Читать книгу "Клык леопарда - Чарльз Буковски"

– Центурион!

Юлий вышел из комнаты, но вскоре вернулся с тяжелым деревянным ящиком под мышкой. Альбану было достаточно одного взгляда на этот ящик: прокуратор вытаращил глаза и побледнел. Трибун встретился с ним взглядом, а затем с холодной улыбкой указал на ящик.

– Да, это он. Ты удачно выбрал место, куда его спрятать, и отлично его замаскировал. Но мои солдаты – мастера по части поиска спрятанных сокровищ. Каменная плита, под которой он был спрятан, лежала чуть ниже остальных. Этого было достаточно, что вызвать у них интерес. Думаю, теперь у тебя не осталось сомнений на тот счет, что ты целиком и полностью в моей власти, как муха в кулаке. Пока у меня нет прямых доказательств твоих махинаций. Но я надеюсь, что с нашей помощью твои сообщники запоют, как птички. Хотя и эта находка снабдила нас весьма любопытными сведениями о том, какие доходы ты с этого имел. – С этими словами Скавр открыл крышку, вытащил из ларца свиток и молча пробежал его глазами. – Весьма внушительная сумма, прокуратор. И она постоянно растет, что наводит на мысль о том, что схема работает и дальше. Однако ее недостаточно, чтобы объяснить весь доход, который наверняка в разы больше, даже после того, как ты заплатил за молчание твоим сообщникам. Из чего напрашивается вывод, что ты действовал не один. У тебя наверняка есть партнер, который контролирует продажу зерна, а может, даже его помол. Ты крадешь хорошее зерно, заменяешь его плесневелым, за которое ты заплатил гроши, затем передаешь своему партнеру, и он продает его в городе. Физическое доказательство преступления съедено в считаные дни, и все довольны. Фермеры избавляются от зерна, которое им никогда не продать, и даже имеют с этого какие-то ничтожные деньги. Ты имеешь свой барыш, продавая зерно своему партнеру. Он продает украденное зерно по рыночной цене и тоже не остается внакладе. Да-да, все довольны. Все, кроме всего одной, но самой важной фигуры, если хорошенько задуматься. Я имею в виду императора Коммода. Мне почему-то думается, прокуратор, что, узнай он об этом, цезарь вряд ли пришел бы в восторг. Ведь его ежемесячно обкрадывают на тысячи денариев! Поверь мне, еще ни один принцепс не оставлял безнаказанным того, кто запустил руку в его казну, даже если перед ним такой обладатель безукоризненных манер, как ты.

Скавр повернулся, пересек комнату и взял у одного из солдат копье. Вновь подойдя к Альбану, он с отвращением на лице приставил его острие к горлу прокуратора.

– Но поскольку император не может присутствовать здесь лично, чтобы засвидетельствовать свое неудовольствие твоей аферой, я, так и быть, возьму на себя роль вершителя правосудия. Имперского правосудия, Альбан! – С этими словами трибун оперся на древко копья и, наклонившись к прокуратору, зловеще прошептал: – Правосудия строгого и неумолимого.

Сказав это, он снова прошелся по комнате и сокрушенно покачал головой.

– Искусный палач умеет прибить человека к кресту так умело, что тот провисит на нем два, и то и три дня, мучимый жаждой, задыхаясь и страдая от боли в ногах, когда попытается приподняться на гвоздях, которыми те прибиты, чтобы набрать в грудь воздуха. И это не считая стервятников, которые слетятся, чтобы выклевать ему глаза прежде, чем он испустит дух. А какой удар будет для твоих родственников, когда до них дойдет весть, что ты был распят в назидание другим? Нет, конечно, император может проявить снисходительность. Он может пощадить твоих близких и не отнимать у них жизнь и собственность. А может и не пощадить. Он может решить, что на них лежит вина за твои преступления, и тогда преторианцы выставят их на улицу. Конфискация имущества может частично возместить ему то, что было у него украдено. Добавь к этому унижения, какие им придется пережить от солдатни, когда та нагрянет к ним в дом. Видишь ли, жизнь солдата однообразна, и они наверняка воспользуются возможностью развлечься за счет впавших в немилость аристократов. Это куда приятнее, чем просто ходить по шлюхам.

Скавр отошел от дрожащего как лист прокуратора и снова заговорил во весь голос:

– Разумеется, в моей власти облегчить мучения как тебе самому, так и твоим родичам. Я могу сделать твое наказание менее жестоким при условии, что ты вернешь в казну все незаконно нажитое. Но это возможно лишь в том случае, если ты скажешь нам, кто твой главный сообщник.

Он умолк, ожидая, что ответит Альбан. Но тот молчал. Впрочем, спустя какое-то время прокуратор медленно покачал головой и почти сквозь слезы прошептал:

– Не могу. Он знает, где живут мои близкие…

Трибун сочувственно покачал головой:

– Понятно. Это, конечно, дилемма. Как я понимаю, твой «партнер» сделал все для того, чтобы заручиться твоим молчанием? То есть ты в вашей паре младший и он крепко держит тебя за яйца, чтобы ты не взбрыкнул?

Альбан кивнул:

– Вскоре после того, как мы с ним заключили уговор, он подробно описал дом моих родителей, жену моего брата и их детей. Упомянул самые мелкие подробности, чтобы я понял, как хорошо он осведомлен. Он поддерживает связь с бандами в Риме и в деталях поведал мне, что будет с моими родными и близкими, если я возьму себе больше, нежели мне причитается, или же донесу на него. Даже если меня распнут, это сущая ерунда по сравнению с тем, чем он грозил мне. А гнев императора, если тот падет на мою семью, не идет ни в какое сравнение с тем, что будет с ними, если я проговорюсь. Мои люди тоже станут молчать. У них у всех в городе есть родственники.

Скавр кивнул. Сардоническая усмешка исчезла, и его брови строго нахмурились. Его надежды быстро покончить с этим делом рухнули. А ведь он так надеялся!

– Я пытаюсь понять твое место в этой преступной цепочке, прокуратор. Ты хочешь сказать, что идею тебе подал именно этот человек, верно? У него есть связи в Риме, и покровители снабдили его необходимой информацией, чтобы ты не смог ответить отказом? Поначалу ему на руку сыграла твоя собственная жадность, но, заработав приличные деньги, ты уже не мог выйти из игры. Тебе просто не позволили бы. Да и вообще, разве можно, обнаружив золотую жилу, вдруг от нее отказаться? Тем более что денег главарю всегда будет мало, не так ли? – Рутилий посмотрел на Альбана едва ли не с жалостью. – Ты знаешь, что я должен казнить тебя независимо от обстоятельств? – Прокуратор с несчастным видом кивнул. – И если я скажу тебе, что догадываюсь, кто он, этот твой таинственный партнер, мне нужно лишь подтверждение моей догадки.

Альбан вновь покачал головой:

– Какая разница. Если я хотя бы намекну, где его искать, он все равно так или иначе узнает об этом. И будет лучше, если вы избавите меня от этого искушения, казнив меня.

Трибун с печальной улыбкой кивнул:

– Уважаю твое мужество, прокуратор. Я понимаю, у тебя не было выбора, когда этот человек пришел к тебе с предложением. Тем более с таким, от какого нелегко отказаться. Но если я не могу избавить тебя от позорной смерти, в моих силах сделать ее быстрой. Куда более мучительное расставание с жизнью я приберегу для того, второго. – Он махнул рукой Юлию. – Отведи его в камеру, но убедись, чтобы он не встретил второго пленника. Похоже, твой долгожданный момент настал.