Читать книгу "Повседневная жизнь русского средневекового монастыря - Елена Романенко"

В монастыре преподобного Герасима Болдинского было только две лошади. Монах, приставленный к лошадям, не доглядел, и какие-то люди их угнали. Долго искал он лошадей, кто-то из крестьян рассказал ему, что недавно видел двух всадников, проезжавших мимо. Брат хотел было пуститься в погоню, но пешком, понятное дело, всадников не догнать. Да и боялся он что-либо предпринимать без благословения игумена. Понуро он вернулся в монастырь, боясь рассказать преподобному Герасиму о случившемся. Но тот сам утешил его: «Брат, не скорби и не унывай об этом. Вспомни, брат, праведного Иова, который сказал: «Бог дал — Бог и взял». Инок просил благословения на погоню, но игумен ответил ему: «Брат, преследователь бегущего не догонит, а бегущие вскоре догонят преследователя». Брат не понял странных слов преподобного, но спросить побоялся. Через три дня в монастыре появились измученные и голодные воры. Сколько они ни старались отогнать лошадей, но те упрямо возвращались к обители. «Возьми свое и отпусти нас, Бога ради», — взмолились они. Старец дал им совет на будущее чужого не брать, оставаться довольными своим достатком, оделил милостыней и отпустил с миром (Крушельницкая. С. 273).

Мы не беремся судить, чего было больше — монастырских обид или крестьянских. Не материальные тяжбы составляли главную суть отношений обителей и мира. Испокон веков монастыри были главной лечебницей всех страждущих и недужных. Когда человек заболевал телесно или у него болела душа, он шел в монастырь. В житиях записаны тысячи самых простых и самых невероятных чудес, причем обычно указываются имя и фамилия больного, сообщается, где он жил и чем болел. По молитвам святых в обителях исцелялись от слепоты, беснования (психических заболеваний), бесплодия, зубной боли, расслабления (паралича), проказы и других болезней. Но больше всего рассказов об излечении бесноватых. Как сейчас, так и в прежние времена люди нуждались прежде всего в душевном здоровье. И это было главным, что мог дать монастырь страждущему миру. Однажды в Куштскую обитель привели больного человека по имени Мануил. Вид его был страшен, он лаял как пес и рычал как зверь, железные цепи едва сдерживали его нечеловеческую силу. В монастыре он понемногу утихомирился, его привели в гостиницу, приставили к нему сторожей и оставили на ночлег. Ночью во сне ему явился преподобный Александр и спросил: «Человече, что скорбишь?» Тот ответил: «Преподобный отче Александре, игумен, помилуй меня!» Тогда святой подсказал ему, как можно избавиться от недуга: «Иди, человече, молись Господу Богу и Пречистой Богородице и меня на помощь призывай. А еще есть у тебя в доме седло монастырское, ты его отдай в обитель мою, потому что украдено оно было в моей пустыни». Мануил пришел в себя, железные цепи упали сами собой, он встал и вышел из гостиницы. Утром сторожа нашли только цепи у его постели, они сильно испугались, решив, что больной утопился или сунул голову в петлю, искали его по всей обители и нашли у могилы преподобного Александра. Мануил плакал и молился и, к удивлению всех, был совершенно здоров (РГБ. Тр. № 677. Л. 72 об. — 73 об.).

Однажды в обитель преподобного Арсения Комельского привели из соседнего села Комела бесноватого Трофима, по прозванию Зуб. Он повредился умом после того, как на праздник Рождества святого пророка Иоанна Предтечи (день Ивана Купалы по языческому календарю) в лесу занимался чародейством и волхованиями, а попросту говоря, колдовством. Родственники оставили больного в монастыре на неделю — до храмового праздника Ризоположения. Отслужив на праздник молебен, они приложили Трофима ко гробу преподобного Арсения, и болезнь оставила его.

