Читать книгу "Путь самурая - Евгений Щепетнов"

Может, он наркотой торгует? Откуда столько денег? Узнаю, что наркотой, – тебе, Армен, здесь не жить. И вообще не жить. И плевать на деньги. Я за деньги не продаюсь. И вообще ни за что не продаюсь!

Отсюда – домой. Отвезти деньги, пообедать, подумать, что мне делать дальше. Нужно заняться и другими магазинами. А еще посмотреть, что там поделывает мой «друг» Ибрагим…

Обед и общение с Сазоновым прошли как обычно – дневная тренировка, борщ и мясо. Я дал ему еще денег – он молча принял, не спросив откуда. Ну деньги и деньги. Дел-то!

Тренировка сегодня прошла не очень болезненно, я уже приноровился и двигаться стал заметно быстрее.

Зашел к шинкарке. Она совала деньги, но денег брать не стал, сказал, что она будет давать мне информацию и больше ничего. Денег от нее не нужно. Шинкарка мне подтвердила, что Ибрагим обещал меня искоренить, а больше никаких новостей пока не было, если не считать той информации, что через три дома от нас некто попер от дома детский велосипед. Возможно, цыгане, которые недавно ходили по дворам, прося «детишкам попить». Время от времени от них такой геморрой, что диву даешься – такая вроде бы небольшая нация и столько от них проблем!

Читал, их даже из Индии выгнали, потому что они вели себя непотребно. «Неприкасаемые» – вот к какой касте они принадлежали, когда жили в Индии. Это не я придумал, исторические источники сообщают. Так что бесполезно фырчать и говорить, что я-де нацист и все такое прочее. Просто утомили так называемые свободолюбивые, живущие лишь за счет воровства, мошенничества и торговли наркотой. Целый район есть в городе, называется «Воруй-город». Понятно, почему он так называется и кто там живет! Именно туда ездят за наркотой все наши нарки.

Кстати сказать, та же анаша, или марихуана, или травка, как ее ни назови, все одно и то же, гораздо менее вредна, чем алкоголь. Но есть у нее одно неприятное свойство, о котором не знают заядлые «куряки». Со временем, чтобы она «пробирала», ее требуется больше и больше. И наступает момент, когда травка перестает «работать». Кури, не кури, так, легкое веселье, и все. И вот в этот момент люди, привыкшие к состоянию сладкого наркотического опьянения, переходят на тяжелую наркоту. Например, на героин.

И тогда все. Спекся! Наркомания не лечится, не верьте. Девяносто девять процентов наркоманов срываются и снова начинают колоться. Их только убивать. Это уже не люди. У них не остается ничего святого, вообще ничего из человеческих чувств. Только одно желание – загнать себе в вену иглу и впустить в кровь смертельный яд. Забыться на несколько часов, до следующей ломки.

Павильон Ибрагима отстраивался. Суетились рабочие, таскали доски, пилили, шумели болгаркой, сверлили. Да, ларек сгорел дотла – остался один остов, сделанный из тяжелых квадратных труб. Даже листы железа покоробились, загнулись черной больной чешуей дракона.

Я подошел к Ибрагиму, встал позади него. Он меня не замечал, покрикивая на рабочих, а когда что-то почуял, оглянулся, увидел – и вздрогнул, и едва не подался назад. Потом сообразил, что среди белого дня и на людях я ему ничего делать не буду, воспрянул духом и грубо, надменно меня спросил:

– Че хотел?! Пришел смотреть, че ты тут натворил? А?! Ты ответишь! Ты будешь отвечать!

– Ты не будешь здесь работать, – убедившись, что меня никто не слышит, сказал Ибрагиму я. – Сворачивай свою деятельность и уходи. Совсем уходи. Я буду приходить к тебе каждый день, я буду составлять протоколы каждый день, а однажды ночью в твой ларек снова ударит молния, как сейчас. Или будет короткое замыкание – и ты сгоришь.

