Читать книгу "Атеисты в мундирах. Советские спецслужбы и религиозная сфера Украины - Дмитрий Веденеев"

На практике, как известно, весной 1945 г. окончательно возобладала «административно-чекистская» модель «самороспуска» УГКЦ. 8 февраля 1945 г. С. Савченко утвердил подготовленный заместителем начальника 4-го Управления НКГБ УССР С. Кариным-Даниленко «План общих мероприятий и агентурно-оперативных действий по линии греко-католической униатской церкви». УГКЦ трактовалась как «легальная резидентура Ватикана», «украинская националистическая организация», пособник «пронемецкого сепаратистского движения» в довоенной Польше. Выдвигалась задача «полной ликвидации» конфессии путем отрыва от Ватикана и воссоединения с РПЦ. Акцент делался на агентурно-вербовочных подходах, компрометации епископата и «непримиримых» клириков, использовании Инициативной группы, в случае необходимости предусматривались и репрессивные методы по отношению к «предателям украинского народа и православия»[390].

Подчеркнем, что РПЦ, прошедшая через невиданные со времен первых христиан физические репрессии и системные государственные гонения, занимала по отношению к воссоединению церквей взвешенную и умеренную позицию. В ответ на создание Инициативной группы Г. Костельника Патриарх Алексий I выступил с посланием «К пастырям и верующим Греко-католической церкви, проживающим в западных областях Украинской ССР»: «Поторопитесь вернуться в объятия вашей истинной Матери – Русской православной церкви». При этом, как заметил известный историк церкви Дмитрий Поспеловский, Патриарх «был слишком хорошо знаком с методами НКВД, чтобы доверять сообщениям о всеобщем и добровольном переходе униатов в православие. Более обосновано мнение, бытующее в кругах Московской патриархии, что, присоединяя униатов, патриархия просто спасла церковь на униатских землях от полного уничтожения»[391].

Алексий I настойчиво разъяснял Г. Карпову, что в идеале «воссоединение совершается по свободному волеизъявлению униатского духовенства, а не под давлением православного духовного начальства при поддержке гражданской власти». РПЦ «не будет настаивать на быстром и насильственном изменении внешних форм богослужения и даже внешнего вида священнослужителей». Предстоятель РПЦ считал «нецелесообразным» проведение специального Всеуниатского собора, предоставив право решения вопроса о присоединении к православию на усмотрение приходов и епархиальных съездов. Предлагалось «шире открыть врата Православной церкви» и, помимо Инициативной группы, принимать греко-католиков в индивидуальном порядке. По мнению Патриарха, куда важнее было «существенное»: исповедание православного Символа веры, непоминовение папы, поминовение Патриарха и своего епископа, празднование Пасхи по своим пасхалиям[392].

Трудно не согласиться и с одним из ведущих исследователей истории церковно-государственных отношений, доктором исторических наук Михаилом Одинцовым: «Патриарх отчетливо понимал, что в условиях конца войны и первых послевоенных лет тяжесть разрешения [вопроса об УГКЦ] падет на государство, которое к тому же отдает предпочтение политико-силовым методам. И церковь осознанно отошла на второй план, указывая государству, что речь идет и о свободе духовного, церковно-юрисдикционного выбора верующего человека, и о разрешении церковно-исторической проблемы»[393]. Когда же дошло до подготовки ликвидации унии в Закарпатье (28 августа 1949 г. в Мукачевском Свято-Николаевском соборе), то уже и чекисты Г. Карпов и И. Полянский, возглавлявшие государственные структуры по религиозной политике, безрезультатно просили ЦК ВКП(б) и СНК СССР умерить административный пыл украинских функционеров и их склонность к грубым приемам «воссоединения» церквей.

Инициативная группа приступает к делу

В адрес УГКЦ неизменно выдвигались и обвинения в прямой причастности к разведывательно-подрывной деятельности. Традиционные клише на сей счет содержались, в частности, в подготовленной МГБ УССР (май 1947 г.) справке «О ходе воссоединения униатской Греко-католической церкви с Русской православной церковью в Западных областях УССР». УГКЦ, отмечалось в документе, возникла «как церковно-политическая комбинация иезуитов» для порабощения Украины и продвижения влияния Ватикана на Восток. Австро-венгерская монархия также «использовала униатов для борьбы против влияния России, организуя через них пронемецкое украинско-сепаратистское движение и подавляя всякое проявление симпатий украинского населения к русскому народу». Униатская верхушка обвинялась в «засылке агентуры» в Российскую империю в годы Первой мировой войны. После оккупации Западной Украины гитлеровцами, говорилось в документе, «глава униатской церкви митрополит Шептицкий и епископат, поддерживая нелегальную связь с Ватиканом, занимались разведывательной работой и принимали активное участие в организации украинского националистического подполья». После изгнания агрессоров «униатское духовенство продолжало занимать антисоветские позиции, являясь, по существу, легальной массовой иностранной резидентурой на нашей территории и опорной базой немецко-украинских националистов»[394].

Считается, что 17 марта 1945 г. И. Сталин одобрил предложенный порядок действий по отношению к УГКЦ, 11 апреля прошла операция по задержанию И. Слепого и еще четырех епископов («святоюрцев», как именовали чекисты группу архиеерев УГКЦ, не желавших перехода в православие), обезглавившая клир и греко-католическую паству[395].

В мае-августе 1945 г. в Киеве прошли республиканские совещания Уполномоченных по делам РПЦ (с участием председателя Совета по делам РПЦ при СНК СССР, генерал-майора Г. Карпова, и председателя Совета по делам религиозных культов при СНК СССР, полковника И. Полянского). Принятые на них решения носили жесткий для греко-католиков характер: максимально ограничить деятельность католических и униатских приходов, запретить ксендзам обслуживать приходы УГКЦ, отказывать в регистрации греко-католическим общинам[396].

Как известно, в мае 1945 г. образовалась Инициативная группа по организации воссоединения во главе с авторитетным богословом, пресвитером Гавриилом Костельником. В группу вошли священники-униаты Михаил Мельник (викарий Дрогобычской епархиии УГКЦ) и декан (благочинный) из Станиславской епархии Антоний Пельвецкий (ставшие конфидентами МГБ «Ивановым» и «Шевчуком» и рукоположенные во епископы РПЦ незадолго до Львовского собора). За 10 месяцев «агитационной работы» группы, сопровождавшейся весьма плотной поддержкой контрразведчиков, действовавших под прикрытием должностей в аппарате церковно-государственных отношений, удалось получить согласие на переход в православие от 871 клирика УГКЦ (вели службу в 1805 приходах). 65 парохов оставалось в «оппозиции», 317 лиц было арестовано (в том числе митрополит И. Слепой, 6 епископов, 197 священников, 13 настоятелей монастырей, 26 монашествующих)[397]. Одновременно на них осуществлялись давление и запугивание со стороны подполья ОУН, ряд священников был уничтожен с оставлением на телах повешенных соответствующих записок.