Любая обитель, даже самая малая, имела свою странноприимницу, или гостиницу. «Странноприимства не забывайте», — завещали перед кончиной основатели обителей своей братии. «Если придет к вам странник, дайте ему хлеба и утешьте наставлением духовным», — говорил преподобный Нил Сорский. Удивительный пример монашеского милосердия к ближнему описан в Житии преподобного Никандра Псковского. Неподалеку от своей кельи он построил под дубом келью для странников. Зная об их приходе, он заранее протапливал ее. В один из дней местные жители принесли к келье больного Назария и положили его у порога. Полгода страдал Назарий ужасным недугом: он гнил заживо, так что уже были видны его внутренности. Преподобный вышел из кельи и остановился около больного. Тот ухватил его за ногу и, омывая своими слезами, просил помолиться о нем. Святой Никандр, пытаясь высвободиться, сказал ему: «Отпустишь ли ногу мою?» Но тот ответил: «Отче, умру около твоего преподобия, потому что заживо я уже съеден червями. Пока не исцелишь меня, не уйду от тебя». Преподобный сжалился над ним. «Назарий, иди в гостиницу мою у дуба, — сказал он, — и поспи там немного». Но больной с горечью ответил, что уже давно не может спать из-за своей болезни. Святой же ласково, словно ребенка, уговаривал его: «Я тебе келью протопил, зная о твоем приходе. Иди и поспи в тепле, и покажи мне свой недуг». Но рубашка так крепко пристала к телу больного, что он не смог ее приподнять; преподобный только перекрестил его, ушел в свою келью и встал на молитву. Молился он всю ночь, а больной тем временем, впервые за многие месяцы, крепко спал в гостинице. Наутро рубашка вместе с коростой сама отпала от его тела, словно чешуя. В слезах он побежал с благодарностью к святому Никандру. Святой же сурово ответил: «Один Господь исцеляет человеческий род, не только тело, но и душу. Я же всего лишь немощный и грубый человек, грешнее всех людей» — и запретил Назарию рассказывать о своем исцелении, но скрыть такое чудо от людей было невозможно (Серебрянский. С. 542–543).

А вот еще одна сторона взаимоотношений монастыря с миром. Простой человек всегда чувствовал себя беззащитным перед произволом властей и не надеялся на справедливый суд. «Закон, что дышло: куда повернул, туда и вышло», — неспроста говорилось на Руси. Этот острый недостаток справедливого суда на земле иногда восполняли монастыри, служа как бы прообразом будущего справедливого Божьего суда.

Как-то раз преподобный Александр Свирский встретил в окрестностях своего монастыря местного рыбака. Преподобный носил старую и залатанную свитку, так что по внешнему виду мало походил на игумена. Рыбак спросил его, где ему найти игумена. На вопрос преподобный ответил вопросом: «А зачем он тебе? Игумен у нас блудник и винопийца». Но рыбак возразил: «Того не знаю. Знаю только, что многих он избавил от печали и напасти». И тут он поведал монаху свое горе. Оказалось, что три года назад выпала ему редкая удача. Он поймал большого осетра и продал купцу. Судья тех мест, узнав об этом, стал притеснять его. Но сколько ни старался рыбак, поймать такого же осетра ему не удавалось. Преподобный Александр повелел ему снова закинуть невод. К радости рыбака, ему попался большой осетр. Он отнес его к судье, и на том его мытарства закончились (РГБ. Тр. № 629).

Жил около обители преподобного Арсения Комельского некто Иван, по прозвищу Ядреный. Был он холопом одного боярина. Когда стало ему совсем невмоготу, Иван ушел от хозяина и скитался по разным местам. Слышал он от людей, что боярин грозился убить его, если поймает. Иван горячо молился Пречистой Деве и преподобному Арсению. Однажды во сне, а было это в 1650 году, он увидел святого Арсения, который повелел ему написать икону Божией Матери и Арсения Комельского, всегда зажигать перед тем образом свечи и молиться. Иван исполнил повеление, вскоре боярин сжалился над ним и отпустил на свободу (РГБ. Вологод. № 65. Л. 50 об. — 51).