Читать книгу "Роспись по телу - Анна Данилова"

Он попал в самую точку. Шубин даже вздрогнул.

– Нодень – это его друг, не так ли?

– Так. Да только отношения их в последнее время испортились. Миша стал жаловаться мне, что Нодень копает под него, хочет свернуть ему шею. Это его выражение, Мишино. Понятное дело, что я не лез в их дела, а потому не задавал вопросов. Но я и так понимал, о чем идет речь. У Ноденя были большие планы, он собирался строить нефтеперерабатывающий завод, вкладывать деньги в телевидение. А Мише хотелось просто спокойной жизни. Он тормозил Ноденя. Ведь они были связаны деньгами. Вы понимаете?

– Пока еще нет…

– Нодень зависел от Бахраха. Возможно, его деньги находились у Миши на каких-то подставных счетах или фирмах… Я в этом не разбираюсь. И хотя мне всегда казалось, что между ними пробежала не столько кошка, сколько женщина…

– Женщина?

– Это всего лишь предположение, не обращайте внимания на слова старика. Так вот, мне кажется, что это Миша «помог» Ноденю сесть. Если бы Миша был жив, я бы никогда и никому об этом не сказал. Но он мертв, и когда я только услышал об этом, то крайне удивился, что он умер от кровоизлияния…

– Вы думали, что его убили?

– Разумеется! Такие люди, как правило, не умирают естественной смертью. Возможно, я насмотрелся этих ужасных фильмов, но это мое личное мнение… А тут вдруг – инсульт.

– У вас есть предположения?

– Какие предположения, раз он умер естественной смертью?! Я же говорю вам, что если бы его застрелили, то я бы точно знал, чьих это рук дело.

– Ноденя?

– Конечно! Они были как сиамские близнецы, которые поссорились и не знали, как им теперь оторваться друг от друга.

– И все-таки вы правы, Алексей Данилович.

– В чем?

– Я думаю, что Бахраха убил… Нодень.

– Не понял.

– Косвенным образом. Он сбежал из тюрьмы незадолго до смерти Бахраха. Я думаю, что Михаил Семенович умер, когда услышал его голос по телефону…

– Он сбежал? А что же вы мне раньше ничего не сказали? Я бы не стал рассказывать вам такие вещи… – Алексей Данилович залпом выпил водку и вытер рукой рот. – Ну и дела. Значит, он на свободе? Ну конечно, такой никогда не пропадет и везде всплывет, сколько его ни топи… Он точно на свободе?

Шубин не мог ответить ему на этот вопрос, поскольку не знал, доехал ли Нодень из Москвы до Саратова, во-первых, а во-вторых, успел ли Корнилов, которого Шубин ввел в курс дела, устроить засаду на квартире Кати Уткиной, куда непременно, если верить Земцовой, должен как в ловушку угодить Нодень.

– Пока да. Девушка – свидетельница, которая находилась незадолго до смерти Бахраха в его квартире, утверждает, что позвонила какая-то женщина и спросила Михаила Семеновича. Услышав, что его спрашивает женский голос, Бахрах вроде бы даже улыбнулся и взял трубку, и, лишь услышав что-то, изменился в лице и упал. Умер.

– Нодень мог попросить любую женщину пригласить Михаила Семеновича по телефону, а когда тот взял трубку, сказать ему, что он, к примеру, на свободе… Представьте себе. Человек сбегает из тюрьмы. Что он предпримет в первую очередь?

– Попытается скрыться?

– А вот и нет. Он в первую очередь попытается вернуть себе все, что нажил до тюрьмы. Вы что, книг не читаете? Кино не смотрите?

– Хотите сказать, что он позвонил Бахраху и сказал что-то вроде: я еду к тебе, Миша?

– Уверен в этом на сто процентов.

– Но разве Бахрах не мог подстраховаться на этот случай и после того, как Ноденя посадили по его наводке, уехать из города, из страны?

– Не так-то все просто. У Бахраха есть сын, как вам известно. И он любил его, хотя они почти не общались… Так вот. Сын. Дмитрий. Очень странный парень. Миша сколько раз предлагал ему помириться, делать какие-то общие дела. Но тот – весь в мать. Такой же принципиальный и упрямый как осел.

– Он действительно странный. Если бы вы знали, скольких трудов мне стоило уговорить его хотя бы войти в квартиру отца…

– Миша давно бы укатил куда-нибудь в Америку или во Францию, но он не мог бросить здесь своего единственного сына. Он до самой смерти верил, что ему все же удастся помириться с ним и уговорить его эмигрировать вдвоем. Он признавался мне, что не представляет себе жизни в полном одиночестве в совершенно чужой стране. Он знал немного английский, французский и немецкий, этого требовал его бизнес и его частые поездки за границу, и ему ничего не стоило перебраться туда на постоянное жительство…

– Скажите, – перебил его Игорь, – а он знал о том, что у него не все в порядке со здоровьем?

– Нет. Он не любил врачей, и единственно, что он предпринимал, чтобы как-то продлить свою жизнь и сохранить здоровье, это принимал витамины и обливался холодной водой. Изредка стоял на голове.

– А он не рассказывал вам о том, каким образом он «помог» Ноденю сесть за решетку?

– Нет. Конечно, нет. Но ему это не стоило труда. Достаточно было поделиться кое-какой информацией с представителем прокуратуры, «подарить» тому копии документов, свидетельствующих о незаконных махинациях своего подельщика…

Подельщик! Он все-таки употребил это слово.

– …как Ноденя взяли. Миша нервничал, все боялся, что того не посадят и тогда ему придется перед ним отвечать. Но Сашу, как это ни удивительно при его-то деньгах, посадили! И даже дали семь лет.

– Но Нодень не мог не подстраховаться.

– Думаю, что он сделал все возможное, чтобы доверенные ему люди выкупили его. Однако, может, случайно, а может, и нет, но один из тех, кто принимал участие в его задержании и от кого в дальнейшем зависело довольно многое в части расследования этого громкого дела, внезапно чуть не скончался от инфаркта. Поговаривали, что его отравили и что его свалил на долгое время все же не инфаркт, но кто его знает…

Шубин подумал о том, что Алексей Данилович слишком болтлив для соседа такого человека, как Бахрах. Но он по-стариковски не мог молчать, потому что сосед его был мертв. Теперь, после того, как Алексей Данилович рассказал ему о последних годах жизни Бахраха, Шубин уже не сомневался в том, что Бахрах на самом деле предал Ноденя, своего друга и компаньона. И предал его из-за того, что не хотел больше принимать участие в общих финансовых операциях. Он захотел спокойной жизни, которую, как он считал, он заработал, и Нодень, в свою очередь, почувствовав это и боясь за свой капитал, осевший на счетах фирм-однодневок (а именно эти-то фирмы и плодил с помощью подставных лиц Бахрах), решил забрать свои деньги назад. Вот тогда-то Михаил Семенович и зашевелился. Вероятно, между ними произошел крупный разговор, в результате которого Бахрах сделал свои выводы, другими словами – подписал приговор Ноденю. Он поступил так, руководствуясь исключительно инстинктом самосохранения. В то время как Нодень действовал, подчиняясь законам бизнеса, не терпящего остановки, перерыва. Ведь деньги должны были работать…