Читать книгу "Назад в будущее - Захария Ситчин"

После катастрофы «Челленджера» все космические программы были приостановлены — за исключением тех, что были связаны с Марсом. Чтобы поддержать исследования Луны и Марса, NASA назначила комиссию под руководством астронавта Салли К. Райд, рассчитывая еще раз оценить свои планы и возможность их реализации. Комиссия настоятельно рекомендовала пойти по пути развития «космических паромов» и транспортных кораблей для доставки астронавтов и грузов для «колоний за пределами земной орбиты, от лунных нагорий до равнин Марса».

Это стремление достичь Марса, как показали слушания в конгрессе, требовало объединенных усилий США и СССР и согласования их космических программ. Не все в Соединенных Штатах были согласны с этим. Разработчики оборонной политики полагали, что приостановка программы пилотируемых космических челноков означает поворот в сторону более мощных беспилотных ракет; чтобы добиться поддержки общественного мнения и конгресса, они опубликовали некоторые характеристики новых стартовых ракет для программы «звездных войн».

Тем не менее Соединенные Штаты и Советский Союз, преодолев сопротивление критиков, в апреле 1987 года подписали новое соглашение о сотрудничестве в космосе. Сразу же после подписания соглашения Белый дом отдал распоряжение NASA отложить работы по созданию космического аппарата «Марс Обсервер», старт которого был запланирован на 1990 год. Все усилия были направлены на поддержку советского проекта «Фобос».

Тем временем в Соединенных Штатах противники раскрытия космических секретов не сложили оружия; некоторые эксперты полагали, что настойчивые предложения Советского Союза присоединиться к его экспедициям на Марс являются просто попытками получить доступ к западным технологиям. Под влиянием таких возражений президент Рейган вновь публично заявил о внеземной угрозе. Это произошло во время его обращения к Генеральной ассамблее ООН 21 сентября 1987 года. Говоря о необходимости «перековать мечи на орала», он сказал:

«Занятые проблемами текущего момента, мы часто забываем о том, что объединяет всех представителей человечества. Возможно, для осознания этой связи необходима некая внешняя угроза для всех.

Иногда я думаю о том, как быстро исчезли бы все разногласия между нами, если бы мы столкнулись с угрозой, исходящей от пришельцев из иного мира».

По сообщению главного редактора газеты «The New Republic» Фреда Барнса президент Рейган во время ленча, проходившего 5 сентября в Белом доме, хотел получить от советского министра иностранных дел подтверждение, что Советский Союз объединится с Соединенными Штатами против внешней угрозы из космоса. «Несомненно», — ответил ему Шеварднадзе.

Можно только догадываться, какие споры шли в Кремле следующие три месяца перед второй встречей Рейгана и Горбачева в декабре 1987 года, но противоположные точки зрения в Вашингтоне стали достоянием общественности. Среди американского руководства были те, кто ставил под сомнение мотивы Советского Союза и утверждал, что трудно провести четкую границу между раскрытием космических технологий и раскрытием военных секретов. Другие, например председатель комитета по науке, космосу и технологии палаты представителей Конгресса Роберт Роу, считали, что совместные усилия по исследованию Марса позволят перейти от «звездных войн» к «звездному пути». Они поддерживали президента Рейгана в его намерении осуществить совместный полет на Марс, а также в организации намеченного саммита. Американский президент дал поручение пяти представителям NASA вести переговоры с русскими по вопросам марсианской программы.

Тем не менее, ожесточенные споры в Вашингтоне не утихли и после саммита в декабре 1987 года. Сообщалось, что министр обороны США Каспер Уайнбергер был в числе тех, кто обвинял Советский Союз в тайной разработке оружия «звездных войн» — системы уничтожения спутников — и в испытаниях лазерного оружия на орбитальной станции «Мир». Поэтому президент Рейган вновь поднял вопрос о скрытой угрозе. В мае 1988 года на встрече с членами национального стратегического форума в Чикаго он призвал их задуматься, «что произойдет, если все мы обнаружим, что стоим перед лицом внешней угрозы — из космоса, с другой планеты».

