Читать книгу "Украденное сердце - Властелина Богатова"

Анталак выдернул булат из-за пояса и, нарочно зля пленённого, покрутил в руке.

Марибор ощутил, как его прошибла дрожь от жгучей ярости.

– Уймись, Анталак, – раздался женский голос.

Марибор узнал Вагнару сразу. Анталак осёкся и, торопливо склонив голову, отступил. Вперёд вышла русоволосая девица. Даже теперь средь воинов она казалась высокой, гибкой, что ясеневый лук. Если бы не голос, Марибор не узнал бы сарьярьскую княженку. Его объяло лихое смятение – что так могло изменить её?

Прямые и остриженные до пояса, густые, с бронзовом отливом, волосы в свете костра стали почти огненные, лоб перехвачен был кожаной тесьмой. Серые глаза теперь искрились золотом, гуляла в них дикая резвость. Походка уверенная, особенно видно это было в мужской рубахе, доходившей ей до середины бёдер, в просторных портах и сапогах по щиколотку. Тонкую талию обхватывал широкий пояс, на котором поблёскивал изогнутый нож. Немного резкие движения выказывали едва сдерживаемое возбуждение предстоящей расплатой. Наброшенная на плечи волчья шкура, обвешенная костяными и железными оберегами, придавала ей внушительности, заставляла напоминать воительницу – сноровистую, ловкую. Девка приблизилась к пленному. Как верный пёс, рядом трусцой бежал вождь Оскаба. Степняки начали подниматься со своих мест, взволнованные появлением, по-видимому, хозяйки.

Вагнара внимательно, с нескрываемой ненавистью оглядела Марибора. Румяное, посвежевшее лицо исказил скорее оскал, нежели улыбка. Вагнара сузила глаза, выказывая насмешку и спесивость.

– Скверно выглядишь, – сказала княженка.

– Здравствуй, жрица Вагнара, – горло заскрежетало, что каменные жернова, издало хрип.

Вагнара улыбнулась шире, привстала на носки, подтянувшись к лицу Марибора, заглянула в глаза. Чёрные зрачки расширились почти до краёв, княжич утонул в их глубине. Он опустил взгляд на длинную белую шею – как бы хотел обхватить её рукой и сдавить.

– Где князь? – спросил лишь он, вернув взор на вытянутое лицо девки.

– Ты про этого щенка, Данияра? – фыркнула она. – С каких это пор беспокоишься за него? Помниться, люто его ненавидел, убить желал.

Марибор скосил взгляд на вождя, пытаясь понять, какими силами княженке удалось подчинить столько воинов себе. Ведь он не мог обмануться – в последний раз, когда он видел Вагнару, она едва напоминала ему человека – истерзанная, с блеклым взглядом. Ныне же пышет жизнью. Сколько прошло с того дня времени? Почти две седмицы.

– Жив он, – ответила она, не скупясь. – Тебе ещё предстоит с ним долгий разговор. Князь должен сказать тебе «спасибо» за смерть отца Горислава.

Марибор сжал зубы, напряжённо дёрнулись желваки. Жар нахлынул с буйной силой, и волосы на шее и лбу взмокли, покатился пот с висков. Пленник прожигал княженку ненавидящим взглядом – убил бы немедля, если бы были свободны руки. Но Вагнара сама приблизилась. Широкая ладонь Оскабы тут же неумышленно упала на рукоять булата. Готов был в любой миг броситься на защиту жрицы.

– Я знаю, что тебя скрывает от других, – шепнула она в губы Марибора. – Теперь ты будешь искать меня везде, приползёшь сам и будешь молить меня простить.

Тёплая ладонь легла на живот княжича, скользнула в сторону, на бок. Вагнара нежно погладила его, и руны словно зажглись, зло опалив. Марибор не сводил глаз с девки. Теперь он понял, для чего было сделано это всё.

Губы Вагнары растянулись в сухой улыбке, она подалась вверх и коснулась губ Марибора, оставляя ледяной след на устах, отняла руки и небрежно подала знак воинам. Тут же появился Анталак с ножом в кулаке. Пока он срезал рубаху с Марибора, Вагнара развязала тесьму на затылке, свернула её вдвое, вставила в зубы княжичу.

– Терпи, колдун, – погладив пленного по щеке, она отошла в сторону.

Он оглядел постройки, пытаясь понять, где держат племянника. В избах не горело ни одной лучины, да и порубов здесь нет.

