Читать книгу "Король воров - Корнелия Функе"

Тут Барбаросса на секунду обмер от ужаса.

— Какие фальшивые деньги? Не знаю я ни про какие фальшивые деньги, — залопотал он, избегая, впрочем, смотреть Просперу и Сципио в глаза.

— Да нет, знаешь, еще как знаешь, — сказал Сципио, поднимаясь по лестнице. С угрюмым видом Барбаросса неохотно последовал за ним. Но остановился, как вкопанный, едва завидев наверху, под колоннами, вышедшего им навстречу Ренцо.

— Ой! Вы посмотрите только, как жутко он глядит! — прошептал он, судорожно вцепляясь Просперу в руку. — Нет, нет, вы просто обязаны меня защитить!

Но в ту же секунду из-за спины Ренцо показались доги. Глаза у них были мутноватые, но на ногах они вроде бы уже держались. Между догами, как из-под земли, появилась Моросина; сжав губы, она не сводила с Барбароссы пристального взгляда.

— Счастье твое, жалкий отравитель! — крикнул Ренцо и медленно зашагал вниз по ступеням. — Да, псы вроде выжили, — сказал он, прочитав в глазах Барбароссы явное облегчение. — И по-моему, им даже уже не повредит легкий перекус. Моросина вот предлагает тебе с ними наперегонки пробежаться. До твоей лодки, к примеру…

Барбаросса побелел.

Ренцо, стоя двумя ступеньками выше, с интересом за ним наблюдал.

— Но у меня-то другое предложение, — сказал он, помолчав. — Разумеется, ты заплатишь за все, что ты натворил. Но не своей жизнью, и уж тем более не так, как мы расплатились с Королем воров.

— Тогда как же? — Барбаросса смотрел на него с неприкрытой злостью.

— По твоей вине ни Моросина, ни я не в силах теперь прокрутить обратно то, что мы затеяли, — сказал Ренцо. — Точно так же, как и Король воров, да и ты сам. А я между тем продал тебе почти все, что было ценного на этом острове, одни старые игрушки только еще и остались. Мы с Моросиной одиноки, у нас никого нет. Вот почему я отпущу тебя, только если ты мне отдашь все деньги, которые ты держишь в твоей лавочке, причем не в кассе, а в сейфе.

При этих словах Барбаросса вздрогнул так, что чуть не свалился с лестницы. Хорошо еще, Проспер успел ухватить его за ремень брюк, но коротышка, едва обретя равновесие, сердито оттолкнул его руку.

— Да ты в своем уме? — заорал он на Ренцо. — А на что мне потом жить прикажешь? Когда я из-под прилавка едва выглядываю! Я-то тут при чем, если эта трухлявая деревяшка сломалась?

— Действительно, ты-то тут при чем? — Сципио со вздохом присел на каменные ступеньки, не спуская с Барбароссы насмешливого взгляда. — Кто-то с целым мешком отравленного мяса проникает на остров, а ты-то тут при чем? Кто-то от самой стены тащит Моросину за косу, а ты-то тут при чем?

Барбаросса открыл было рот, но Ренцо не позволил ему даже вякнуть.

— Мы вместе с тобой поедем в город, — сказал он, — и ты отдашь мне деньги. За это я обещаю тебе не мстить ни за карусель, ни за собак, и сестра моя тоже тебе мстить не будет. Хотя, поверь, мстить мы умеем. Нет ничего проще, чем указать карабинерам на беспризорного малыша, вообразившего, будто он и есть Эрнесто Барбаросса, или, допустим, попросить Сципио и Проспера сдать тебя в сиротский приют Милосердных сестер. Так что выбирай. Пока что ты можешь откупиться.

Барбаросса провел ладонью по подбородку, но тут же досадливо опустил руку, почувствовав, насколько он смешон и беззащитен без своей бороды.

— Это шантаж, — пискнул он своим детским голоском.

— Называй как хочешь, — невозмутимо откликнулся Ренцо. — Тому, что ты учинил на моем острове, можно подыскать несколько еще менее благозвучных наименований.

Барбаросса смотрел на Ренцо до того угрюмо, что Проспер не удержался от смеха.

— На твоем месте, Рыжебородик, я бы принял предложение, — сказал он. — Пока Моросина не скормила тебя своим собакам.

Барбаросса в бессильной ярости сжал кулачки.

— Ладно, я принимаю ваши условия, — сказал он, глянув еще раз на собак, что улеглись на верхней ступеньке. — Только все равно это чистой воды шантаж.

РАСЧЕТ С БАРБАРОССОЙ

Они вернулись в Венецию вскоре после полудня. Однако небо было укрыто столь густыми облаками, что Просперу иногда чудилось, будто уже смеркается.

Он вообще как-то утратил чувство времени. Ночь, когда они со Сципио отправились на остров Тайн, казалось, миновала уже много месяцев назад, и он чувствовал себя путешественником, возвращающимся домой из дальних, неведомых стран. Едва Сципио ввел лодку своего отца в Большой канал, начался дождь. Ветер швырял им в лицо холодные капли, и у дворцов на берегу вид сразу сделался унылый и какой-то заплаканный.

— Сколько еще мне в этой норе сидеть? — донесся до него возмущенный голосок Барбароссы.

Сципио запер карапуза в каюте, на всякий случай, чтобы чего не натворил. Ренцо следовал за ними в лодке Барбароссы, это был хотя и небольшой, но настоящий грузовой баркас, на котором Рыжая Барода, очевидно, много чего рассчитывал с острова вывезти. Хотя теперь-то он яростно это отрицал. Моросина осталась на острове выхаживать собак. Они, прощаясь с Ренцо, так вяло виляли хвостами, что их хозяин уселся в лодку с озабоченным лицом.

— А ты-то на чем будешь домой добираться? — спросил его Сципио, когда они пришвартовали свои лодки на тихой пристани в одном из боковых каналов.

— О, я еще какое-то время попользуюсь лодкой синьора Барбароссы, — невозмутимо ответил Ренцо. — Она куда удобнее моего парусника, а кроме того, без нее он не сможет наносить мне столь неожиданные визиты.

Барбаросса в ответ пробормотал что-то неразборчивое, но явно неласковое, и с мрачной миной пошел впереди всех. Сципио одолжил ему свое мальчишеское платье, но даже оно было Барбароссе неимоверно велико. Ботинки спадали у него чуть ли не на каждом шагу, прохожие на него оборачивались, а когда он пытался осадить их надменным взглядом, смеялись.

Но и рослая, стройная фигура Сципио привлекала к себе любопытные взоры. Ренцо выдал ему темную накидку, которую прежде носил сам.

Сципио выглядел в этом наряде так, словно только что сошел со старинной картины. Проспер, идя рядом с ним, чувствовал какую-то неловкость, ему недоставало прежнего, такого знакомого лица Сципио. Даже в маске он казался ему менее чужим, чем вот такой. Время от времени Сципио ему улыбался, вероятно, он чувствовал смущение товарища и хотел развеять неловкость, но удавалось это не вполне.

Дождь барабанил по мостовой все сильней, так что когда они добрели наконец до переулка, в котором находилась лавочка Барбароссы, на улицах не видно было уже ни души.

Барбаросса с мрачной миной отпер дверь и зажег свет. Табличку «Закрыто», висевшую за стеклом, он убирать не стал, и дверь за собой снова тщательно запер.

— Одну треть вы обязаны мне оставить, — ворчал он, ведя их к себе в кабинет. — Самое меньшее! На что я иначе жить буду? Или вы хотите, чтобы я с голоду околел?