Читать книгу "100 великих тайн Первой Мировой - Борис Соколов"

А. Д. Протопопов – участник переговоров о сепаратном мире. 1916 г.

Последний царский министр внутренних дел А. Д. Протопопов, ранее встречавшийся с Варбургом, летом 1918 года, находясь под стражей в лечебнице в Петрограде, сообщил журналисту П. Я. Рыссу, что в конце декабря 1916 года он предложил план выхода России из войны, получивший одобрение царя. Согласно этому плану, «Россия должна известить союзников за несколько месяцев вперед, что, будучи не в силах вести войну, в назначенное время правительство прекращает эту войну. В течение этих месяцев союзники и Россия должны вести с Германией переговоры, которые не могли не дать положительного результата. В случае, если бы союзники отказались от ведения переговоров, Россия все же в указанный срок выходила из войны, заключив мир с Германией» и сделавшись нейтральной страной.

Бывшему генерал-майору отдельного корпуса жандармов А. В. Герасимову Протопопов в апреле 1918 года подробно изложил содержание своей встречи с Вартбургом в Стокгольме. Герасимов вспоминал:

«…Протопопов очень подробно рассказал мне историю своего назначения министром. В качестве товарища председателя Государственной Думы он был выбран председателем той делегации членов Думы, которая совершила поездку к нашим союзникам, посетила Париж и Лондон. Эта поездка, говорил Протопопов, показала мне, что военное положение наших союзников очень невеселое. Положение на их фронтах было очень тяжелым, организация тыла расхлябана, катастрофы можно было ждать буквально со дня на день. Поэтому, когда в Стокгольме мне через разных посредников было предложено встретиться с представителем германского правительства Вартбургом и ознакомиться с германскими условиями мира, я счел своим патриотическим долгом принять это предложение. Встреча состоялась. И после долгого разговора Вартбург мне сообщил, что он имеет вполне официальные полномочия передать Государю Императору условия сепаратного мира, которые сводились приблизительно к следующему: вся русская территория остается неприкосновенной, за исключением Либавы и небольшого куска прилегающей к ней территории, которые должны отойти к Германии. Россия проводит в жизнь уже обещанную ею автономию Польши, в пределах бывшей русской Польши, с присоединением к ней Галиции. Эта автономная Польша вместе с Галицией будет оставаться в составе Российской Империи. На Кавказе к России присоединяется Армения. Какой-то особый пункт говорил, я не помню уже теперь, или о нейтрализации или о присоединении к России Константинополя и проливов. Условий мира с союзными державами Вартбург не указывал, но подчеркивал, что никакой помощи от России против ее бывших союзников Германия не потребует.

Протопопов обещал передать эти предложения царю. И с этой целью, приехав в Петербург, испросил у него личной аудиенции. Царь внимательно выслушал рассказ Протопопова о свидании с Вартбургом, поблагодарил Протопопова за его сообщение и прибавил:

– Да, я вижу, враг силен. Я согласен, при нынешнем положении те условия, которые вы передали, для России были бы идеальными условиями. Но разве может Россия заключать сепаратный мир? А как отнеслась бы к этому армия? А Государственная Дума?

В итоге разговора Протопопов, как уверял он меня, получил от Государя формальное поручение переговорить с представителями руководящих фракций Государственной Думы и выяснить их отношение к германским предложениям. Протопопов прибавил, что он будто бы сделал попытку устроить совещание представителей думских фракций, но настроение, которое на этом совещании обнаружилось, было таково, что о подробном рассказе относительно германских условий не могло быть и речи, он не излагал их. Наши политики, говорил Протопопов, оказались невероятными идеалистами, совершенно не понимающими интересов страны. А ведь только заключив такой мир, мы могли спасти страну от революции».

В разговоре с Герасимовым, равно как и в своем изложении разговора с Вартбургом, Протопопов, как представляется, несколько приукрасил выдвигаемые германские предложения сепаратного мира. В своем отчете Вартбург утверждал, что сообщил Протопопову и Олсуфьеву о необходимости аннексией Германией не только Курляндии, но и Литвы и Польши, а относительно Проливов указал, что Германия готова была лишь добиться права для России проводить через них свои военные суда. Очевидно, условия, переданные Вартбургом, Протопопов изложил царю 19 июля 1916 года. А думцам он хотел передать их во время встречи с бывшими коллегами по Прогрессивному блоку 19 октября, уже будучи министром. Столкнувшись с явной обструкцией, Протопопов даже и не пытался изложить предложения о сепаратном мире. Зато с рассказом Протопопова о предложениях сепаратного мира можно связать интенсивный зондаж с русской стороны, продолжавшийся с осени 1916 года по весну 1917 года через голландского журналиста барона де Круифа, действовавшего от имени «русского двора». 16 октября он передал в Вену и Берлин, что Россия, понесшая в войне большие жертвы во имя союзников, оставляет за собой свободу действий по вопросу о мире. В качестве условий мира выдвигались: нейтрализация Проливов, превращение турецкой Армении в буферное государство, совместный протекторат трех империй над Польшей. Германское командование настояло, чтобы эти предложения были отвергнуты. 24 января 1917 года с русской стороны последовало новое обращение, упрекавшее центральные державы в нежелании идти на уступки и содержавшее угрозу мощного весеннего наступления Антанты на всех фронтах, в ходе которого могла быть выведена из войны Турция и заключен сепаратный мир с Болгарией. Германия это предложение отвергла, хотя Вена и София склонялись к переговорам. 6 марта 1917 года обращение было сделано от имени Николая II, при этом отмечалось, что предыдущее послание было им одобрено. В послании обращалось внимание на то, что «требование массами мира растет с каждым днем» и что его игнорирование может дорого стоить правительствам воюющих сторон. Германию и ее союзников пугали неизбежным вступлением в войну США и тем, что поражение грозит правящим династиям Центральных держав еще худшими последствиями, чем дому Романовых. В то же время Россия соглашалась на некоторые уступки: сохранение полицейского контроля Турции над Проливами и независимость Польши, что означало фактическое сохранение его австро-германской оккупации до конца войны. Финляндия должна была сохранить с Россией только личную унию. Однако германская сторона отвергла и эти предложения, полагая, что рост антивоенных настроений и экономических трудностей заставят Россию принять мир на еще более выгодных условиях для Германии.

Уже после Февральской революции 26 марта последовало последнее обращение «русского двора» от имени «некоторых членов царской семьи» с просьбой двинуть войска на Петроград, чтобы подавить революцию. Ответа не последовало, поскольку в Берлине уже поставили на Романовых крест. По всей видимости, русско-германский мир накануне Февральской революции был недостижим. Вартбург в разговоре с Протопоповым особо подчеркнул, что «мир и связанные с ним возможные большие потрясения требуют наличия в России человека с необыкновенной силой воли, независимостью мысли и большим авторитетом, даже для простой политики выхода России из войны. Такой личности, как видно, нет». Ни царь, ни кто-либо из министров или известных общественных деятелей не обладал требуемыми качествами. Для Германии в тот момент лучшим выходом представлялся крах Российской империи и резкое падение боеспособности русской армии, что позволило бы продиктовать мир на германских условиях и оставить на российских границах минимум войск.