Читать книгу "Грешница - Тесс Герритсен"

* * *

Руки Мауры уверенно держали руль, когда она ехала в госпиталь Святого Франциска. Королева мертвых готовилась заполучить нового подданного. К тому времени как она въехала в подземный гараж, она уже настроилась предстать перед публикой в привычном образе и сыграть ту роль, которая ей лучше всего удавалась.

Вся в черном, она вышла из «Лексуса» и направилась к лифту. Натриевые светильники придавали машинам странный блеск, ей казалось, будто она бредет в оранжевой дымке. И стоит только протереть глаза, как дымка рассеется. Она была одна в гараже и слышала только собственные шаги, эхом отдававшиеся от бетонного пола.

В больничном вестибюле Маура прошла мимо рождественской елки, сверкавшей разноцветными огоньками, мимо столика дежурной, за которым сидела пожилая женщина в красном колпачке гномика. В холле еле слышно звучала песня «Радость миру».

Даже в отделении интенсивной терапии царила предпраздничная атмосфера. Пульт медсестер был украшен гирляндами из искусственной сосны, а в ушах дежурной поблескивали крошечные сережки в форме рождественских лампочек.

— Я доктор Айлз из Бюро судебно-медицинской экспертизы, — представилась Маура. — Здесь доктор Юэнь?

— Его только что срочно вызвали в реанимацию хирургии. Он попросил доктора Сатклиффа прийти и отключить сервовентилятор.

— Для меня сделали копию медицинской карты?

— Да, она уже готова. — Дежурная указала на пухлый конверт с надписью «Только для медэксперта», лежавший на конторке.

— Спасибо.

Маура вскрыла конверт и достала копию карты. Она бегло прочитала печальную констатацию факта безнадежного состояния сестры Урсулы: две ЭЭГ подтвердили отсутствие мозговой активности. Запись, сделанная рукой нейрохирурга доктора Юэня, признавала его поражение:

«Пациентка невосприимчива к сильной боли, самостоятельное дыхание отсутствует. Зрачки зафиксированы в среднем положении. Повторная ЭЭГ показывает отсутствие мозговой активности. Сердечные энзимы подтверждают инфаркт миокарда. Доктору Сатклиффу известить семью о состоянии пациентки.

Заключение: необратимая кома вследствие длительной церебральной аноксии после недавней остановки сердца».

Наконец она дошла до странички с результатами лабораторных анализов. Перед глазами поплыли столбики цифр химических показателей крови и мочи. Какая ирония судьбы, подумала она, закрывая карту, — умереть с хорошими результатами анализа крови!

Маура прошла к боксу номер десять, где пациентку омывали перед прощанием. Стоя в изножье кровати, Маура смотрела, как медсестра откинула одеяло и подняла сорочку Урсулы, открывая взору тело отнюдь не аскета, а женщины, которая любила вкусно поесть: пышные груди, бледные тяжелые бедра. В жизни она, наверное, смотрелась внушительно, тем более в просторных монашеских одеждах. Сейчас, обнаженная, она выглядела самой обычной пациенткой. Смерть не признает дискриминации: и святые, и грешники равны перед ней.

Медсестра отжала губку и протерла тело, от чего кожа заблестела и залоснилась. Потом она начала протирать ноги, сгибая колени, чтобы промыть голени. Застарелые шрамы портили кожу — уродливые последствия укусов заразных насекомых. Сувениры из заграничной жизни. Закончив с омовением, медсестра забрала тазик и вышла из бокса, оставив Мауру наедине с пациенткой.

«Что же ты знала, Урсула? Что ты могла нам рассказать?»

— Доктор Айлз!

Она обернулась и увидела доктора Сатклиффа, который стоял у нее за спиной. Его взгляд был куда более настороженным, чем в первый день их знакомства. От былого дружелюбия доктора-хиппи с конским хвостом не осталось и следа.

— Я не знал, что вы приедете, — сказал он.

— Мне позвонил доктор Юэнь. Наше бюро займется вскрытием.

— Зачем? Причина смерти очевидна. Достаточно взглянуть на ее кардиограмму.

— Это чистая формальность. Мы всегда проводим вскрытие, если есть криминальный аспект.

— Думаю, в данном случае это пустая трата денег налогоплательщиков.

Она оставила его реплику без комментариев и посмотрела на Урсулу.

— Я так понимаю, вы говорили с ее родными по поводу отключения от системы жизнеобеспечения?

— Племянник согласился. Нам осталось только дождаться священника. Сестры из аббатства попросили, чтобы это был отец Брофи.

Маура смотрела, как размеренно вздымается грудь Урсулы в такт движению сервовентилятора. Сердце продолжало биться, органы функционировали. Если сейчас взять кровь из вены Урсулы и отправить в лабораторию, ни один из анализов, даже на самых мудреных аппаратах, не подтвердил бы, что душа уже покинула ее тело.

— Буду вам признательна, если вы направите в мой офис окончательное заключение о смерти, — сказала она.

— Доктор Юэнь продиктует. Я дам ему знать.

— И самые последние лабораторные анализы.

— Они должны быть в карте.

— Я не нашла там результата по токсинам. Анализ ведь делали, не так ли?

— Должны были. Я проверю в лаборатории и сообщу вам результаты по телефону.

— Лаборатория должна прислать результаты мне напрямую. Если анализа не было, мы сделаем его в морге.

— Вы делаете токсикологию по всем трупам? — Он покачал головой. — Еще одна пустая трата денег налогоплательщиков.

— Мы делаем эти анализы по мере необходимости. Я все думаю про крапивницу, которую наблюдала у нее в ту ночь, когда случилась остановка сердца. Я попрошу доктора Бристола сделать анализ на токсины во время вскрытия.

— Я думал, вы сами будете проводить вскрытие.

— Нет. Я собираюсь передать это дело одному из моих коллег. Если у вас возникнут какие-то вопросы после праздников, обращайтесь к доктору Эйбу Бристолу.

Она была рада тому, что он не спросил, почему не она будет проводить вскрытие. Что бы она ответила? «Мой бывший муж подозревается в смерти этой женщины. Я не могу допустить даже намека на то, что провела вскрытие без особой тщательности. Непрофессионально».

— Священник прибыл, — сказал Сатклифф. — Думаю, пора.

Маура повернулась к двери и почувствовала, как вспыхнули щеки, когда она увидела отца Брофи. Их взгляды на мгновение встретились, это были взгляды двух людей, которые в столь печальный момент вдруг ощутили искру, пробежавшую между ними. Она опустила глаза, когда священник вошел в бокс. Маура и Сатклифф удалились, предоставив священнику право провести последние приготовления.

В окно бокса она видела, как отец Брофи стоит у изножья кровати, и его губы шевелятся в молитве — он отпускал монахине грехи. «А как насчет моих грехов, святой отец? — мысленно обратилась она к его четкому профилю. — Будете ли вы шокированы, когда узнаете, что я думаю и чувствую, глядя на вас? Отпустите ли вы мне мои прегрешения, простите ли мои слабости?»