Читать книгу "Клоун-убийца - Питер Т. Мейкен"

Инцидент с Грегом Бедоу, упомянутый в письме, также был передан с искажениями. Когда присяжные выходили из зала суда, Гейси заметно оживал, начинал смеяться и перешучиваться с адвокатами и приставами, закуривал сигару, бросая спичку на пол. Накануне, с отвращением наблюдая за выходками насильника, Грег, стиснув зубы, сказал: «Улыбайся-улыбайся», намекая на то, что час расплаты не за горами.

Наконец заседание возобновилось, и Канкл попросил Брочера описать критерии, по которым в штате Иллинойс определяется невменяемость человека.

– По законам Иллинойса, – пояснил Брочер, – невменяемым считается человек, неспособный осознать преступность своих действий из-за… – Но тут Гариппо его прервал, пообещав передать присяжным точное определение.

Тогда Канкл спросил Брочера, согласен ли тот с мнением доктора Карла Меннингера, изложенным в книге «Преступление наказания»: психиатр не должен выступать в суде, поскольку это не его сфера деятельности.

Брочер возразил:

– Я убедился в противоположном, когда осознал, что большинство юристов ничего не понимают в психиатрии.

Далее выступили Джек и Элейн Шилды, коллеги Гейси по работе клоуном, а затем Амирант вызвал Энтони де Блейза, который знал Джона по деятельности в партии демократов. Де Блейз рассказал о трудолюбии Гейси и о том, с какой тщательностью тот вел бухгалтерию. На перекрестном допросе он подтвердил, что считает Гейси вменяемым.

В субботу 8 марта выступала доктор Хелен Моррисон, последний психиатр защиты. Она диагностировала у Гейси смешанный или атипичный психоз. Несмотря на высокий коэффициент интеллекта, заявила она, Гейси не развит эмоционально; его эмоциональные реакции остались на уровне ребенка. Она предположила, что Гейси страдает от смешанного психоза как минимум с 1958 года. На перекрестном допросе Моррисон подтвердила, что подсудимый находился в состоянии психоза, когда убивал Роба Листа. Она не собиралась менять свое мнение даже в свете того, что Гейси решал деловые вопросы по телефону сразу после убийства, а потом сбросил тело в реку.

– Как вы думаете, – спросил Иган, – Джон Гейси убил бы Роберта Листа в присутствии полицейского?

– Да, – ответила доктор Моррисон.

Когда присяжные вышли, Гейси сделал короткое заявление.

– Вряд ли я смогу что-нибудь добавить к тому, чего сам не понимаю, – сказал он судье, тем самым отказавшись от права выступить перед присяжными.

Шестая неделя

Доктор Ян Фосетт, руководитель отделения психиатрии больницы Святого Луки при университете Раш, был нашим последним экспертом. В понедельник 10 марта мы вызвали его, чтобы опровергнуть заявления докторов Брочера и Моррисон.

– Основываясь на высказываниях пациента, я не могу исключить амнезию, однако мне кажется, что он помнит больше, чем говорит, – сказал Фосетт. – По моему мнению, Гейси не страдает психическими расстройствами и не подходит под определение невменяемого. Даже если согласиться с диагнозом Брочера, я не вижу связи между его теорией и способностью подзащитного в момент убийств не осознавать преступность своих действий или не контролировать себя.

На вопрос Канкла о правомерности диагноза Моррисон «атипичный психоз» Фосетт ответил:

– Нет, состояние подсудимого не соответствует характеристикам психоза, а значит, не соответствует и характеристикам смешанного или атипичного психоза. Вряд ли версия доктора Моррисон оправдывает заключение, что Гейси не осознавал преступность своих деяний и не мог соблюдать закон.

На перекрестном допросе Амирант заявил, что адвокаты первыми обратились к Фосетту с просьбой провести оценку состояния клиента, но врач отказался выступать на стороне защиты, сказав, что проведет оценку только по просьбе суда.

Амирант предположил, что Фосетт отверг предложение адвокатов из тех соображений, что защита насильника могла плохо сказаться на имидже больницы, особенно когда дело коснется финансирования.

Канкл спросил Фосетта, в чем разница между выступлениями по просьбе суда и со стороны защиты. Психиатр пояснил, что в качестве эксперта суда не обязан занимать какую-либо позицию, поскольку его отчет будет предоставлен обеим сторонам.

– А мистер Амирант не хотел этого, так?

– Да, он хотел, чтобы я выступил как частный эксперт, поскольку тогда при желании он мог не использовать мой отчет.

– Другими словами, если бы содержание отчета ему не понравилось, никто о нем бы не узнал?

– Протестую! – хором закричали Амирант и Мотта.

Нашим последним свидетелем стал чикагский полицейский, не имевший никакого отношения к расследованию дела Гейси и все это время спокойно работавший в дорожной полиции. Его звали Джеймс Хенли – именно его имя насильник использовал во время поиска жертв, если те вдруг решат проверить, действительно ли он коп.

Я был уверен, что имя Хенли Гейси позаимствовал у реального полицейского, и мы разыскивали настоящего Хенли более года, но полицейский компьютер почему-то ничего не находил. В последние дни суда я все силы отдал поискам, и, к счастью, мне повезло.

Джеймс Хенли рассказал, что с конца шестидесятых не носит мундир и работает в гражданской одежде. С Гейси, которого Хенли знал только по имени, он познакомился летом или осенью 1971 года в ресторане «У Бруно», куда временами ходил с коллегами. Обычно Хенли общался только с ними, но иногда Гейси, повар ресторана, подходил к барной стойке и завязывал с ним разговор.

Я спросил, как Хенли называли в баре.

– По фамилии.

– А как вы думаете, подсудимый мог знать ваше имя?

– Нет, он его не знал.

Хенли также сказал, что после увольнения Гейси из ресторана они с ним больше не виделись.

Перекрестный допрос вел Амирант.

– Вы не разъезжали по Багхаус-сквер? – спросил адвокат.

– Нет, сэр.

– Вы не Джон Гейси, верно?

– Так точно, сэр.

– Вопросов больше нет.

Отпустив свидетеля, Канкл обратился к суду:

– Если не принимать во внимание улики, не допущенные к процессу, штат Иллинойс закончил.

После небольшого совещания Амирант сообщил, что защита также исчерпала свои доказательства.

Мы выслушали показания более сотни свидетелей, занявшие около пяти тысяч страниц протокола, но теперь вышли на финишную прямую. Причем в рекордно короткие сроки, по мнению многих наблюдателей. На следующий день должны были начаться прения, и мне выпало их открывать. У меня коленки тряслись, и спасибо Джону Гейси, что помог мне собраться. Сразу после заседания он уверенно подошел ко мне, размахивая газетной вырезкой, где говорилось о празднике святого Патрика в одном из баров.

– Увидимся на вечеринке, Терри, – сказал Джон. – И не забудь подарок. День святого Патрика, как ты знаешь, и день моего рождения.