Читать книгу "Двадцать третий пассажир - Себастьян Фитцек"

Мартин энергично кивнул и перескочил на конец текста. На признание Наоми.

Глава 65

Больше всего на свете Юлия боялась, что потеряла рассудок. Или, хуже того, что ей только приснилось, что Лиза открыла балконную дверь и теперь стояла перед ней. Если сейчас она проснется в каюте Даниэля, все еще находясь под воздействием успокаивающих средств, которые он навязал ей, и если ее дочь во второй раз растворится в воздухе, она не сможет пережить ту боль, которую почувствует, окончательно очнувшись от сна. В этом Юлия была абсолютно уверена.

Во время погребения ее матери священник сказал, что родители умирают только тогда, когда дети перестают о них думать. Он забыл упомянуть обратную ситуацию, при которой родители умирают в душе, когда у них не остается ничего другого, как только вспоминать о своих детях.

Правда, стоявшая перед ней Лиза, кажется, не была миражом. А если бы и была, то фата-моргана, приказавшая ей войти в каюту и сесть в кресло рядом с кроватью, оказалась удивительно реалистичной.

– Ну, наконец-то ты появилась. Я уже целый день жду тебя.

На Лизе было черное платье с корсетом, и она стояла на некотором удалении от телевизора, как раз в том месте, где сидела на корточках уборщица, у которой шла кровь изо рта. В тот раз Юлия испугалась гораздо меньше, чем теперь при виде своей дочери. Лиза выглядела так, словно красилась в темноте и при сильном волнении моря. Потекшая пудра и слишком толстый слой туши для ресниц и бровей обезобразили ее бледное лицо. В правой руке она держала длинную отвертку.

Юлия смотрела на свою дочь как на привидение, которым она в принципе и являлась, и смогла вымолвить только одно слово:

– Почему?

Почему ты еще жива?

Почему ты так поступила со мной?

Лицо Лизы исказилось подобием улыбки.

– Ты этого не знаешь?

Ее голос был безжалостно холодным. Жестоким. Таким же, как и ее взгляд.

– Это ты все разрушила, – сказала она.

– Что, любимая? Что я разрушила?

Не в силах больше сдерживаться, Лиза закричала на нее:

– Он принадлежал мне! Я первой добилась его.

Он? О ком она говорит?

– Я… мне очень жаль, но я ничего не понимаю, что…

Лиза прервала бессвязный лепет Юлии и закричала:

– Мы любили друг друга. А ты… ты же хотела только ТРАХАТЬ Тома!

– Тома?

В этот момент на лице Юлии появилось выражение крайнего изумления. Ее челюсть отвисла. И она никак не могла снова закрыть рот.

– Не смотри на меня с таким дурацким выражением лица. Он был моим первым мужчиной. – Вульгарным жестом Лиза схватилась за промежность. – Он лишил меня девственности, мамочка. Мы хотели навсегда остаться вместе. Но тут появилась ты.

– Том?

Том Шиви?

– Тебе было мало того, что ты лишила меня отца? Тебе захотелось украсть и любовь всей моей жизни?

– Твой школьный наставник… мужчина, с которым я завела интрижку, Том Шиви тебя…

…изнасиловал?

Лиза сделала шаг вперед. В зеркале Юлия увидела, что ее высокие ботинки на шнуровке не были зашнурованы. Шнурки свободно болтались.

– Любил. О да. Мы хотели пожениться. Он сказал мне, что я гораздо более зрелая, чем все остальные.

– Но радость моя, малышка…

Юлия попыталась встать, но Лиза, угрожая отверткой, заставила ее снова опуститься в кресло.

– Только не рассказывай мне, что это была не твоя вина. Я собственными глазами видела, как ты принаряжалась и прихорашивалась. Как дешевая проститутка. Ты ходила на родительские собрания только для того, чтобы повеситься ему на шею. Ты была готова пойти в школу в одном нижнем белье, не так ли? – Она с презрением посмотрела на Юлию и показала сначала на ее трусики, а потом и на бюстгальтер. – Проклятье, если бы ты только знала, как несчастна я была! – Лиза сдула со лба прядь волос. – Ты не заметила, что я не могла даже есть? Что я носила только черные шмотки? И прогуливала школу со своими новыми друзьями? Нет, ты ничего не поняла. Ты обращала внимание только на своего Тома.

Ты ошибаешься. О господи, любимая. Ты ошибаешься.

– Послушай меня, Лиза, – начала Юлия. – Я понимаю, почему ты так разозлилась. Но то, что твой школьный наставник сделал с тобой…

– Даже не пытайся оправдаться, – снова прервала ее Лиза. – Кверки сказала, что ты попытаешься меня одурачить.

Кверки?

– Минутку, я думала, это твой друг?

На этот раз Лизе удалось рассмеяться. Уничижительно и цинично.

– Кверки – это она. Да, вот так-то, что скажешь, мамочка? Раньше я тоже не знала этого. Я познакомилась с ней в Интернете. На одном из форумов самоубийц.

– Милосердное небо! Лиза…

– Дерьмо, я хотела покончить жизнь самоубийством, когда из-за тебя Том порвал со мной.

При этих словах из глаз Юлии брызнули слезы.

– Мне очень жаль, но я не знала…

– Но Кверки открыла мне глаза. – Лиза сделала колющее движение отверткой в сторону Юлии. – Это не я заслужила наказание, а ты.

– И поэтому ты инсценировала свое самоубийство?

Чтобы перепугать меня до смерти?

– Ты должна была на собственной шкуре почувствовать, что мне пришлось пережить. Что это значит – потерять самого любимого человека в жизни. – Лиза самодовольно усмехнулась. – Это было частью моего плана. Я его разработала вместе с Кверки. Боже мой, какая же хладнокровная эта женщина. Она работает здесь, на корабле. Она повесила в мой шкаф униформу горничной и перепрограммировала ключ от моей каюты таким образом, что я могла свободно перемещаться по всему лайнеру, даже по жилой палубе, где находятся кубрики экипажа. Именно там я и пряталась прошлой ночью.

«Вот почему этот Мартин Шварц видел ее там внизу», – вспомнила Юлия. Наверняка так оно и было, когда, готовясь к этому безумию, Лиза искала место, где можно было спрятаться.

– Действительно, Кверки подумала обо всем. Она взяла на себя даже расходы на поездку, чтобы мы смогли заманить тебя на борт «Султана».

Боже милостивый!

Несмотря на угрозы со стороны дочери, Юлия не могла больше сидеть в кресле. Она встала и сделала шаг по направлению к Лизе, которая держала теперь отвертку как кинжал.

– Что ты намерена делать? – спросила она и посмотрела Лизе прямо в глаза.

Ее дочь без труда выдержала этот пристальный взгляд.

– Сейчас ты это увидишь, мамочка, – с кривой усмешкой сказала Лиза. – Сейчас ты увидишь.

Глава 66

Последнее признание Наоми Ламар состояло всего лишь из трех предложений: