Читать книгу "Когда тебя нет - Валентина Назарова"

— Сейчас разведем огонь.

Я иду в машину за нашими вещами и пакетом еды, купленной на круглосуточной заправке, последней за пятьдесят километров отсюда, беру лопату и чищу тропинку до лодочного сарая. Отодвинув засов, я отворяю ворота и оказываюсь в пропахшем бензином и пылью сумраке. Там, возле спящей под белым саваном моторной лодки, я нахожу связку ключей и пару вязанок сыроватых березовых дров.

На завтрак я купил шоколадные шарики, которые шипят и лопаются в молоке, превращая его в слабенькое подобие какао. Я делаю кофе, растворимый, подкрашиваю его густыми сливками.

— Фу, что это? — Лиза морщится после первого глотка.

— Кофе.

— Ненавижу кофе.

Телевизор не показывал ничего, кроме помех. Вскоре тепло и сорок часов в дороге берут свое, и мои веки начинают смыкаться еще до того, как я успеваю допить свой чай. Я ложусь на диван и, положив щеку на подлокотник, закрываю глаза. Я представляю себе нашу жизнь в этом доме. Вещи, которые она купит и расставит на полках, цветы, отрывной календарь. Может быть, мы даже заведем кота, чтобы он, мурлыкая, ходил по подоконникам, аккуратно перешагивая через стопки книг и пустые кофейные чашки. Я думаю о платьях, которые она повесит в шкафу. О голубом велосипеде с женской рамой и корзинкой под рулем. О том, что мы поставим на крыше тарелку и сможем смотреть фильмы, засыпая и просыпаясь, допридумывая во сне сюжет. Она будет писать длинные списки покупок, по-русски, на листочках разлинованной бумаги, а я буду ездить в город и возвращаться домой с пакетами в руках, такими тяжелыми, что они режут ладони.

Меня будит хлопок двери. За окном стоят серые сумерки, небо выглядит так, будто вот-вот пойдет снег.

— Ты где? — зову я.

— Здесь.

— Ты нарочно хлопаешь дверьми?

— Да, потому что пора тебе перестать спать, — говорит Лиза, растягивая слова.

Я сажусь на диване и оборачиваюсь к ней. Она стоит спиной ко мне и смотрит на огонь.

— Я затопила печку.

— Что-то случилось?

— Серж, я знаю, что мы влезли в чужой дом и наутро нам опять придется бежать. А я не могу больше… бежать. Я хочу остановиться.

В ее руке блестит стакан с какой-то янтарной жидкостью.

— Что это?

— Виски.

— Тут нашла?

— Нет, сходила в деревню в лавку.

— Если ты хотела выпить, могла бы разбудить меня. Тебе опасно выходить, тебя ведь могут узнать.

— И пусть.

— Что с тобой?

— Я же сказала, я не могу больше бежать. Не могу жертвовать тобой и твоей жизнью. Это… это не честно с моей стороны, Серж. Есть вещи, о которых ты не знаешь.

— Мне все равно, что случилось там, в Барселоне. Ты можешь ничего мне не рассказывать.

В ее бледных глазах сверкнуло разряженное сияние сумерек.

— Я любила ее, больше всех на свете, почти так же сильно, как люблю тебя. — Лиза сползает по стене и садится на пол, обняв колени.

— Я знаю.

— Нет, ты не знаешь. Понятия не имеешь.

— Правда, можешь не говорить…

— Нет, Серж, все наоборот. Я не могу не… не могу не сказать об этом. Сейчас или никогда, и плевать, что будет. — Она ложится на пол, растянувшись на спине и не мигая смотрит в потолок, потом, пару секунд спустя, начинает говорить уже каким-то другим голосом, хрипловатым и спокойным, будто звук шел со дна колодца. — На той вечеринке, в наш с ней последний вечер, Рита кого-то ждала. Я знала, потому что она все смотрела и смотрела на дверь. А еще потому, что она покрасила волосы за неделю до поездки, перестала быть платиновой блондинкой, стала темнее на несколько тонов и начала по-другому красить глаза. Мужчина, дело было в мужчине, и я должна была это понять. Но куда мне!

Она допивает остатки виски и морщится.

