Читать книгу "Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите - Михаил Хазин"

Практик. Тут дело и в том, что никакая традиция не одобряет власти денег (авраамические религии так просто жестко критикуют власть «золотого тельца»), и в том, что финансистам хотелось бы управлять собственными рычагами, которые старые элиты не контролируют.

Теоретик. Эти методы управления хорошо известны и публично декларируются «новыми финансистами». Еще в 1990 году Жак Аттали [278] изложил их программу в своей книге «Линии горизонта»: тотальный контроль над всеми жителями, «планетарная политическая власть», «демократия» и «закон денег». С середины 80–х эта же программа воплощалась в жизнь международными финансовыми организациями2 в виде Вашингтонского консенсуса: либерализация внешней и внутренней торговли, сокращение роли государства в регулировании экономики и увеличение его роли в социальных программах (образование, здравоохранение, пособия по безработице). Нетрудно заметить, что это та же самая политика, которая проводилась в странах «золотого миллиарда»: государства обеспечивают приемлемый уровень жизни населения, купленные тем самым избиратели голосуют «за» на «демократических выборах», а олигархи «снимают пенки» с финансовых оборотов.

Либеральные ценности («соблюдай Закон и делай что хочешь») в настоящее время глубоко проникли в мировую правящую элиту. К «новым финансистам» относятся и публичные политики, заработавшие популярность пропагандой либеральных взглядов («новые левые», куда входят представители и американской Демократической, и практически всех европейских партий), так и финансисты, сколотившие состояния на ипотечном, потребительском и международном кредитовании. Всем, что у них есть, они обязаны либеральной идеологии (прежде всего, конечно, «делай что хочешь», но и «соблюдай Закон» тоже, особенно в формулировке «не пойман — не вор»). Эти новые представители элиты (возглавившие уже властные группировки высших уровней) будут до последнего отстаивать породившую их экономическую модель. Например, наращивать государственные долги, увеличивать пособия, поднимать налоги — сначала с малого и среднего бизнеса, а потом могут дойти и до крупнейших корпораций, принадлежащих старой элите. В политической сфере они будут последовательно выступать за «власть закона», понимая под ней тотальный внешний контроль за действиями и мыслями каждого человека, при одновременном разрушении всех его внутренних ограничений. Старой элите, привыкшей иметь дело с людьми, имеющими хоть какие‑то ценности, будет непросто справиться с этой молодой порослью.

Практик. Тем более что возвращать консервативные ценности тоже непонятно как. Обращаться к церкви в этой ситуации нельзя, потому что современное либеральное государство на протяжении последних десятилетий очень активно с церковью воевало, да и как иначе, с церковной‑то неприязнью к ссудному проценту. А в результате что происходит? Социальная стабильность в рамках среднего класса начинает разрушаться, альтернативной нет. А люди, «новые бедные», у которых есть ощущение, что у них должны быть квартира, машина и так далее, понимают, что они нищие навсегда, и становятся очень мощным инструментом дестабилизации. Хотя в Западной Европе эти люди никогда на улицы не пойдут, но пассивно поддерживать тех, кто отстаивает справедливость, они готовы уже сейчас. А какие есть механизмы восстановления справедливости? Они бывают трех видов: 1) националистические — и мы видим возрождение национализма в Европе; 2) религиозные — вот вам исламские революции и ИГИЛ [279]; 3) социалистические — и вот в США чуть не становится человеком года Сандерс, выступающий за социалистическую революцию (!). Социализм теперь не самый худший вариант, с СССР можно было договариваться, а как договариваться с ИГИЛ?

Теоретик. Результатом «конца истории» стала ситуация, когда проблем у правящей мировой группировки стало еще больше, чем раньше. Изнутри ее раздирают фундаментальные противоречия между консервативными олигархическими ценностями («есть мы, и есть все остальные») и выпущенным из бутылки джинном либерализма («Закон один для всех»). Снаружи ей бросают вызов намного более сплоченные элиты третьего мира — такие как китайская и исламская. И в довершение всех бед, мировой экономический кризис вовсе не закончился в 2010 году, пирамида долгов (теперь уже государственных) продолжает расти и грозит обрушиться в любую минуту.

Такой представляется нам сегодняшняя позиция на «глобальной шахматной доске». Согласитесь, она мало похожа на окончательную победу единой мировой олигархии; куда больше все это напоминает ситуацию перед Великой депрессией, когда неспособность «банкиров» к управлению мировой экономикой стала очевидна всему свету. Как мы и обещали в начале нашей книги, все выглядит так, как будто мы на пороге очередной смены мировой элиты; и мы приглашаем вас, уважаемый читатель, принять в ней посильное участие.

Читатель. Я тогда подумал, что вы шутите…

Теоретик. Как видите, нам не до шуток. Все предельно серьезно, просто мало кто из людей представляет себе масштаб проблем, с которыми столкнулась нынешняя мировая элита. Скажем больше: мало кто и в самой элите осознает, с кризисом какого масштаба им приходится иметь дело.

Читатель. Гибрис–синдром?

Теоретик. Он самый. Когда вы вслед за своими отцом и дедом уже полвека правите миром, невозможно поверить, что эта власть может неожиданно кончиться. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! Поэтому мы и обращаемся с нашей книгой не к настоящей, а к будущей элите. К читателям, не получившим Власть по наследству, но готовых сделать в ней правильную карьеру и со временем сыграть свою партию на мировой шахматной доске.

Теперь, когда мы описали (в самых общих чертах) историю Власти, можно сказать несколько слов о ее современном устройстве. На самом высшем уровне любая устойчивая1 Власть является родо–племенной. Цена ошибки на этом уровне очень высока, и потому во властные группировки принимаются только гарантированно свои люди. Чаще всего ими становятся кровные родственники участников властных группировок, их знакомые с детских лет и из своего «круга»2 или взятые со стороны мужья и зятья. Другим способом пополнения элиты является кооптация наиболее выдающихся вассалов [280]; при этом от вассала требуется искренняя приверженность ценностям правящей элиты. Потенциальным кандидатам предоставляется возможность получить отличное образование и проявить себя в любом деле; но лишь те из них, которые сами выберут правильные ценности, получают приглашение в «племя». По оценкам Миллса, соотношение «родных» и «привлеченных» в американском правящем классе составляет примерно 2:1‘. Благодаря регулярному пополнению правящие элиты избегают вырождения, а чрезвычайно жесткий отбор новичков (несколько человек на тысячу) обеспечивает стабильность элитного консенсуса.