Читать книгу "Отрок. Бешеный Лис - Евгений Красницкий"

Дед снял шапку и с достоинством склонил голову:

— Илья Фомич, милости просим сегодня отужинать и познакомиться с новой родней.

— А… Э… Благодарствую… Это как же? Меня?

— Тебя, тебя. Окажи честь, не побрезгуй.

— Да я… Ой!

Илья спохватился и сдернул с головы шапку. Поклонился в пояс и даже не проговорил — пропел:

— Благодарствую на приглашении, Корней Агеич, буду непременно.

«Во как ритуал помогает! Сразу и косноязычие пропало».

— У тебя, Илья, — вспомнил дед, — еще какое-то дело было?

— Да так, дельце небольшое. Корней Агеич, продай мне одну холопскую семью.

— Что-о-о? Да ты никак разбогател?

— Ну, не так чтобы очень, — Илья скромно потупился. — Продай, тебе же все равно такую прорву народу девать некуда, вон третью ночь за тыном сидеть будут.

— Это моя забота! Ты сам-то как целую семью до новин прокормишь?

— А это уже моя забота!

Бойкость возвращалась к Илье прямо на глазах.

— Кхе, Михайла, продать, что ли? Или самим сгодятся?

— С условием, деда. Если Илья согласится стать обозным старшиной Младшей стражи и будет учить в воинской школе обозному делу. Тогда ему для своего хозяйства времени будет мало оставаться и понадобятся холопы.

— Слыхал, Илюха?

— Э, подумать надо, Корней Агеич.

— Ну когда подумаешь, тогда и приходи.

— Не-э-эт, тогда уже поздно будет. Ладно, согласен. Но с Буреем ты сам договоришься. Идет?

— Идет. Гривна.

— Что «гривна»?

— За семью — гривна серебром.

— Корней Агеич, да помилосердствуй, это ж разве цена?

— Не хочешь — не бери.

— А может, отдашь за пятнадцать кун?

— Пьяниц и бездельников или баб без мужика.

— Семнадцать кун!

— Двадцать три!

— Восемнадцать!

— Двадцать две!

— Сойдемся на двадцати?

— По рукам!

— По рукам!

Дед с Ильей зафиксировали сделку рукопожатием.

— Завтра с Лаврухой пойдешь за тын, — распорядился дед, — он тебе семью укажет. А серебро — сейчас.

— А золотом не возьмешь, Корней Агеич?

— Да ты и впрямь разбогател! А торговался-то! Где взял?

— Гм… Так это… Там уже нету.

— Да не жмись ты, поведай по-родственному, чай, не чужие теперь.

— Михайла мне присоветовал под идолами на капище покопать… Ну вот… Я и говорю: век благодарен буду. Я и подарок припас, в благодарность, значит. Вот.

Илья полез за пазуху и извлек на свет еще один тряпичный сверток. Размотал тряпочку.

— Вот, я думаю, в самый раз будет.

Дед и внук хором ахнули: на ладони у обозника стояла миниатюрная бронзовая статуэтка — вздыбившийся в хищном прыжке лис. Чеканка была исполнена настолько искусно, что обозначены были даже встопорщенная на загривке шерсть, когти на лапах и клыки в ощеренной пасти.

— Кхе… Да-а-а… Где ж ты красоту такую?..

— Да там же, под идолами.

— Это же что получается? — дед почему-то адресовал свой вопрос Мишке. — Волхв, паскуда, на нашем родовом знаке ворожил?

— Может, и ворожил, деда, так ведь не вышло ничего.

— Как это «не вышло»? А как он убег так легко?

— Кто убег, Корней Агеич? — всполошился Илья. — Волхв? Ну, я пропал! Как дознается, что это я капище разворошил, тут и смерть моя.

— Кхе! М-да…

Дед многозначительно глянул на Мишку, потом сочувствующе на Илью, потом снова на Мишку, но уже сердито. Надо было срочно разруливать ситуацию.

— Погоди помирать, Илья, — торопливо заговорил Мишка. — Кто знает о том, что ты на капище добычу взял? Обозники?

— Да что я, совсем дурной? — возмутился Илья. — Только Бурей. Он за это у меня половину добычи забрал.

— Ну, тогда все не так страшно, даже совсем не страшно, — принялся успокаивать обозника Мишка. — Смотри, Илья, придет волхв на капище, а идолов нет. Вы же их пожгли?

— Пожгли.

— Ага. Земля разворочена. Вы же землю разворошили, когда идолов выворачивали?

— Разворошили.

— Ну вот. Значит, никто не копался, а сокровище случайно нашли, когда столбы выворачивали. Неизвестно, на кого и думать. Вернее, известно — сразу на всех. А на всех он и так злой, хуже уже не будет.

— Ага. Вроде бы так, — неуверенно согласился Илья. — А если он свое золото на расстоянии чуять умеет?

«Едрит тебя, естествоиспытатель хренов, пытливый ум, твою бабушку…»

— И это не страшно. Ты с Буреем ровно пополам поделился? А сейчас из своей половины за холопов расплатишься, да еще и лиса мне подарил. Значит, у тебя уже меньше половины. Что он лучше почует: большую часть или меньшую? Большую! А она теперь у Бурея. Вот пусть к нему и идет. Бурею что волхв, что медведь, что сам леший. Башку мордой к заду вывернет и скажет, что так и было.

— Кхе! Понял, Илюха? — взбодрился дед. — Наука! Где-сунь-хренизация называется.

— О, как! — изумился обозник.

— А ты думал! — дед приосанился. — У нас все серьезно!

— Ну, если наука… тогда оно конечно…

— Или ты Бурея обнес и себе больше половины оставил? — поинтересовался дед.

— Ну да, его обнесешь!

— Тогда доставай золотишко.

Илья в третий раз полез за пазуху.

«Да что у него там, чемодан, что ли?»

— Вот, Корней Агеич. Примешь за двадцать кун?

На ладони у Ильи лежали две золотые монетки с арабскими закорючками.

«Динары. Что-то он вроде бы много дает. Два динара за двадцать кун. Какой, блин, пробел в образовании! Знаю, что в золотом соверене — двадцать серебряных шиллингов. Правда, соверенов сейчас, кажется, еще нет. А сколько серебряных дирхемов в динаре? Без понятия. Что дороже: дирхем, шиллинг или куна? Ни бум-бум. На Руси своей монеты сейчас не чеканят (не те товарно-денежные отношения), пользуются привозными. Льют из серебра гривны и отрубают от них сколько надо, чтобы рассчитаться. В гривне — двадцать пять кун, или двадцать ногат, или пятьдесят резан. Черт ногу сломит! Все-таки два динара за двадцать кун, по-моему, многовато. Илья, похоже, настоящей цены золотым монетам не знает. А дед? Должен знать — он и в Киеве, и даже в Херсонесе бывал. Неужели надувает Илью? И не скажешь ведь ничего. С другой стороны, в том же Херсонесе целую семью за два динара хрен купишь. Один здоровый мужчина больше стоит… Кажется. Ничего не знаю, как слепой!»