Читать книгу "Чужая сила - Андрей Васильев"

Именно он, Хозяин кладбища, Костяной царь, как его еще называл Кузьмич, решал все на своей земле. Нет, была еще дирекция, охранники и прочие служители, но то все дела людские, его не касающиеся до поры до времени. Но не дай бог людские дела вставали поперек его воли. Тут живым, кормящимся при мертвых, завидовать не приходилось, гнев Хозяина всегда был страшен. Особенно же лихо приходилось тем, кто пытался посягнуть на добро покоящихся в земле. И если забулдыг, которые допивали водку, оставленную на погосте родственниками, он еще терпел, то кладбищенских воров, особенно тех, кто не ограничивался венками и цветами, а вскрывал могилы, карал безжалостно, причем дважды. Сначала в живом виде, когда, прежде чем убить, гонял их по дорожкам до посинения, а после и в посмертии. Тела ворюг увозили в морг, а душа – она оставалась там, где грабитель принял смерть. И назвать ее судьбу легкой никто бы не рискнул.

Бывало, что доставалось и тем, кто над кладбищем был официальным руководством. Не секрет, что кладбищенский бизнес один из самых выгодных, это знают все. Я лично помню лихую заварушку в начале века, когда преступные сообщества устроили передел этой собственности, вылившийся в небольшую войну со стрельбой и взрывами. Тогда про это много писали.

Так вот – до людской наживы Хозяину кладбища дела нет, его деньги не интересуют. Но если те, кто служит мертвым, начинают ради своей выгоды слишком зарываться и творить бесчинства, вроде запретов на установку памятников, которые заказаны не в местной мастерской, или даже вовсе закрывать доступ к могилам, то здесь Костяной царь может и показать, кто тут настоящий хозяин. Так сказать – сместить руководство. Насовсем. Посмертно.

А так он людей не трогает. Они ему неинтересны. И простым посетителям, которые не нарушают покой кладбища, там бояться нечего, даже ночью. По крайней мере, мертвых – точно. Не тронут они их. Наоборот, бывали случаи, когда Костяной царь даже защищал живых от живых же, и ничего удивительного тут нет. Это его владения и он, как добрый господин, обязан прийти на помощь человеку, которого хотят ограбить или даже убить.

Всякие же рассказы о ходячих мертвецах, которые выходят из могил и пьют кровь – не более чем сказки, в которые верить не следует. Тут люди путают простых покойников и упырей, а это разные сущности. Да и не сунутся упыри на кладбище сроду, их Хозяин на нюх не переносит.

– Вон как, – я удивился. – А мне лесовик говорил, что там, на погосте, надо держать ухо востро.

– Тебе – да, надо, – подтвердил Кузьмич. – Я же говорил о чем? Что простым людям не надо беспокоиться. А ты не простой теперь. В тебе сила бесхозная есть, мертвяки ее точно почуют и захотят около нее погреться. Дармовщинка, считай, как не попробовать тебя объегорить? Да и когда она твоей станет, тоже не следует думать, что все станет проще. Ты ведьмак, не забывай об этом никогда. Мертвым ваше племя не враги, но и не друзья, нападать в открытую никто не станет, но и жалеть тебя, если слабину дашь, тоже не будут. И защиты от Костяного царя не жди. Не резон ему тебя защищать, у тебя дар есть его подданных на волю отпускать, а он этого не любит.

– А как погреться-то они хотят? – недоумевал я. – И причем тут мое имя? Мне лесовик говорил про ключи, двери, но я толком ничего не понял.

