Читать книгу "Кинжал Зигфрида - Наталья Солнцева"

– Этот человек первым нашел мертвое тело вашего отца, и по прошествии десяти лет его убили. Неверов зачем-то приходил к вам…

– Ясно зачем! Выведать что-нибудь про клинок. Я его и направил на болотное озеро. Пусть еще один любитель приключений обломается. По лесу да трясине не больно на джипе разъездишься! Кто бы ты ни был, своими ножками шагать придется, в рыбацких сапогах, в накомарнике. Посмотреть бы, как этот хлыщ по болотным топям к кладу пробирается! Вот потеха!

Он неестественно засмеялся, при этом глаза его сохраняли настороженное выражение. Словно он постоянно был начеку.

– Вы говорили Леде о Неверове? – спросила Астра.

– Упоминал вскользь. Я его настоящую фамилию только от вас узнал. Мне он представился историком Воробьевым. Книжку показывал – якобы свою – про усадьбу Алтуфьево. Тонкая такая, в глянцевой обложке.

Астра сразу вспомнила книгу, обнаруженную в машине, которая стояла во дворе у Шемякиных. На обложке – фотография господского дома, внизу надпись: «Алтуфьево», а вверху фамилия автора – В.И. Воробьев.

Может, Влад никакой не Неверов, а Воробьев? Историк, а не менеджер? Тогда понятно, почему Куприянов к нему придирался. Нет, слишком сложно. Как же его мать? Как же Леда? Они уверяют, что Влад окончил Кембридж. Ну и что? Разве в Кембридже нет исторического факультета?

Эти мысли вихрем закружились в голове Астры. Она взглянула на Матвея – тот тоже казался сбитым с толку.

– Честно говоря, я ему почти поверил, – продолжал Валериан. – Подумал: если историк писал про усадьбу Алтуфьево, то непременно интересовался его владельцами, работал с архивами, где ему могли попасться упоминания о кинжале. Ну и подсел на этот крючок. Его тачка путала все карты. На зарплату историка внедорожник не купишь.

– У вас есть компьютер?

Вопрос Матвея оказался для молодого человека неожиданным.

– Д-да…

– А Интернет?

– У меня безлимитный, а что?

– Включайте.

Квартира Лианозовых состояла из трех комнат: гостиной, где, по-видимому, обитала Зинаида Романовна, воссозданного кабинета покойного профессора, превращенного в домашний музей, и комнаты Валериана. Туда он и предложил перейти гостям. Ему стало любопытно, зачем тем вдруг понадобился Интернет!

– Вы позволите?

Матвей сел и защелкал клавишами. Сын профессора стоял у него за спиной, не отрывая взгляда от монитора. Поисковик, кроме прочих данных, выдал то же самое объявление, которое распечатал Влад.

– «Состоятельный коллекционер желает приобрести так называемый Кинжал Зигфрида»… – вслух прочитал Лианозов. – Я это видел! Он предлагает сумму «в пределах двадцати миллионов евро». Между прочим, клинок, если он реально существует, стоит гораздо дороже.

– Вы правы, – согласился Матвей. – Тут у любого кровь ударит в голову. Думаете, реликвия у Куприяновых?

– Не исключено. Покойный глава семейства не имел недостатка ни в средствах, ни в связях. Задавшись целью, он обычно ее достигал. А теперь родственники с ног сбились в поисках клинка. Господин Куприянов от души веселится на том свете.

– Вы собираетесь шантажировать Леду?

От слов Астры Валериан вздрогнул, оглянулся на дверь, покрываясь красными пятнами.

– Тсс-сс! Тише! Вы что? Мама не должна ничего знать, она одна у меня осталась. Хотите ее угробить?

– По-моему, вы как раз этого добиваетесь, – сухо произнес Матвей. – С Куприяновыми шутки плохи.

– Да, да! Черт… Лучше не связываться с ними! – выпалил сын профессора. – Я… У меня были планы. Но я от них отказался. У Леды глаза как у бешеной кошки. Она, пожалуй, набросится и загрызет. Хорошо, что я сначала решил познакомиться с ней, а потом уже…

Он осекся.

– Что «потом уже»?

– Неважно…

Лианозов теперь казался напуганным. Эти двое с подозрительными расспросами вызывали у него безотчетную тревогу. Убитый егерь не шел из головы. Закрытый гроб с телом отца встал перед глазами. Профессор тоже пытался добраться до кинжала, и чем это закончилось?

– Ладно… – пробормотал он, понижая голос. – Но учтите, я буду все отрицать! Если вы вздумаете сослаться на меня. Я вам скажу… одну вещь…

Ему ужасно хотелось насолить Леде – высокомерной, богатой сучке, которая смотрела на него с брезгливым презрением, как будто он какой-нибудь жалкий червяк. С шантажом, пожалуй, ничего не выйдет. Слишком опасно. Зато эти двое узнают кое-что про семейку Куприяновых, которая…

– У Леды есть сестра! – задыхаясь от всколыхнувшейся обиды, заявил он. – Чокнутая!

– Погодите… у Куприяновых две дочери? – опешила Астра.

– Были. Пока одна не сбежала…

Глава 32

Ангел манил ее к себе, звал, обещая вечность в райских садах, небесную любовь и невиданные наслаждения…

Человек пытался достучаться до ее сознания, что-то говорил, обнимал ее, целовал…

Два образа менялись местами, разъединялись, сливались в один. Это фантастически прекрасное существо то излучало золотое сияние, то обретало плоть…

– Кто ты? – не разжимая губ, спрашивала Таисия.

Здесь, куда она перенеслась, все воспринималось по-другому. Она тоже стала другой – юной, нежной и безрассудной. На ней под черной рясой была простая грубая рубашка, чьи-то руки раздевали ее, ласкали…

– Нельзя… нельзя… – шептала Филофея.

В миру ее звали Катериной… «Сколько у меня имен! – думала она. – Сколько обличий!»

Ее постригли насильно, а значит, ее обет не имеет силы. Бог не принимает таких обетов. Его не обманешь.

Монастырская келья… запах разведенных водой красок… Ангел, глядящий на нее с белой стены… запах болотной тины, черная жижа, раздирающая легкие… старец, который протягивает к ней иссушенные постом руки… звон колодезной цепи… венчание… первая брачная ночь…

– Люблю тебя… люблю… – шепчут мужские губы.

Она не знала такой истомы, такого мучительного и сладкого забытья, такого жара и страсти… когда отдаешь себя всю, без остатка…

Она познала вкус запретного плода – он оказался горьким и соленым, как слезы, как кровь…

Эта рана в ее сердце никогда не заживала. Она изменила самой себе… или Ангелу… или незримому возлюбленному… Мужские руки не должны прикасаться к ее обнаженному телу, к ее девичьей груди, иначе…

Мысли путались. Волна блаженного томления подняла ее и понесла в океан, где каждая капля была и слезой, и кровью, и миррой…

Стон вырвался из ее губ и пробудил от смутного сна, полного боли и восторга. Она опять поддалась искушению, не устояла… и за то будет наказана. Грех… грех!