А еще – я найду у тебя наркотики. Клянусь! – найду. И посажу тебя. Веришь? Не веришь? Не надо. Но ты или сядешь, или отсюда уйдешь. Я тебя предупредил. И денег я твоих не брал и брать не собираюсь. Пшел с моего участка, тварь! И с нашей зоны! Чтобы на пять остановок автобуса вокруг – тебя не было! Понял, гнида?! Беги, пока есть возможность. Иначе будет поздно!

Я не стал дожидаться ответа, ушел. Уехал. Мне нужно было поездить по магазинам, приодеться. Не все же мне в форме ходить, в самом-то деле! А еще я хочу найти фирму по ремонту квартир и сделать тот самый ремонт в квартире. Пусть я и готовлюсь к смерти, как настоящий самурай, но эту подготовку к подвигу можно сделать и гораздо более приятной, тем более что денег у меня хватает с избытком.

И, кстати, задумался – а почему бы мне не прикупить «снайперку» покруче? Так, на всякий! Для комплекта! Если что, всегда могу ее ведь и бросить. Деньги у меня есть, что мне их, солить?

Заеду-ка я к Гаврикову. Нужно будет договориться, чтобы он меня поучил работать с СВД, я ведь никогда не имел с ней дела. Только слышал, что это хорошая машинка. И вот еще что – прицел у карабина-мелкашки слабенький, всего два с половиной. Пусть добудет хотя бы четырехкратный, а то срамота какая-то – как театральный бинокль! Несерьезно!

И ночной прицел – совсем было бы хорошо. Дорого только, наверное. Но деньги есть, есть деньги! Будем жить! И умирать, если придется. Таков он, путь самурая!

Эпилог

Холодно. Уже – холодно. Осенний ветер-листобой посбивал листья с деревьев и теперь бросал их мне в лицо, как пьянчуга, надеющийся таким образом избежать задержания.

Не выйдет, придурок! Меня не остановить! Я российский мент! Меня, сцука, танком не остановишь! Я сам кого хошь остановлю!

Темно, небо в облаках, из которых сыплется мерзкий дождик пополам со снегом. Редкие фонари высвечивают на земле круг, из которого не хочется выходить, – кажется, что за границами этого круга таится нечисть. Будто я Хома Брут, а там, в темноте, – упыри и вампиры. И Вий!

Я в детстве очень боялся темноты. Насмотрелся «Вия», так в сортир (он у нас был на улице) ходил с мамой, она стояла снаружи и держала фонарь. И мне казалось, что в сортирной дыре кто-то прячется и хочет утащить меня в Преисподнюю… страшно!

Вот надо же было так подгадать – в такую мерзкую погоду вызвать на семейный скандал! Нарочно не придумаешь! Ну почему вам, идиотам, не бить друг другу бошки в хорошую погоду?! Когда тепло, когда прогуляться по улице одно удовольствие?!

И почему вы не вызвали патрульных? Пусть бы они дерьмо ваше разгребали!

Хотя… скорее всего, они патрульных и попытались вызвать. Позвонили в отдел, а дежурный (чтоб его понос прошиб!) перекинул «заказ» уже на меня. Ну как обычно это у нас бывает: выплеснул из горшка дерьмо туда, где ему и положено быть, – на участкового. Кто разгребает помойки? Кто разбирается с семейными скандалами? Участковый!

Я завернул за угол, до «точки рандеву» оставалось метров пятьсот по длинному, кривому переулку. Глухое место, неприятное. Когда здесь идешь ночью, сразу вспоминаешь, сколько тут было гоп-стопов и даже изнасилований.

Дома вокруг? Да тут убивать будут – хрен кто высунется! Запрутся за своими заборами и будут сидеть – даже если тут каннибалы разделают свою жертву и начнут жарить сочное обывательское мясо! Не их же жарят, так кому какое дело?