Читать книгу "Комбат - Максим Гарин"

– Значит, ничего с ними не станется.

– И долго нам еще здесь быть? – тихо поинтересовалась Наташа, все-таки рискнув попробовать вяленого мяса.

– Это уж как получится, – отвечал комбат.

Картинка на экране вновь ожила.

– Такой, как эта, – комментировал Валик, – можно не то что руку, но и голову «туда» всунуть.

И хотя не прозвучало никакой конкретики, все поняли, о чем идет речь.

– Голову не голову, а руку он ей туда точно всунет, по локоть.

– Откуда ты знаешь?

– Что, я других фильмов не смотрела?

– Это же тебе не какое-нибудь немецкое дерьмо, а самое что ни на есть крутое российское любительское порно – такое, чтобы и слизь была видна, и корочки…

– Фу! – девушка поджала губы.

– Что «фу»? Небось, сама пищать будешь от счастья, когда я тебе кулак засуну!

– Не влезет, – покачала головой девушка.

– А попробовать?

– Пробовала.

И тут Наташа вздрогнула. Комбат, впервые оказавшийся в этой квартире, произнес громко и отчетливо:

– Не спорьте, ребята, он туда не одну руку засунет, а две руки сразу.

Валик обернулся, несколько раз моргнул, не понимая, кто это оказался в его квартире. К тому же, судя по всему, новые гости расположились здесь достаточно давно, во всяком случае, перед ними стояли тарелки, бокалы. Комбат выглядел для этого интерьера настолько колоритно, что Валик даже не сразу заметил Наташу.

– А ты кто такой?

– Не ты, а вы, – спокойно отвечал Борис Иванович. – На брудершафт мы не пили.

– Кто вы? – абсолютно неосознанно исправился Валик Гришан.

– Для кого Борис Иванович, для кого – комбат.

Наташа застыла с куском мяса, надетым на вилку. На экране телевизора актер, как и предвидел комбат, вначале запустил в толстуху одну руку, затем вторую.

– Ну что я говорил? – послышался голос Бориса Ивановича, и он указал на экран.

– Правду сказал твой комбат Борис Иванович, – сказала девушка.

– Какой он мой! – возмутился Валик. – Кто их пустил?

– Я, – послышалось с дивана. – А что здесь такого?

Ты же сказал, к тебе должны еще прийти.

– Ну не хрена себе! – Валик поднялся и перешел к столу. – Ты, – сказал он и тут же осекся, – вы, комбат там или как вас, какого черта у меня здесь делаете?

– Ты Валентин Гришан? – спросил Борис Иванович.

Тот, уже успев немного протрезветь, кивнул.

– А кто же еще?

– Мало ли кто…

Наташе хотелось тут же подняться и уйти, убежать.

Она-то надеялась найти покой и безопасность, а Борис Рублев втянул ее в какие-то новые аферы.

– Так вот ты, падла, как выглядишь! – дружелюбно проговорил комбат, пододвигая к себе бокал и наливая в него тоник.

От такой наглости у Гришана язык отнялся.

– Ты.., вы… – он начал заикаться. Смотрелся Рублев грозно.

– Льда не найдется? – комбат огляделся вокруг и, заметив в углу холодильник, сказал. – Наташа, посмотри, может, лед у них есть.

Теперь девушке поздно было раздумывать, чью сторону принимать. Она пришла вместе с комбатом, значит, и быть им вместе. Пришлось подняться, открыть верхнее отделение холодильника. Лед нашелся. Комбат не спеша, будто брикетики рафинада в чай, бросал кубики в бокал, пока, наконец, тоник не полился через край.

– Машину-то дядечки своего кому загнал? – и вновь в голосе комбата послышались ласковые отеческие нотки. Но они очень не вязались с выражением лица, злым и решительным. – Кому загнал?

– Какая машина? Вон убирайтесь! – захлебываясь слюной, принялся кричать Валик.

Возня в ванной тем временем затихла, и вскоре в комнате появились девица с парнем, оба с мокрыми волосами, но очень довольные.

Из-за их спин выглядывала еще парочка – те, которые развлекались на кухне. Наташа мысленно стала считать людей в квартире. Если не принимать во внимание их самих, – комбата и Наташу, – то насчитывалось пятеро парней и шесть девиц.

«Один против всех? – подумала Наташа. – Хотя почему один? Я же с ним. Если будут бить, то обоих!»

Она почувствовала себя муравьем, оказавшимся на дне бесконечно высокого стакана.

Вроде бы и видно через стенки все, но в то же время выбраться никакой возможности. И она тут же вспомнила сценку, которую наблюдала на улице два месяца тому назад, когда летним вечером штук восемь подростков повисли на здоровенном дядьке, который не успевал отрывать от себя повисших на нем наглецов. Мужчину повалили, вычистили у него карманы и убежали. Ей представлялось, что примерно то же произойдет и сейчас. Квартира – это не ринг для бокса, а девятнадцати-двадцатилетние парни – совсем не подростки.

– Так кому ты дядькину машину загнал? – повторил свой вопрос комбат и отпил глоток тоника. Лед застучал в бокале.

– Что вы смотрите, вышвырнуть его надо! – заливался Гришан, оглядываясь на своих друзей.

Никто не спешил подходить к комбату. Тот наверняка весил раза в два больше каждого из них.

Теперь пришла очередь повеселиться Борису Рублеву. Он вслед за Гришаном прошелся взглядом по лицам парней. Никто не выдержал и пары секунд этой пытки. Каждому из них внезапно понадобилось рассмотреть или узор обоев, или глянуть на своих подружек, или задумчиво закатить глаза. Лишь бы не отвечать взглядом на взгляд.

– Значит, мы остаемся, – подвел черту Рублев и чуть отодвинулся от стола.

И тут Валик Гришан с диким визгом бросился на него, понимая, кому-то следует сделать первый шаг. А когда начнется потасовка, страх отступит. Их ведь как-никак пятеро!

Но не успел он сделать и двух шагов, как комбат выплеснул ему в лицо ледяной, как ночной воздух, тоник.

Прозрачные кубики разлетелись по комнате, запрыгали по полу, словно игральные кости.

Гришан замер, тяжело дыша. Комбат поднялся и абсолютно спокойно произнес:

– Ну, кто еще хочет попробовать? Может, ты, а?

– Нет, вы мне не мешаете, – отозвался парень, десять минут назад бегавший голым по квартире.

– А может, ты?

– Я вас вообще не знаю.

– Тогда – тебе захотелось?

Один из парней, бывший, наверное, самым крепким из всей компании, отрицательно покачал головой.

– Я понимаю, мне здесь делать нечего.

Наташа сильно сжала веки – так сильно, что между ними осталась узенькая щелочка, в которую она могла кое-что рассмотреть. И вспомнила, так же она вела себя в кино, когда была маленькой, в те моменты, когда на экране происходило что-нибудь страшное или то, из-за чего ей становилось стыдно. Она чуть удержалась, чтобы не крикнуть: не заводитесь с ними, оставьте их, давайте уйдем, пока не поздно!