Оскаба ступил вперёд, напомнив Марибру, что они собираются сделать. Он вытянулся, обхватив покрепче верёвки, ощущая на языке горький вкус выделанной кожи. Когда лезвие с шелестом вышло из ножен, зубы против воли сжали мягкую тесьму, его пробрала дрожь.

Как только степняки сделают своё дело, покинут земли Волдара и уйдут в степь. Иначе будут глупцами, если осмелятся остаться, если Марибор выживет…

Княжич глянул на Вагнару, та смотрела неподвижно, вскинув гордо подбородок. Ведьма. В этом Марибор не сомневался, ведь знал, что девка на многое способна. И Чародуша когда-то предупреждала, что сильная она. Оскаба закрыл собой Вагнару, Марибор только видел его оскал и какой-то дикий обезумевший взгляд.

Когда лезвие вошло под кожу, в голову хлынул туман, а глаза мгновенно заполнились влагой, но Марибор только лишь прищурился, не выказав и доли смятения. Но потом лезвие начало сдирать кожу. Марибор и не думал, что это может быть настолько больно. Бок обожгло, словно на него плеснули жидкое раскалённое железо. Княжич стиснул крепче зубы, продавливая тесьму, зажмурился, воздуха стало мало, и по вискам потёк холодный пот. Молчание окутало, казалось, степняки и ждали, когда пленный взмолится о пощаде. Марибор ощущал на себе холодный равнодушный взгляд Вагнары, но он не смотрел на неё и ни на кого, наблюдая лишь, как покачивается ночное небо, втягивая в себя скудный воздух, чувствуя, как от каждого движения острого лезвия в глазах вспыхивает бурыми пятнами туман. А потом замелькали неясные, размытые образы. Прояснилось бледное лицо Творимира, серые, оживлённые, почти безумные глаза пронизали.

– Благодари его, давшего силу холодным водам Навь-реки. Громом грянул глас его многомудрый, Явь сотворив в океане мироздания. Зривший с неба, он дал нам свет и тьму. Всемогущий Бог, – проникновенный голос его ослаб в глубине, и на смену ему пришёл образ матушки с беспокойным, полным тревоги взглядом.

– Деды наши желали правителя, владеющего древними знаниями, имеющего силу великую…

Ведица растворилась, и явилась Зарислава – напуганная, хрупкая.

– …Пусть глаза его видят путь верный, сердце слышит голос Прави… что ведёт к чистым истокам твоим… Помоги ему выйти из тьмы боли и страха…

На глаза набегала влага, и Марибор больше ничего не видел и не слышал. Чувствовал, как бок наливается кровью, как ползёт кожа под сталью, как руда сбегает ручейками по бедру к колену. Сжимая губы, он сдерживал рвущиеся наружу крики, душил их в горле, рассудок его мутнел, и вены едва не лопались от натуги. Княжич перестал дышать, и на смену задушенному болью гневу пришло безысходное всепоглощающее отчаяние, и когда не осталось никаких сил терпеть, он до ломоты в челюстях сжал тесьму и закричал.

Марибор на короткий миг потерял восприимчивость. Он видел, как Оскаба, делая ножом борозды, сдирает кожу, как стекленеют глаза Вагнары и смотрят голодно и пусто, как побелевшие губы её кривятся в презрительной ухмылке, а тонкие пальцы подрагивают.

Онемевшие ноги не держали, колени подгибались, и Марибор время от времени повисал на верёвке, пытаясь невольно уклониться, но мешал столб и воины, которые кинулись держать его с обеих сторон, чтобы тот не вырвался из пут. Марибор чувствовал себя ошкуренным волом. Он захлёбывался зверской грызущей болью, и ему ничего не оставалось, кроме как терпеть, когда вождь завершит своё скверное дело. Княжич уже не кричал, лишь продавливал кожаный ремешок до ломоты в зубах, челюстях и висках, поднимая подбородок, смотря на высящийся вверх столб, к которому он был привязан. Глядел в холодное, равнодушное к его страданиям небо, обрекающее на смерть. Марибор думал, что не ждёт помощи Богов, ведь он получил по заслугам, но под сердцем болезненно давила постыдная жалость к себе, вынуждая его раскаиваться во всём. Казалось, что ещё немного, и испустит дух, но он не доставит ей такого удовольствия, не попросит пощады.