– Родовое имя, тобой же произнесенное, откроет неупокоенной душе дорогу к сути, – вместо Кузьмича, который грозно засопел, удивляясь моей тупости, ответил Вавила Силыч. – Твоей сути, Александр. К сознанию твоему, если проще. А там все зависит от того, кто крепче – ты или эта душа. Если ты – то выдворишь её из себя навсегда. Если она – то беда. Захватит мертвяк твое тело, и все что к нему прилагается, то есть и силу. Не навсегда, ненадолго, но захватит. И кто знает, что с ним учудит. Может и ногу сломать, и даже шею свернуть, что ему за печаль до твоих бед? Нога еще ладно, в гипсе полежал и живи дальше. Если ухайдакает мертвец тело, то тогда все, твоей душе возвратиться некуда будет.

– Потому на кладбище никогда ни с кем не откровенничай, – назидательно произнес Кузьмич. – Кто бы ни подошел, что бы ни спросил. Они хитрые знаешь какие?

– А если его кто-то другой назовет? – озадачился я. – Мы с родителями раз в год на родные могилы ездим, не будут же они все время безлично ко мне обращаться?

– То другое, – пояснил Кузьмич. – Тут важно, чтобы ты сам свое имя назвал и доброй волей, без этого ничего у неупокоенной души не выйдет.

– Еще вопрос, – я отпил кваса. – Если понадобится, я смогу с Хозяином кладбища поговорить? Мало ли как дело повернется, вдруг пригодится.

– Да запросто. Но только если он сам этого захочет, – Кузьмич ухмыльнулся. – Иди в самую старую часть кладбища или на перекресток в самом его центре. Там найди дерево сухое, безлистное. Поверь, оно непременно отыщется, не может быть такого, чтобы его не было. На дереве этом найди место, куда дар Костяному царю положить можно. Может, в сплетение сучьев, может, еще куда, там такое непременно найдется. Положишь дар, скажешь: «Прими, Хозяин кладбища, подношение мое. Если тебе будет оно по нраву, то и мне будет радостно». После этого жди, если он захочет с тобой побеседовать, то даст тебе знак. Огонек могильный засветится или подойдет кто-то и тебя за собой позовет. Но помни – делать подобное надо не раньше заката и не позже того времени, когда восток синеть начнет. Днем он не спит, понятное дело, но в разговоры с кем-либо не вступает почти никогда.

– А что за подношение надо ему нести? – я полностью обратился в слух.

– Мясо с кровью, желательно – говядину, – со знанием дела ответил Кузьмич. – Фарш можно, особенно если свежий, с сукровицей, опять же. Еще сметана годится, но только в открытой посуде. Банка там, или крынка. Хотя – где теперь крынку сыщешь? А всякие новомодные гостинцы, вроде чипсов или шоколада в фольге, не неси. Не примет.

– Нелогично, – заметил я. – Он же нежить, насколько я понимаю. Зачем ему еда? У него же желудка нет.

– Полагаю, что вопрос в глубоком уважении, – подумав, выдал Кузьмич. – И потом – у него слуги не только мертвые, но и живые есть. Собаки, кошки кладбищенские – они тоже при нем состоят.

– Непросто все это, – вздохнул я. – Запутанно.

– Привыкнешь, – ободрил меня Кузьмич. – Со временем. Если только глупостей не наделаешь и сам в свиту какого-нибудь Костяного царя не попадешь.

– Не должен, – уверенно произнес Вавила Силыч, чем мне очень польстил. – Набирается ума вроде помаленьку. Вон с лесовиком поладил. А у них характер не сахар, ты же знаешь.

– Это да, – подтвердил Кузьмич. – Скандальные они. Это не трожь, то не трожь, тут не рви, там не топчи. Хуже них только русалки.

– Они такие дуры!!!! – как видно, Родьке было что рассказать по этому поводу, он дернулся на табуретке так, что чуть с нее не упал. – У нас их с дюжину живет! Так как лето, они волоса свои чешут и молодых мужиков ждут. У нас молодых уже лет двадцать как нет, и им всем сто раз говорено, что не придут они, неоткуда им взяться, уплывайте уже отсюда. А эти, как полнолуние, сидят на берегу и гребешками орудуют. Ждут. Ну не дуры?