Это была уже не туманная угроза из «космоса», а конкретная — «с другой планеты».

В конце этого же месяца лидеры двух сверхдержав третий раз встретились в Москве, договорившись о совместной миссии на Марс.

Через два месяца был произведен запуск космических аппаратов «Фобос». Жребий был брошен: две земные супердержавы запустили разведчиков, чтобы оценить «внешнюю угрозу — из космоса, с другой планеты».

Они застыли в тайной надежде. Результатом стал инцидент с «Фобосом-2».

Какое же событие в 1983 году вызвало резкое изменение взаимоотношений супердержав и заставило их лидеров сосредоточиться на «угрозе с другой планеты»?

Примечательно, что в своем выступлении в феврале 1987 года советский лидер, упоминая о такой угрозе и отказываясь обсуждать ее, заверил аудиторию, что «еще рано волноваться по поводу такого вторжения».

До инцидента с «Фобосом-2» и, вне всякого сомнения, до 1983 года проблема «инопланетян» развивалась в двух параллельных и не связанных между собой плоскостях. С одной стороны, были те, кто предполагал — просто исходя из логики и соображений вероятности — что где-то во Вселенной должен быть «внеземной разум». Среди приверженцев этой теории большой популярностью пользовалась формула Фрэнка Д. Дрейка из Калифорнийского университета в Санта-Круз, президента Института SETI. Согласно этой формуле в нашей Галактике под названием Млечный Путь должно существовать от 10 до 100 тысяч развитых цивилизаций. В проектах SETI использовались различные радиотелескопы для прослушивания сигналов из дальнего космоса в попытке среди какофонии естественных излучений звезд, галактик и других космических объектов различить логически последовательный и повторяющийся сигнал искусственного происхождения. Такие «разумные» сигналы были обнаружены несколько раз, но ученые не смогли точно засечь их или настроиться повторно на них.

Помимо своей непродуктивности, исследования SETI вызвали два вопроса. Во-первых (именно по этой причине конгресс постоянно урезал ассигнования на эту программу, пока не отменил их совсем), есть ли смысл пытаться обнаружить «разумный» сигнал, который шел до нас не один световой год и ответ на который будет идти столько же (скорость света составляет 186 тысяч миль в секунду). Во-вторых (это мой вопрос), почему развитые цивилизации должны использовать именно радиосвязь? Если бы мы начали поиски внеземных цивилизаций несколько веков назад, то должны были предположить, что они пользуются для связи кострами, которые зажигались на вершинах гор, чтобы передать сообщение от одной деревни к другой. Как быть с прогрессом науки и техники на Земле — от электрических сигналов к электромагнитным волнам и волоконной оптике, лазерным импульсам и протонным лучам, к осцилляции кристаллов и многим другим методам, которые еще ждут своего открытия?

Совершенно неожиданно — но, возможно, неизбежно — исследователи из SETI были вынуждены переместить свои поиски ближе к Земле (и сосредоточиться на поисках не только внеземного «разума», но и внеземных «существ»). Причиной этого стали достижения ученых, занимающихся тайной происхождения жизни на Земле. В июле 1980 года по инициативе Филлипа Моррисона из Массачусетского института в Бостонском университете собрались две группы ученых. После обсуждения теорий панспермии (намеренного посева жизни) физик из национальной лаборатории в Лос-Аламосе Эрик М. Джонс высказал предположение, что «если внеземной разум существует, то он давно бы уже колонизировал Галактику и достиг Земли». Взаимосвязь между исследованием происхождения жизни на Земле и поисками внеземных цивилизаций стала еще более очевидной в 1986 году на международной конференции в Беркли «Жизнь на Земле». Как писал Эрик Экхольм в «The New York Times», «охота за признаками внеземного разума» в глазах многих людей является «венцом исследовательских усилий». Химики и биологи теперь мечтали об исследовании Марса или спутника Сатурна Титана, чтобы раскрыть тайну происхождения жизни на Земле.