Вокруг что-то шумело, не очень громко, но настойчиво и непрерывно. Чуть погодя Сторвальд сообразил, что полы его плаща свешиваются в воду и их треплют волны. Тут же вспомнилось, как беззубая пасть вечно голодного моря трепала и жевала его самого, и он, собрав затухающие искры сил, пополз по камню вверх, подальше от жадных волн.

Это движение немного разогрело его, по крайней мере подтвердило, что он все еще жив. Горло горело от морской воды, кашель душил до боли в груди, глаза невозможно было открыть. Вальгард – лодка – ворона… Да это была сама Хель в образе вороны, не меньше! Сторвальд не верил, что ушел живым от этого чудовища. И где бы ни был берсерк, он точно не здесь. Вокруг не ощущалось дыхания ни одного живого существа. Только море, вечно голодное и жадное, нерассуждающее, незлое, но бездушное чудовище.

С третьей или четвертой попытки Сторвальд встал на четвереньки, потом сел, кое-как убрал мокрые волосы с лица и разлепил веки. Его била такая крупная дрожь, что держать голову прямо было трудно. Голова нестерпимо кружилась и болела, точно по ней колотил сам молот Мйольнир. Но вокруг стояла тишина, по крайней мере, по сравнению с той бурей, которую он запомнил. По-прежнему колыхалось море тумана, и Сторвальд подумал даже, что уже попал в Нифльхель. Холодная дрожь и прочие мерзкие ощущения были под стать мертвому миру. Вот только дело в том, что испытывать их могут лишь живые. Настоящие утопленники лежат тихо. Даже поговорка такая есть…