— Это оказался чертов бурбон. Ненавижу бурбон. Хотя нет, — она закусывает губу. — Это Рита ненавидит бурбон.

— Пожалуйста, не надо ничего говорить, мне не важно. Да и я… я знаю, уже знаю все, что ты хочешь мне сказать, милая. Я все понял, еще тогда, в поезде. Это ничего не меняет, абсолютно.

— Мы поссорились из-за парня, можешь себе представить? — говорит она, прикрыв глаза. Ей плевать на мои возражения. — Обидно вдвойне, ведь я не знала, что у нее он был, хотя считала себя ее лучшей подругой. Мне нужно было быть внимательнее, читать между строк, но я не сильна в этом. Обычно я не замечаю правды, пока она не оскаливается мне прямо в лицо. Сначала я болтала с теми ребятами, стартаперами, помню, мы загружали какие-то глупости в Снэпчат и пили пиво. Потом мне стало скучно, я решила пойти домой. Одна секунда, понимаешь, все решает одна секунда. Не то время, не то место. Я спустилась и вышла на улицу, вдохнула этот безумный барселонский ветер, подняла глаза на небо, там, поверх звезд, мигали огоньки самолетов, а может, просто двоилось в глазах. Я открыла «Убер», позабыв на минуту, что барселонским таксистам удалось победить гиганта из кремниевой долины, и он там не работает. Такой он меня и увидел, пялящейся в телефон и чешущей затылок, в дешевых туфлях. Он сразу понял, что я спустилась с вечеринки. Может, сними я идиотский браслет, который мне выдали на входе, он бы не заговорил со мной и ничего этого бы никогда не случилось. Но какой смысл думать об этом теперь. Олли спросил, где лифт, улыбнулся этой своей улыбкой, которой его научили в Америке. Я объяснила ему, как пройти, заметив только, что вечеринка так себе. Он предложил мне сигарету. Я согласилась, хотя и не курила тогда. Я просто так хотела быть ею, понимаешь, красивой и бесстрашной, девушкой, которая курит сигареты на ветру вместе с незнакомцем и не боится улыбаться, глядя ему в глаза и облизывая губы. Я была ею, Ритой, ты понимаешь? Не собой, не скучной неудачницей со стоптанными пятками, а ею, той, к которой тянулись все. — Лиза вздыхает, потом продолжает: — Знаешь, он показался мне милым, таким стеснительным и наглым одновременно, и очень умным. Обезоруживающим. Он как-то незаметно уговорил меня вернуться с ним на вечеринку, вел себя так, будто мы знакомы сто лет. Когда мы вышли из лифта наверху, мы почти столкнулись с Илаем, он уже уходил. Риты нигде не было видно. Илай прошел мимо нас, уставившись в телефон. Мы оказались внутри. Тут-то я поняла, что Олли был не просто парнем. Его знали все, это было похоже на то, как, если б я зашла в бар вместе с Миком Джаггером, никак не меньше. Мы сели у бара, пили и болтали. Обо мне, он хотел знать, где я жила, что научилась так хорошо говорить на английском. Это было приятно, пусть я и знала, что он просто хочет переспать со мной. Может быть, я даже была готова пойти с ним домой, я не знаю. Я, помню, думала о том, какие на мне трусики, и не могла вспомнить. Я взвешивала эту идею у себя в голове, пока он заказывал нам выпить, повернувшись ко мне вполоборота. Рита появилась неожиданно, откуда-то из-за моей спины. Я представила их друг другу. Еще тогда мне показалось, что она отреагировала как-то странно, резко, без улыбки, но я списала это на то, что она попросту устала улыбаться. Олли пожал ей руку, но остался со мной. Минут двадцать спустя я пошла в туалет, я хотела убедиться, что на мне новые черные, а не старые серые, но я не успела даже закрыть дверь в кабинку, как туда влетела Рита. Она сказала мне, что мне нужно идти домой и что она взяла меня не для того, чтобы я терлась возле деловых партнеров Миши и Саши. Я была в шоке, помню, я даже возразить ничего ей не смогла, просто взяла свою куртку из гардероба и убежала оттуда, не оглядываясь. В очереди на такси я встретила парней, стартаперов. Они позвали меня гулять по ночной Барсе.