Читать книгу "Коснись зари - Челли Кицмиллер"

Недовольно поджав губы, Лино нехотя кивнул.

— Ладно, вы можете пока остаться, но даже не пытайтесь увидеть Хоакина. Надеюсь, вам ясно? — Прежде чем она смогла ответить, он повернулся и зашагал прочь.

Приведя Хеллер в один из залов пещеры, Абигайль усадила ее на соломенный тюфяк и, умыв ей лицо, стала осторожно расчесывать спутанные волосы племянницы.

— Ты не хочешь рассказать мне, что все-таки случилось? — осторожно спросила она. — Гордон причинил тебе боль? Он… — Старушка отвернулась, очевидно, не в состоянии произнести страшное слово.

Хеллер равнодушно покачала головой:

— Нет, тетушка, он не приставал ко мне.

Абигайль вздохнула и коснулась рукой щеки Хеллер.

— Но что же он сделал, дорогая? Как он обидел тебя?

Отстранившись, Хеллер потянула вверх грязную ночную рубашку.

— Вот что он сделал! — Она повернулась к тетушке спиной.

У Абигайль на мгновение прервалось дыхание. Придя в себя, она осторожно протянула руку и коснулась кончиками пальцев израненной кожи Хеллер.

— Боже, бедное дитя!

Прижимая ночную рубашку к груди, Хеллер повернулась и увидела лицо Абигайль, бледное как полотно.

— Пожалуйста, тетушка, умоляю тебя — ты никому не должна говорить об этом.

— Но, Хеллер…

— Нет! Ты не должна. У меня есть свои причины, чтобы просить тебя об этом.

Абигайль неохотно кивнула и направилась в другой зал пещеры в поисках еще одного одеяла.

Только теперь у Хеллер появилась возможность спокойно взглянуть на все, что случилось с ней в последнее время. Какой же она была наивной дурой, полагая, что сможет перехитрить Сэма Мердока — человека, зарабатывавшего на жизнь выслеживанием и убийством других людей. Если бы только она внимательнее послушала то, что говорили о нем Хоакин и Лино, возможно, ей бы не пришло в голову доказывать свою полезность и оказывать помощь Хоакину именно таким образом.

Но никто вовремя ее не остановил, и в результате она помогла завлечь Хоакина в ловушку.

Мороз пробежал у нее по коже. Есть некоторые вещи, которые нельзя оправдать, нельзя исправить и нельзя простить. Да и зачем прощать, ведь у него есть Елена. Лино сказал, что Хоакин нуждается именно в ней, а уж он-то знал Хоакина лучше всех. Человек должен быть слепым, чтобы не видеть, насколько Елена любит Хоакина, и эта любовь не кончается в течение более чем двух десятилетий. Она прошла с ним лучшие и худшие времена, она была с ним, когда его ранили, и потом, когда ему нужно было поговорить с кем-то, когда он был одинок. А самое главное — она была с ним сейчас.

Ирония заключалась в том, что Елена Вальдес любила Хоакина так же, как он любил свою жену Роситу.

Хеллер надела ночную рубашку и укрылась теплым одеялом Абигайль. Как же много событий произошло с того момента, когда она, приехав в Сан-Франциско, вышла из вагона поезда в ликующую толпу! Если бы она могла повернуть стрелки часов обратно… скольких ошибок можно было бы избежать. Зная то, что знает сейчас, она бросила бы вызов Элизабет Пенниуорт и доказала бы ей, что нет ничего позорного в ее рождении вне брака. Если бы мать и Джеральд Пейтон поженились, она родилась бы и выросла в Бостоне. А вот теперь и для нее самой роль одинокой матери замаячила на горизонте.

Когда она подумала о будущем младенце, у нее отлегло от сердца. Теперь у нее не было никаких сомнений — его отцом являлся Хоакин, а не Лютер Мейджер. Вот только сам отец никогда не узнает о ребенке, которого зачал.

Терзаясь сомнениями, Хеллер долго ворочалась с боку на бок, пока наконец не провалилась в глубокий, беспокойный сон.

Проснулась она только в полдень следующего дня. Около нее, скрестив ноги и монотонно напевая, сидел Пепе. Заметив, что Хеллер открыла глаза, он перестал петь.

Внезапно ей в голову пришла страшная мысль.

— Хоакин… умер?

— Нет-нет, он жив, но пуля засела очень глубоко, и из него вытекло много крови. — Пепе огорченно покачал головой.

Следующие четыре дня оказались больше похожи на пытку. Пепе не приходил, и никто не разговаривал ни с ней, ни с Абигайль о состоянии здоровья Хоакина. По-видимому, все шло к худшему. Он умирал.

Уже собираясь уезжать, Хеллер неожиданно повстречала Елену. Они не обмолвились ни словом, делая вид, что не знакомы друг с другом; и тут, повинуясь какому-то неясному импульсу, Хеллер кинулась назад в лагерь и сразу прошла в зал, где лежал Хоакин. Она просто не могла не увидеть его в последний раз, чтобы попрощаться.

Хоакин лежал на груде шкур, его голова была слегка приподнята, мускулистые руки покоились по бокам. Широкая повязка стягивала его торс, а ноги прикрывало одеяло в красно-коричневую полоску.

Хеллер безмолвно встала на колени у его изголовья, она хотела дотронуться и погладить его, но не смела, опасаясь, что он проснется.

— Я люблю вас, Хоакин Мурьета, — прошептала она настолько тихо, что ее голос был едва слышен, — и никогда не хотела причинять вам боль. Я сделаю все, что смогу, чтобы доказать мою верность и любовь.

Глаза Хоакина медленно открылись.

— Хеллер? — Его голос был слаб и чуть дрожал.

Она не смела пошевелиться. Его веки снова опустились. Убитая горем, Хеллер поднялась с колен и ушла, уверенная, что видит свою первую и единственную любовь в последний раз.

До этого утра Хоакин был убежден, что умирает. Пепе не обнадеживал его, как прежде, а бальзамы и настойки старика вместе с монотонным пением лишь немного уменьшали боль.

И все же на пятый день после того, как он получил пулю в спину, Хоакин сел. Все у него болело, будто его только что поджарили в аду, но это лишь говорило ему о том, что он жив. К тому же он отлично выспался за эти пять дней — хватит на шесть жизней, как сказала Елена.

В третий раз Хоакин оказался на грани жизни и смерти. С одной стороны, ему было жаль, что он выжил, поскольку смерть освободила бы его от чертовой клятвы и избавила от собственной безупречной честности.

Он знал, что Хеллер была в лагере; Лино сказал ему об этом. Хоакин провел все утро, пытаясь понять, отчего она не пришла к нему, как только приехала, и почему предала его. Что он сделал, за что она так сильно ненавидела его? Разумеется, она разъярена: он должен был больше доверять ей и заранее раскрыть свой план. Очевидно, Хеллер пережила нечто большее, чем страх, она почувствовала себя брошенной.

Когда он сообщил ей о причинах своих действий, то думал, что она поняла и простила его. Как же он ошибался!

Несмотря на охватившее его отчаяние, Хоакин понимал, что во всем случившемся виноват только он один. По его ошибке Хеллер оказалась на его пути мести. Ему бы лучше быть терпеливее и подождать, пока она не уедет домой, а он использовал ее как пешку в своей игре с Мейджером.