Читать книгу "Земля мертвецов - Роберт Райан"

Развернувшись, мисс Пиппери выбежала из палатки, оставив за собой слабое эхо рыданий.

– Развод – непростая тема, –  заметил Ватсон. –  Миссис Грегсон и мне говорила, что она вдова.

Как там она сказала? «Как я заметила, никто особо не озабочен честью пожилых вдов». Он, естественно, решил, что она намекает на себя. И не стал уточнять, чтобы не бередить старые раны.

– Я ее не виню. –  Грегсон пригладил волосы ладонью. –  Это и в наше время клеймо. –  Он покосился на дверь, за которой скрылась мисс Пиппери. –  Кажется, это известие выбило из колеи вашу помощницу.

– Мисс Пиппери – католичка. Насколько я могу судить по ее кресту, –  объяснил Ватсон. –  Она, может быть, в чем-то и современна, только не в вопросе развода.

– Я этого не хотел, майор. Мне не оставили выбора. Джорджина очень упряма.

– Ее упрямство спасло мне жизнь. Если бы она не подвезла де Гриффона на ферму, где он собирался забрать Лорда Локи…

– Вот именно… – Лейтенант помолчал. –  Джорджина стала суфражисткой в конце 1906-го, может быть в 1907 году. Я как раз начинал карьеру в Скотланд-Ярде. Я виню только себя. Не мог уделять ей больше внимания. Служба полицейского отнимает столько времени… и вот ее настигли неприятности. Она не понимала, насколько это сложно для меня. Ее то и дело задерживали, обвиняли в гражданском неповиновении и прочем. А потом этот суд. Он стал последней соломинкой. Мне напрямик сказали, что я должен отмежеваться от нее, если хочу остаться в полиции. Что я и сделал.

– Суд?

– В Олд-Бейли. Вы, возможно, помните. Покушение в Саттон Кортни.

Фраза отозвалась в памяти зловещим эхом, хотя Ватсон в то время был так оглушен гибелью Эмили, что почти не заглядывал в газеты. Это походило скорее на ощущение, чем на отчетливое воспоминание – так, мурашки по коже.

– За что же ее судили? – спросил Ватсон, с ужасом предчувствуя ответ.

– За покушение на убийство.

– Кого?

– Премьер-министра.

59

«Пэлл-Мэлл газетт»

Покушение в Саттон Кортни, вердикт

В центральном уголовном суде перед судьей Бэнксом и присяжными вчера предстала миссис Джорджина Грегсон, тридцати лет, обвиняемая в том, что подожгла летний павильон (с помощью изготовленной для этой цели зажигательной бомбы, иначе – «бомбы Орсини») на причале Саттон Кортни, будучи осведомлена о том, что премьер-министр, достопочтенный Г. Г. Асквит, находился внутри. На этом основании подсудимая обвиняется в покушении на убийство. От обвинения выступали мистер Бодкин и мистер Тарвел Хэмфри; защиту представляли мистер Лэнгдон (королевский адвокат) и мистер Э. Д. Мюир. Несмотря на положительные характеристики, представленные свидетелями: миссис Картер-Тэйт и супругом миссис Грегсон, инспектором Тобиасом Грегсоном, служащим уголовного отдела Скотланд-Ярда, –  миссис Грегсон была признана виновной. Судья Бэнкс в заключительном слове подчеркнул, что «еще недавно представлялось немыслимым, чтобы образованная, благовоспитанная женщина могла совершить подобное преступление. Еще недавно ему пришлось бы просить жюри оправдать ее на том основании, что обвинение невероятно. Но, к сожалению, женщины как класс лишили себя презумпции такого рода. Следовательно, невозможно подходить к подобным делам с той позиции, с какой они рассматривались еще несколько лет назад. Обвиняемой представлялась возможность дать объяснения, но она ее отвергла, а просьба защиты признать ее невиновной, при том, что на ее платье и в ее доме были обнаружены следы гремучей ртути, были справедливо отвергнуты присяжными». Далее судья назвал алиби обвиняемой в ночь поджога «смехотворно зыбким» и похвалил анонимного осведомителя, который «навел» на нее полицию, назвав миссис Грегсон в числе злоумышленников. Затем обвиняемая зачитала длинное заявление, в котором отрицала юрисдикцию жюри на том основании, что среди присяжных нет женщин. Судья: «Я выслушал все, что вы имели сказать, и мой долг теперь – вынести вам приговор. Я не имею намерения поучать вас, однако на ваше заявление должен ответить одно, и только одно: из него следует, что вы не представляете последствий вашей деятельности. Вы не сознаете, какой вред, несправедливость и разрушения несут подобные действия всем классам общества – не только богатым, но и беднякам, борющимся за выживание; не только мужчинам, но и женщинам. Вы говорите о законах, составленных мужчинами, как будто только эти законы управляют поступками людей. Но вы должны были слышать об ином законе, который гласит: „Поступай с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой“. Вот закон, который вы нарушаете». Судья добавил также, что ее нежелание выдать сообщников будет зачтено против нее. Миссис Грегсон была приговорена к десяти годам каторжных работ. Она немедленно объявила, что начинает голодовку.

60

Ватсон дослушал рассказ о деле и его освещении в газетах.

– Да, смутно припоминаю. Нехорошее дело. Оно скорее повредило женскому движению.

– Джорджине, –  продолжал Грегсон, –  низкопробные газетенки прозвали ее Красной дьяволицей – плохо пришлось в Холловэе. Вспоминайте об этом, когда она становится… колючей. Принудительное кормление, унизительные обыски, побои – все это на ней сказалось.

– Побои?

– Жена полицейского в тюрьме… я в том числе и поэтому с ней развелся. Чтобы она могла отрицать, что муж у нее полицейский. Она, конечно, из упрямства не стала менять фамилию.

– Только поэтому? – мягко спросил Ватсон.

– Не судите меня слишком строго, майор. –  Полицейский достал из глубин бумажника маленькую вырезку. –  Этого вы, наверное, не видели.

Всего два абзаца. В них писалось о «новых фактах», в свете которых осуждение миссис Грегсон оказывалось несправедливым. Ее освободили после апелляции. После освобождения она заявила, что рада торжеству справедливости и будет продолжать борьбу за права женщин мирными средствами. Что ее больше всего радует в будущем? Возможность принимать ванну в одиночестве и гонять на мотоцикле.

– О суде и приговоре трубили во все трубы, –  пояснил Грегсон, –  а о пересмотре дела промолчали. Я до сих пор встречаю людей, которые помнят «дьяволицу», но не знают о ее оправдании. Потому и ношу с собой эту заметку.

– Должен признаться, что совершенно не заметил второго акта этой драмы, –  сказал Ватсон. –  Но если она не…

– Ее подставили, майор. Лига свободы женщин, которую поддерживала Джорджина, признавала гражданское неповиновение и протесты, но не доходила до таких анархических крайностей, как «Союз социальных и политических свобод» и тому подобные. Те занимались преследованием политиков вплоть до физических нападений.

Ватсон кивнул. Он помнил, как суфражистка Тереза Гарнет бросалась на Черчилля с хлыстом. Политик не стал подавать в суд, заметил только, что, близко познакомившись с хлыстом, впредь клянется мягче обращаться с лошадьми.